Убиение Андрея Киевского. Дело Бейлиса – "смотр сил" - Михаил Назаров

Во все времена еврейство умело если не сооружать, то пользоваться такими военными машинами, которые наиболее способны поражать врага. В наши дни есть страшное орудие, совершенно неодолимое, это типографский станок... С этим орудием бороться нельзя, или можно бороться только таким же типографским станком. И вот, Александра Приходько имела несчастье встретить на своем пути такой типографский станок... в образе редакции "Киевской Мысли". Это здешняя главная иудейская газета. И уже с первых шагов... нарвалась на Барщевского. И с того момента эта несчастная мать замученного Андрюши не переставала находиться под особым наблюдением "Киевской Мысли"... А другой сотрудник "Киевской Мысли", Бразуль, пошел много дальше. Тот рассуждал руководить прокурорским надзором и следственной властью... как же он полагал, ведь в делах уголовных иногда на полчаса поспешить с раскрытием какого-нибудь факта, значит все дело погубить, как же он полагал, распубликовывая во всеобщее сведение в газетах обо всем этом деле?.. Когда же здесь {99} допрашивались г. Лашкарев и г. Фененко [246], то мы убедились, что он действительно имел в виду направлять их и превратить их в орудие еврейских целей. Вы ведь знаете, он женат на еврейке!..

Вот наряду с Бразулем стоят... еще несколько сотрудников той же газеты, а главное – ежедневный ее номер... который в самом скором времени привел к тому, что едва началось это дело, как уже камнями закидали, издевались и позорили Александру Приходько за то, что она будто бы является убийцей собственного ребенка. Кто создал ей такую репутацию? "Киевская Мысль". Всякий человек, который бережет себя и честь своей семьи, должен остерегаться иудейских газет... И эти люди, которые считают себя нашими учителями, наставниками общественного мнения... не сознают всего ужаса того, что ими было содеяно. Это люди, которые, как Бразуль, хотели превратить настоящее дело в орудие собственного прославления и собственного обогащения. А ведь мы знаем, хотя бы из показания полковника Иванова, что Бразуль единовременно получил 3000 рублей, а между тем здесь перед нами он казался безсребренником и требовал, чтобы мы почтили его высокую благотворительную деятельность...

[После краткого перерыва Шмаков продолжает.]

Господа присяжные заседатели! В больших и сложных уголовных делах нередко приходится останавливаться с недоумением перед обстоятельствами, которые никак нельзя объяснить по данным дела. Это особенно усматривается в делах, где участвуют люди хитрые, коварные, осторожные! Это прежде всего, конечно, отличает дела с участием евреев. Дела о ритуальных убийствах продолжались веками, выработалась целая система приемов крайней предусмотрительности, масса навыка и стремлений всего еврейства скрывать малейшие следы и всемерно препятствовать ходу правосудия. Вот почему в делах, подобных настоящему, требуются особые приемы для того, чтобы открыть истину. В науке при таких условиях делается следующее: если передо мной известная сумма явлений, которые я не могу объяснить себе... тогда я делаю предположение, или... допускаю гипотезу. Если мое предположение верно, то оно окажется верным во всех разветвлениях и последствиях... Наоборот, если мое предположение неверно, то оно будет сейчас же встречать затруднения, создавать новые вопросы и приводить меня в тупик, доведя меня до полной несообразности. Таким образом в данном случае... если мы спросим себя, что нужно было для Бейлиса и его соучастников прежде всего, то конечно, – отнести место совершения преступления как можно дальше от завода [Зайцева], переправить через Днепр. Вот почему явилось сказание о том, что это преступление совершено в Слободке. Но нужно было труп Ющинского доставить в пещеру. И вот появляется Клейман, сотрудник "Киевской Мысли" Ордынский и прачка Симановская [Симоненкова. – Ред.], и начинается новая сказка о том, что Приходько на извозчике в мешке везли Андрюшу Ющинского. Точно на Слободке нет Днепра – ведь Слободка окружена рекой со всех сторон, – точно нет места, где этот прах можно было бы скрыть, и понадобилось везти на извозчике за несколько верст, точно можно уверить извозчика, что больного везут в мешке. Но раз они попали на этот путь, им ничего не оставалось больше, как продолжать выдумывать несообразности. В этом заключается проклятие неправды, что она сама себя карает, что она не может {100} выдержать пытливого взора исследователя и что так или иначе истина должна выйти наружу. Точно также и относительно, положим, защиты Бейлиса, будто к нему нельзя было послать за молоком. Это имеет отношение к тем двум евреям, которые к нему приезжали. Начинается ряд свидетельств о том, что у него коровы нет... Оказывается, что в данном году, в 11-м, у него почему-то коровы не стало [247]... Я обращаю внимание ваше на этот мелкий факт, но для нас он является немаловажным, почему именно вдруг обратили внимание на то, с какого месяца и в каком году у Бейлиса не было коровы, – это представляется чрезвычайно странным. Но этого мало. Оказывается, что вопрос о корове не имеет для Бейлиса существенного значения, так как установлено показанием полк. Иванова, что отец Файвеля Шнеерсона приезжал в конце февраля. А из справок... вы знаете, что Израиль Ландау 11 марта прибыл, а 15 марта через несколько дней после совершения преступления уже переехал русскую границу. Так что эти два человека были там... А так как отец Шнеерсона хотя и не духовное лицо, а вроде духовного, он резник иудейский и притом человек начитанный и происходящий из знаменитого рода, то очень может быть, что он был одет по старозаветному еврейскому порядку и что он мог действительно обратить на себя внимание детей...

Теперь относительно забора... {101} ...Перед вами был студент Голубев... вы его слышали и вы, я думаю, согласны со мной, что это свидетель, заслуживающий доверия. Голубев показывает, что можно было пройти, если отправиться прямо на завод; то же самое подтверждает и Акацатов... Вы помните, конечно, что Андрюша был найден в одном чулке и на нем была тесемка, а другая нога оказалась голой и тесемки в пещере не было. Вы помните удостоверение Голубева, что на некотором расстоянии от пещеры, под деревом, валялась эта тесемка, и Наталия Ющинская ее видела. К сожалению, Наталия Ющинская умерла. Но Голубев... сообщил, что знает об этом от Наталии Ющинской, а если допустить, что это так, тогда уже является совершенно очевидным, доказанным, что не от Чеберяковой несли тело, ибо от Чеберяковой нужно было нести кругом по Нагорной улице, и тогда это направление оставалось бы вне пути тех, кто шел из квартиры Чеберяковой, потому что они не могли бы потерять тесемки, а если она была потеряна, то очевидно, не ворами, не шайкой Чеберяковой, а теми, кто нес прах Андрюши Ющинского с завода...

...Нельзя упустить из виду и одного, хотя, по-видимо­му, незначительного, но при ближайшем рассмотрении немаловажного факта – свидетель Розмитальский, между прочим, показал, что еще не был арестован Лука Приходько во второй раз, в июле месяце [1911 г.], как два еврея, Шлеер и Тарло, в [Купеческом] клубе в присутствии товарища председателя окружного суда Тарнавского заявили, что есть убийцы, что убийство открыто. Что это показывает? Это показывает, во-первых, что тут принимала участие целая масса евреев, о которых мы и понятия не имеем, а во-вторых, что, если бы это было неправда, то защита... могла бы ходатайствовать о вызове этих лиц [для подачи показаний]... {102} ...При отсутствии попыток со стороны защиты, я вправе заявить перед вами... что то, что было сказано Розмитальским, есть истина, а если это есть истина, то мы хорошо понимаем, какое это может иметь значение... Наконец, я поневоле должен брать отдельные эпизоды для того, чтобы не излагать тех обстоятельств, которые были приведены другими и не утомлять вашего внимания...

{103} ...Заслуживает существенного внимания указание на Виленского. Кто такой Виленский? Вспомните, господа, что среди первоучителей и основателей хасидизма наряду с Залманом Шнеерсоном упоминается гаон. Это не то, что митрополит, это много выше, это такой учитель, такой наставник, равнозначащего слова которому в русском языке, пожалуй, не найдешь. Вот Элия гаон Виленский, один из подвижников и столпов хасидизма. А в этом деле нам известен Мар Виленский, названный в письме Фиофилактова, где речь идет о тысяче рублей и если я не ошибаюсь, есть еще сведение от полковника Иванова, что суммы больше, чем 50 рублей, шли от Виленского, помощника присяжного поверенного. Таким образом, этот Виленский является, конечно, одним из членов хасидического толка, то есть во всяком случае он к этому сообществу прямо или косвенно относится...

{104} ...Мы привыкли думать, что евреи чрезвычайно остроумны, чрезвычайно прозорливы, но один французский писатель Дрюмон [248] заметил, что по существу их мероприятия в высшей степени банальны. Так, мы в данном случае видим показания Швачки. Например, каким образом, спрашивается, злодеи испытанные... только что убившие за предательство, может быть еще даже мнимое, Андрюшу Ющинского, ни с того ни с сего станут разговаривать в участке между собой об этом убийстве. Каким образом такого рода случайность могла выйти, что г. Швачка проснулся в эту самую минуту [он тоже в участке сидел. – И.Г.] подслушать их разговор. Все это до такой степени... неправдоподобно, что нельзя не удивляться, что эти люди дерзают являться с подобными показаниями перед судом... И вот когда появляются эти свидетели, не знаешь, плакать ли нам над ними или негодовать. А что подкупать евреи умеют, это мы видели из показаний...