Долговязый Джон Сильвер: Правдивая и захватывающая повесть о моём вольном житье-бытье как джентльмена удачи и врага человечества - Бьёрн Ларссон

Но как, спрашивал я себя, вступить в разговор с привидением, с тенью, какую представлял собой этот пират?

Я купил старую посудину по завышенной цене. Я нарочно требовал, чтобы моя покупка осталась в тайне, поскольку я, мол, собираюсь зафрахтовать ценный груз и боюсь, что об этом узнают пираты. Как я и рассчитывал, новость распространилась с быстротой молнии. Так быстро, что уже на следующий день Хендс, которому я ни слова не сказал об этом, подошёл ко мне и спросил, верен ли слух, что я купил корабль.

— Чёрт, кто тебе доложил? — спросил я возмущённо.

— Успокойся, — сказал Хендс. — В курсе только я. Мне шепнули по секрету, взяв обещание, что я буду держать язык за зубами. Хотя я знал, что ты позовёшь меня. Ты ведь не обманешь старого Хендса, подумал я.

— Ни за что в жизни, — заверил я.

— Когда отправляемся? — спросил Хендс. — И куда?

— Завтра.

Хендс с удивлением посмотрел на меня своими налитыми кровью блёклыми глазами.

— А экипаж? Оружие? Пушки?

— Пойдём без всего этого.

По виду Хендса нельзя было сказать, что он что-нибудь понял, а впрочем, он выглядел таким же, как всегда, лишь скорчил что-то вроде гримасы.

— Мы отправимся не как пираты. Мы отправимся как приз, — сообщил я.

Больше ничего я не мог сделать. Рано или поздно этот внушающий страх безымянный неуловимый пират пронюхает обо мне и поймёт, что такой лёгкой добычи ему никогда не найти. Но на всякий случай я также распространил слух, что направляюсь к острову Сент-Томас, чтобы там забрать товар, а затем вернуться.

Сент-Томас, говоришь ты, разве это разумно? Да, но я размышлял так: кто же из тех, кто видел меня полуголым дикарём, узнает меня в роскошной одежде? Ведь только служители Бога — священники имели возможность изучать меня вблизи. К тому ж у меня были свои причины, о которых я никому не заикнулся, тем более Хендсу.

На переход от Порт-Ройала до Шарлотты-Амалии ушло десять дней, быстрый переход, если учесть, что на борту находилось всего два члена экипажа. Но Хендс был толковым моряком, когда высыпался после пьянки. Если он не накачивался ромом, то был даже хорошим товарищем, пел, приводил в порядок судно, отстаивал двойную вахту, радуясь, как малое дитя, что вновь вышел в море.

В течение всего перехода мы не видели ни одного паруса и без приключений прибыли в форт Шарлотта-Амалия. Отдали салют мушкетами, так как пушек у нас не было. Это было смешно, но ответ — на два выстрела меньше — мы получили немедленно, как и надлежало. Бросив якоря на рейде, я погрёб к берегу, а Хендс остался вахтенным на борту. Он должен был то и дело появляться на борту в разной одежде, чтобы на берегу думали, что у нас полный экипаж.

Я представился дежурному офицеру крепости, и тот записал меня в книгу донесений под именем Джонсон, спасибо покойному Дефо. Я попросил аудиенции у коменданта, меня в моей роскошной одежде провели к нему, и там я учтиво попросил разрешения пополнить провиант и укомплектовать экипаж. От меня сбежало несколько рабов, сказал я, так что мне нужна замена им. Возможно ли это?

— Смотря по обстоятельствам, — ответил комендант. — У нас на острове семь тысяч чернокожих, но их хватит не надолго, так как сейчас большой спрос на сахар. Владельцы плантаций раскупают поступающие партии целиком, до последнего человека, будь то мужчина или женщина.

— Но… — вставил я.

— Но всегда есть такие, от которых мало проку. Во-первых, это, конечно, больные, а также непослушные и бунтари, у тех ни стыда ни совести. Можете представить себе, капитан, несколько лет тому назад мы получили целое судно с подобными мятежниками. Их подстрекал один белый, которого за попытку поднять мятеж заковали в кандалы в трюме с невольниками в ожидании суда. Ничего подобного у нас раньше не было. Сначала они были податливы, как ягнята, а потом внезапно словно весь остров взорвался. Первый мятежник появился на плантации у священников. Бунт подавили, не дав распространиться. Хороший знак, считали мы, что другие держали себя в руках. Но негодяи замыслили больше, чем мы предполагали, и именно тогда, когда мы думали, что опасность миновала и ослабили охрану, разверзся настоящий ад. Они убили сотню белых, прежде чем нам удалось совладать с ними. Человек сто, женщин, мужчин и детей, они разъяли на части и развесили на деревьях по всему острову.

— А сколько было убитых с их стороны? — спросил я, охваченный ужасом.

— Нисколько, капитан, — сказал комендант и развёл руками. — Ни одного!

— Как же так? — сказал я, конечно. — Неужели подобное возможно?

— Думаю, ни одного, — поправился комендант. — Когда мы усмирили бунт, всё было опять спокойно, тишь да благодать. Несколько рабов сбежали в горы, а именно они всё это затеяли, как утверждали оставшиеся. Мы взяли пятерых, пытали и убили, не добившись ни слова. Ничего подобного у нас прежде не случалось.

— А какая связь бунта с партией рабов, прибывшей на судне? — спросил я.

— Все белые, которые были убиты, купили невольников из той партии.

— И что же, — сказал я угрюмо, — теперь вы намерены сбагрить мне подстрекателей и бунтовщиков? Да?

— Ну что вы, капитан! Я просто хотел быть с вами откровенным, только и всего. В принципе на Сент-Томасе нет невольников на продажу. Но после бунта мы держим часть рабов с того судна за семью замками. В то же время мы были вынуждены возместить убытки тем плантаторам, которым пришлось обходиться без своих рабов. Всё это влетело нам в копеечку. Было бы лучше, если бы мы могли их каким-то образом перепродать, отослать отсюда. Понимаете? Мы не знаем, бунтовщики они или нет. Мы просто приняли меры предосторожности. Плохо то, что плантаторам нужны невольники, а эти ведь сильные и здоровые. Если бы плантаторы по сей день не были до смерти напуганы, они бы никогда не выпустили такого груза из рук. Не желаете взглянуть на них?

Голос коменданта был почти умоляющим.

— Попытка не пытка, — сказал я с неохотой. — Но я хотел бы встретиться с ними с глазу на глаз. По своему опыту знаю, они часто притворяются, валяют дурака, если поблизости кто-то из стражи или из представителей власти.

— Конечно, — сказал комендант, совсем не удивившись.

— А белый? — спросил я, как бы проявляя общий интерес. — Тот, что был подстрекателем. Его вы поймали?

— Джон Сильвер! — изрыгнул из себя губернатор с неожиданным отвращением и гневом. — Нет, этот дьявол сбежал, убив двух священников. Он умышленно застрелил двух служителей культа, хотя они взяли его работать по контракту. Ему оказали милость, иначе его наверняка повесили бы. И должен сказать вам, капитан, что если я его когда-нибудь увижу, то задушу собственными руками!