Преступники - Анатолий Безуглов

— Будущий! Конечно, будущий! — ответила женщина. — Мой бывший супруг трагически погиб в автомобильной катастрофе еще пять лет назад!

— Почему же на турбазе «Псырцха» он оформлен как живой?

— Ах вы вот о чем! — смутилась Татьяна Николаевна. — Это, можно сказать, маленькая житейская хитрость… — Она достала из сумочки паспорт и протянула капитану.

Латынис раскрыл паспорт. Он принадлежал Василию Васильевичу Варничеву. Фотография была тоже его.

— Так в чем же дело? — допытывался Ян Арнольдович.

— Сейчас я все объясню! Все! — затараторила Варничева. — Конечно, в какой-то степени мы нарушили, но, поверьте, злого умысла тут нет! Просто хотели быть вместе! По существу и вообще!

— Погодите! — поднял руку Латынис, оглушенный потоком слов. — Вы можете излагать более понятно?

— А что тут непонятного? — удивилась Варничева. — С Василием, я имею в виду этого Василия, нас связывает глубокое чувство! Вот уже несколько лет! Я люблю его искренне и верно! Он отвечает мне полной взаимностью!.. Теперь вам понятно?

— Ясно, — кивнул Латынис.

— И вот он сделал мне предложение. Мы идем в загс, оставляем заявление… Это тоже понятно?

— Оставляете заявление, — повторил капитан. — Дальше?

— Фактически мы теперь муж и жена… Хотим провести вместе несколько дней. Естественное желание…

— Почему в Новом Афоне? Что, у вас в Ялте хуже? — спросил Латынис.

— Вася не любит шумные курорты. Нашу Ялту, Сочи, Гагру… А здесь просто рай! Одни новоафонские пещеры чего стоят! Вот он и пригласил меня сюда… В «Псырцхе», конечно, не такой комфорт и питание, как в дорогих санаториях, но зато уютно, обстановка более свободная… Нам дали номер на двоих. Сами подумайте, разве мы могли бы поселиться вместе, не будучи официально мужем и женой? По документам, так сказать? У нас ведь на первом месте формальности, а не живой человек… Скажите, могли?

— Не могли, — согласился Латынис.

— В том-то и дело! Поэтому Василий и предложил прекрасную идею — воспользоваться паспортом моего бывшего мужа.

— Так ведь вы должны были после гибели мужа сдать его паспорт.

— Видите ли, товарищ капитан, незадолго перед смертью у Варничева пропал паспорт. Да-да, пропал! Мы перерыли весь дом, но — увы… Муж, то есть Варничев, подал заявление в милицию, и ему выдали новый паспорт… Его-то я и сдала, когда муж погиб… А года через полтора я случайно наткнулась на старый паспорт Варничева, когда во время ремонта квартиры сортировала книги на стеллажах… Что с ним делать, я не знала, и он так и валялся дома. А когда мы с Банипартовым решили после подачи заявления в загс совершить небольшое свадебное путешествие в Новый Афон, Василий предложил воспользоваться старым паспортом Варничева, тем более что он хотел взять мою фамилию…

— Значит, Банипартов изъявил желание сменить фамилию? — уточнил Латынис.

— Это ведь по закону разрешается?

— Да, конечно… А что, прежняя его не устраивала?

— Господи! — всплеснула руками Татьяна Николаевна. — Это же не фамилия, а недоразумение! Банипартов! Кому ни скажешь, все с иронией спрашивают: может, его и звать Наполеоном?.. Лично я одобряю мысль Василия насчет смены фамилии… Но неужели из-за того, что мы несколько преждевременно стали официально считать себя мужем и женой, нужно арестовывать и тащить в милицию?

— Если бы из-за этого, — вздохнул Ян Арнольдович. — Простите, а фамилия Рубцов вас не покоробила бы?

— Рубцов? — недоуменно повторила женщина. — По-моему, не очень. Правда, звучит несколько грубовато. Хотя и был поэт Рубцов. Знаете? И все же Варничев лучше. Тем более они тезки с моим бывшим мужем. Это мне куда привычнее — Василий Васильевич Варничев!.. Поверьте, того Васю я тоже очень любила…

«Притворяется или нет? — размышлял капитан, внимательно наблюдая за допрашиваемой. — Вроде не похоже…»

— А как насчет Андрея Романовича? — кинул еще один пробный камень Латынис. — Привычно или нет?

— Мне не нравится имя Андрей, — поморщилась Татьяна Николаевна. — Был у меня поклонник в молодости… Андрюша… Представляете, променял меня на мою подругу… Вскоре они разошлись, и он снова бросился к моим ногам… Но я подлости не прощаю никому и никогда! — гордо вскинула голову Варничева. — И поэтому ни за что не вышла бы замуж за человека по имени Андрей!

— Чуть не вышли, — сказал Латынис, подавая ей фотографию, где Рубцов был снят анфас и в профиль, к тому же обритый наголо.

Татьяна Николаевна взяла карточку, некоторое время рассматривала ее, затем бросила взгляд на капитана. Глаза ее все расширялись, постепенно наполняясь ужасом.

— Это… Это… Что это?.. Где снято? — с трудом выдавила она из себя.

— Увы, Татьяна Николаевна, не в салоне художественной фотографии…

Варничева тихо охнула, приложила руку к груди и откинулась на спинку стула.

— Не может быть! — простонала она.

Ян Арнольдович бросился к графину с водой.

— Теперь слово за вами, — сказал Чикуров, прикрывая своего короля слоном.

На обдумывание этого хода у него ушло минут двадцать. Пешка противника незаметно для Игоря Андреевича оказалась проходной, и это грозило большими неприятностями. Но положение, кажется, удалось сбалансировать.

— Неплохо, неплохо, — проговорила Суичмезова, вертя в руках фигуру. — Такой ход спас в свое время Капабланку в партии с Ласкером.

Председатель комиссии Минздрава СССР, приехавшей три дня назад для проверки березкинской экспериментальной клиники, играла напористо, по-мужски. Она была кандидатом в мастера спорта.

Чикуров и Суичмезова сидели в лоджии ее гостиничного номера. В Березках они встретились как старые друзья, и, выяснив, что оба шахматисты (Чикуров имел первый разряд), успели уже два раза скрестить шпаги. В обоих случаях Игорю Андреевичу с трудом удалось избежать поражения. Счет оставался пока ничейный. И вот, сдается, фортуна улыбнулась ему снова: обстановка на доске разрядилась. Следователь закурил.

— Много курите, Игорь Андреевич, — заметила Суичмезова.

— Пытался бросить, но ничего не получается, — ответил Чикуров. — К каким только способам и средствам не прибегал! Даже соду пил…

— Соду? — удивилась Марианна Потаповна.

— Да, обыкновенную питьевую соду… Прочитал в одном журнале, что люди с повышенной кислотностью курят больше… Как раз мой случай. Американские ученые предложили снижать кислотность путем приема соды и проверили это на группе курильщиков. По их мнению, такой способ помогает хотя бы снизить количество сигарет.

— А как у вас обстоят дела с давлением? — поинтересовалась Суичмезова.

— Выше нормы.

— Так вам же вредно принимать соду! Она еще больше повышает!

— Да, мне сказали об этом. Так что пришлось прекратить эксперимент… Хочу попробовать гамибазин.

— Антиникотиновую жевательную резинку?

— Да, — кивнул Чикуров. — Ее в Армении выпускают… Не могу достать.

— Это верно. Выпускают мало, а спрос огромный. Вы представить себе не можете, сколько мы получаем писем!.. В Ереване расширяют выпуск гамибазина, так что скоро, наверное, удастся удовлетворить всех нуждающихся… Кстати, анабазин — таблетки от курения, которые лежат в основе антиникотиновой жевательной резинки, — продаются в аптеках свободно.

Суичмезова взяла чикуровского белого офицера, а Игорь Андреевич — ее: начался размен фигурами. Разговор постепенно перешел на клинику.

— Что вы можете сказать о Рудике? — спросил следователь.

— О, Владимир Евтихиевич интересный человек! — сказала Марианна Потаповна. — Задор, энергия — как у молодого! И это в шестьдесят лет!.. Часа два убеждал меня в перспективности ювенологии. Просил поддержать. Они с Рогожиным, главным зоотехником «Интеграла», хотят провести широкомасштабный эксперимент по омоложению животных, а затем на основе полученных данных перейти к апробации на людях. Коллектив клиники буквально горит и пылает этой идеей.

— А вы?

— Я? — усмехнулась Суичмезова. — Чай не королева в министерстве…

— Но и не… — Игорь Андреевич показал ей пешку.

— Ну, скажем, офицер, — с улыбкой кивнула Марианна Потаповна. — За что прикажет генерал, за то и буду воевать.

— Но докладывают генералу офицеры, и от этого ох как много зависит…

Председатель комиссии помолчала, сделала очередной ход.

— Скажу честно, Игорь Андреевич, — призналась она, — ехала я в Березки со страхом. Да и теперь еще нахожусь в больших сомнениях… Я ведь знаю Баулина лично. И уж коли он дошел до взяток!.. Так что волей-неволей приходится думать: а как же другие? — Ну, зачем так мрачно? — возразил Игорь Андреевич. — И можно ли обобщать? Из-за двух человек — главврача и главной медсестры — зачеркивать труд и старания всего коллектива!