Перекресток времен. Дилогия (СИ) - Андрей Захаров

От произведенного виракочами грома у воинов случился шок, с которым те все же быстро справились, видя, что никому из них не причинили вред. Но еще больший шок и приступ ужаса вызвало, когда на них из леса выскочили громадные существа высотой в два человека на четырех ногах. Как ни смелы были уаминка, но такого страха никто из них не смог выдержать, и воины бросились в разные стороны, только бы подальше от изрыгающих страшные звуки чудовищ. Одно из них выскочило прямо на Синчи Пума и хотело его убить. Но виракоча по имени Миха-ил что-то крикнул, и чудовище, поднявшись еще выше на двух задних ногах, махнув длинным хвостом, отскочило в сторону. Только вождь и жрец из уаминка тогда остались на тропе, замерев в оцепенении. Миха-ил подошел к ним, похлопал обоих по плечам, пожал руки и, указав на взъерошенного темноволосого человека, небольшого росточка, с круглым, как у поселенца-пурика, лицом, запретил его трогать. Придя в себя, и Синчи Пума, и Иллайюк поняли, что этот человек принадлежит виракочам, поэтому убивать его не стоит.

Видя, что вождь с верховным жрецом стоят на дороге и спокойно разговаривают с виракочами, пристыженные воины вернулись назад. Они упали на колени перед своими правителями и не поднимались, пока те не простили их за проявленное малодушие. Вместе с ними пришли и воины, посланные раньше в разведку по тропе к священной долине богов. Воины принесли тело пумы и окровавленную головную повязку Юску, опознанную по родовому плетению. Их очень удивили раны на теле хищника. Такие раны не оставляло оружие уаминка. С помощью жестов удалось выяснить, что пуму убили виракочи своим громким оружием. И более того, это сделал маленький человечек, которого они хотели уничтожить. Узнав об этом, уаминка сразу же зауважали героя. Инки не могли быть такими славными охотниками. Даже не все воины-уаминка могли убить самого пуму-отца.

На вопрос Синчи Пума, где Вайра и Юску, Миха-ил указал в сторону священной долины богов, дав понять отцу, что его сын жив и находится у других виракочей. На просьбу вождя увидеть сына виракочи согласились, предложив вместе идти к священной долине богов.

На ночной стоянке по тому, как виракочи общались между собой, ели, спали, справляли естественные надобности, кормили своих четвероногих животных, а уже не страшных существ, Синчи Пума понял, что они не боги, а такие же люди, как и все уаминка. Именно уаминка, а не инки или другие живущие на этой земле народы. Они были светлокожи, светловолосы и многие из них голубоглазы. Еще больше укрепил его в этом мнении друг Иллайюк, украдкой указав на болтающиеся у всех виракочей на шее небольшие крестики, очень похожие на священные кресты спустившихся с небес «верных воинов» бога Виракоча.

Вечером к ним присоединился десяток воинов, посланных переживавшим за вождя племянником Качи. Синчи Пума приказал им возвращаться домой и велел Качи прислать к ступеням священной долины лам с лучшим угощением и дарами для богов.

То, что это люди, а не боги, не должны знать простые воины. Только он, вождь, и его надежный друг — верховный жрец. Они так решили. К виракочам пойдет Иллайюк. Жрец умеет говорить с богами, он все узнает: и кто они, и сколько их, и как оказались в священной долине, а также где сейчас Вайра с Юску. Только после этого можно будет решить, как действовать дальше.

Вождя поразил подарок, сделанный ему главным виракочей по имени Миха-ил. Такого большого и острого ножа не было даже у самого Сапа Инка! Еще больше поразило всех уаминка, когда два молодых виракочи вытащили свои длинные и узкие блестящие полоски из висевших на боку ножнах и устроили между собой шуточный бой. Какой звон шел от этого оружия! А как играли на них огоньки от костров! Даже луна и звезды отражались в них! Такого старый вождь никогда не видел! Да, воистину эти люди — дети богов!

Поздоровавшись с вождем и жрецом, Антоненко попросил ротмистра отойти в сторонку, поговорить тет-а-тет.

— Что вы можете сказать о них, Михаил Николаевич? Опасны они? Что о нас думают?

— Пока местные принимают нас за богов. По крайней мере — большинство. Я ночью приказал никому не спать, а быть готовым ко всему. Они поначалу очень испугались наших лошадей, но сейчас уже пообвыклись, даже попросили покататься. Правда, удовольствия на лицах вождя и жреца я что-то не заметил, — пояснил Новицкий. — Судя по одежде, поведению и оружию — типичные дикари, но развитые. Существует правящая иерархия, жесткая дисциплина, правда, не армейская. Имеется бронзовое оружие, даже золото умеют обрабатывать. В общем, похоже на наше темное прошлое с проблесками зачатков цивилизации. А какие тараканы у них в голове, я пока не могу сказать. Но по-моему, в отличие от простых воинов, вождь и главный жрец не очень-то верят, что мы боги. Так что от них всего можно ожидать. Ухо надо держать востро.

— Стоит ли их пускать дальше?

— А они и сами не пойдут. Дальше с нами идет только главный жрец Иллайюк со своим помощником. Остальные останутся здесь. Об этом мы еще утром договорились.

— Что вы можете предложить?

— Для начала давайте поднимемся наверх. Пусть мои люди под вашей защитой отдохнут, а то от такого напряжения и бессонной ночи казачки скоро с ног валиться будут. Это — первое. Второе. Учитывая, что другого пути с этой стороны в нашу долину нет, я бы поставил наверху форт…

— Да. Согласен. Но форт должен быть недалеко от моста. Перекрывать дороги по обоим берегам озера. А здесь поставим укрепленный пост с пулеметными гнездами, — согласился Антоненко. — На смотровой башне Бондарев уже установил миномет, так что подступы к тропе под нашим контролем.

— Надо сообщить об этом командованию в лагерь. Пускай присылают людей в помощь. Здесь, по-видимому, и будет проходить передний край нашей обороны.

Не успели офицеры договорить, как к ним приблизился один из казаков, передав, что вождь хочет пообщаться. Худо-бедно, с помощью жестов удалось понять, что Синчи Пума предлагает им обмен. Жрец идет с виракочами, а трое гигантов-виракочей идут к нему домой. Он должен показать богов своему народу. После всего, что произошло, ну просто обязан.

От такого гостеприимства трудно было отказаться, хотя оно и было опасно. Черт знает, что у этих аборигенов на уме, заманят к себе в логово и сожрут с потрохами. Пообещав вождю дать ответ, решили подняться к себе, наверх, оставив местных на площадке у ступеней. Те недолго стояли на открытой местности. Как только последний из виракочей скрылся из виду, воины-уаминка тут же растворились в гуще ближайшего леса.

Посовещавшись между собой, по рации сообщили обо всем в город. Климович не возражал против строительства форта, даже пообещал немедленно отправить автомобилем дополнительную группу бойцов с необходимым инструментом. Благо кузницу удалось запустить в работу, и теперь появились новые топоры, пилы и лопаты, изготовленные из разобранных на металлолом бронетранспортера и полуторки. Сообщил, что Баюлис сделал аборигенам операции и теперь их жизням ничего не угрожает, правда, пока те без сознания.

Идти или нет Антоненко к местным в гости, приказывать не стал, оставив это решение на откуп самому Николаю, попросив с собой брать только добровольцев, да и то не больше двух. Людей мало, и пополнения не будет.

Максим очень переживал за отца.

— Батя! Оно тебе надо? Вдруг сожрут и косточек не оставят?

— Да что-то непохоже, что они людоеды. Вроде бы нормальные. Да не кисни так, Макс! Где наша не пропадала!

— Тогда бери меня с собой! Куда ты, туда и я!

— Максим, ты пойми. Если ты в безопасности, то и я себя буду нормально чувствовать. А так не только себя, но и тебя погублю. Что потом матери скажем?

— А ты думаешь, что мы сможем вернуться?

— Надежда умирает последней, — улыбнулся отец. Затем, сделав строгое лицо, приказал: — Боец Антоненко, вытереть сопли и занять свой пост возле орудия.

— Есть, занять пост! — ответил Макс и тихо добавил: — Береги себя, батя!

— Не боись сынок, прорвемся, — подмигнул сыну Николай. — Не осталось ли там зелья нашего дохтура, а? А то вдруг угощать будут, а нам и ответить нечем.

— Осталось, командир! — рассмеялся Макс. — Половина канистры!

— Тогда давай сюда этот «напиток дружбы»! Будем спаивать местных индейцев, как в свое время америкосы делали.

К ним подошел смущенный Левченко и протянул вещмешок:

— Вот, Николай Тимофеевич! Мои ребятки с казаками для вас собрали. Здесь фрукты, консервы, хлеб да соль. Правда, немного — больше нет. Да и самогону трохи! Для успокоения нервов, мало ли что там увидите.

Поблагодарив заботливого старшего сержанта и потихоньку попросив присматривать за сыном, Николай отправился к ожидавшим его Аксенову с Роговым. Оба здоровяка при первом же намеке сразу изъявили желание идти вместе с Николаем. С таким командиром — хоть к черту в ад.