Распутин - Эдвард Радзинский

И Романовская семья в самый последний раз попыталась разрешить ситуацию «по-семейному», как когда-то предлагал «Грозный дядя».

В то время готовилась свадьба (последняя в царствующей династии) – очередной морганатический брак, нерадостный для престижа Романовых. Сестра царя Ольга наконец развелась с мужем – милейшим и добрейшим Петей из древнего рода принцев Ольденбургских. Он был гомосексуалистом, так что с решением Ольги в семье смирились. Теперь порфирородная сестра Николая выходила замуж за адъютанта бывшего мужа – ротмистра кирасирского полка Николая Куликовского. В большой Романовской семье начались совещания. Но говорили на них не только (и не столько) о свадьбе...

Результатом этих совещаний и стало «семейное посольство». 2 ноября в Ставку приехал великий князь Николай Михайлович, известный историк Именно он, слывший «мастером беседы», и должен был довести до царя мнение Романовской семьи.

После длинного разговора он вручил Николаю заранее написанное письмо: «Я долго колебался открыть тебе всю истину, но после того, как твоя матушка и сестры убедили меня это сделать, я решился...» Это было как бы «коллективное письмо» от семьи...

На следующий день Ники написал Аликс «Моя бесценная... Николай Михайлович приехал сюда на один день, и мы имели с ним вчера вечером длинный разговор, о котором я расскажу тебе в следующем письме, сегодня я очень занят... Навеки твой старый Ники».

Он не посмел ей пересказать содержание тяжелого разговора и предпочел попросту переслать письмо Николая Михайловича.

«Неоднократно ты мне рассказывал, – прочла царица, – что тебе некому верить, что тебя все обманывают. Если это так, то же происходит и с твоей супругой, горячо тебя любящей, но заблуждающейся, благодаря злостному, сплошному обману окружающих ее людей. Ты веришь Александре Федоровне... оно и понятно. Но то, что исходит из ее уст, есть результат ловкой подтасовки, а не действительной правды... Если ты не властен отстранить от нее эти влияния, то по крайней мере огради себя от постоянных вмешательств и нашептываний через любимую тобой супругу...» Далее великий князь пояснял, что решился на эту миссию «ради надежды... спасти тебя, твой престол и нашу дорогую родину от самых тяжких и непоправимых последствий... Ты находишься накануне эры новых волнений, скажу больше – эры покушений...» В заключение он просил царя «дать ответственное перед Думой министерство».

Так царя в последний раз предупредили о том, что наступает «эра новых волнений... эра покушений». Предупредила вся Романовская семья.

Аликс пришла в ярость. «4 ноября... Я прочла письмо Николая и страшно им возмущена... Почему ты не остановил его среди разговора и не сказал ему, что если он еще раз коснется этого предмета или меня, то ты сошлешь его в Сибирь?.. Он всегда ненавидел меня... Но во времена войны... прятаться за спинами мама и сестер и не выступить смело на защиту жены своего императора – это мерзость и предательство... Ты, мой дорогой, слишком добр, снисходителен и мягок Этот человек должен трепетать перед тобой. Он и Николаша – величайшие твои враги... Женушка – твоя опора, она каменной стеной стоит за тобой...»

И приписка: «Я видела во сне, что меня оперировали – отрезали руку... А после этого я получила письмо Николая».

В следующем своем послании она продолжила ту же тему, но уже опираясь (как всегда) на мнение «Нашего Друга»: «По прочтении письма Николая Он сказал: „Не проглянуло нигде милости Божией, ни в одной черте письма, а одно зло – как брат Милюкова, как все братья зла... Господь показал маме, что все это ничтожно, во сне...“

И о грядущей свадьбе великой княгини Ольги она осуждающе написала мужу словами Распутина: «Наш Друг очень недоволен браком Ольги... Он находит, что это было нехорошо по отношению к тебе и что это не принесет ей счастья». Аликс, естественно, волновалась: Николай поедет на свадьбу сестры в Киев, где соберется вся Романовская семья. Нетрудно представить, какие там будут разговоры...

Скромное венчание великой княгини и ротмистра состоялось в темной маленькой церкви. Невеста была в униформе сестры милосердия.

Ольга была потрясена – так изменился Ники: исхудавшее лицо, мешки под глазами... После невеселой свадьбы царь тотчас уехал в Ставку – чтобы избежать новых разговоров о Распутине.

Часть третья

ЮСУПОВСКАЯ НОЧЬ

Глава 13

КНЯЗЬ И МУЖИК

Не зря Аликс видела страшный сон... Именно тогда, в начале ноября, тотчас после неудачного визита Николая Михайловича, Феликс Юсупов возобновляет знакомство с Распутиным.

На следствии по делу об убийстве Юсупов показал: «После большого перерыва... я встретил Распутина в ноябре месяце в доме Головиной». Это подтвердила и Муня: «В 1916 году в ноябре месяце князь Юсупов встретил Распутина у меня на квартире».

Вот версия из воспоминаний Феликса: «Мне позвонила М. Г. (Муня Головина. – Э. Р.)... „Завтра у нас будет Григорий Ефимович, ему очень хочется с вами повидаться...“ Сам собой открывался путь, по которому я должен действовать... Правда... идя по этому пути я вынужден обманывать человека, который искренне ко мне расположен».

Скорее всего, Феликс написал неправду. Тогда, в ноябре 1916 года, уже началась охота за Распутиным. И, видимо, существовал план, в котором несчастной Муне было отведено важное место. Ей предназначалось сыграть роковую роль в гибели того, кому она так поклонялась... И конечно же Юсупов сам позвонил ей. «Феликс жаловался на боли в груди», – показала Муня в «Том Деле». Своими жалобами на болезнь, которую не могут вылечить доктора, он легко вызвал с ее стороны предложение устроить встречу с великим целителем. Феликс знал о давней мечте Муни соединить двух людей, которых она так бескорыстно и преданно любила...

И они встретились на квартире Головиных – князь и мужик «С тех пор, как я первый раз его видел, Распутин очень переменился, – вспоминал Юсупов. – Его лицо стало одутловатым, и он весь как-то обрюзг. Одет он был не в простую поддевку, а в шелковую голубую рубашку и бархатные шаровары...

Держал он себя очень развязно... Меня он поцеловал». На сей раз князь от поцелуя не уклонился.

Накануне Муня в разговоре с Распутиным назвала Феликса «маленький» – в отличие от «большого» Феликса Юсупова, его отца. Распутин, обожавший клички, тут же это прозвище подхватил. Так он и звал отныне князя.

После этой встречи Феликс начинает, по его словам, подыскивать соратников для, будущего убийства. «Перебирая в уме друзей, которым я мог доверить свою тайну... я остановился на двоих из них. Это был великий князь Дмитрий Павлович и поручик Сухотин... Я был уверен, что великий князь меня поддержит и согласится принять участие в исполнении моего замысла... Я знал, до какой степени он ненавидит „старца“ и страдает за Государя и за Россию». И Феликс просит Дмитрия о встрече. «Застав его одного в кабинете, я немедля приступил к изложению дела. Великий князь... сразу согласился и сказал, что уничтожение Распутина будет последней и самой действенной попыткой спасти погибающую Россию».

Думаю, тут Феликс сообщает нам всего лишь будущую легенду о том, что убийство Распутина было задумано им одним, а великий князь лишь присоединился... Скорее всего, было иначе. Великий князь Дмитрий и Феликс, два очень близких друга, решились на то, о чем в Романовской семье много говорили, но никто не смел исполнить – уничтожить Распутина. И решение убить, судя по всему, исходило именно от Дмитрия, этого бравого гвардейца, который, как справедливо писал Феликс, ненавидел «старца», а отнюдь не от штатского Юсупова. Хорошо знавшая обоих Элла напишет.– «Феликс, который и мухи-то не обидит... который не желал быть военным, чтобы не пролить чей-то крови».

Но в коварстве задуманного плана чувствовалась рука Феликса, древняя кровь беспощадных татарских ханов...

Об их решении конечно же знали в Романовской семье. Недаром Феликс писал «о заговоре», недаром царь потом напишет великим князьям: «Знаю, что совесть многим не дает покоя, так как не один Дмитрий Павлович в этом замешан...»

Во всяком случае, отметим странное совпадение – за 10 дней до убийства Распутина великая княгиня Елизавета Федоровна вдруг покинет Петроград. И не просто покинет – уедет молиться в монастырь. И не просто в монастырь – в Саровский монастырь, где покоились мощи святого Серафима, считавшегося покровителем Царской Семьи. Она будто знает – должно случиться что-то важное и страшное для Семьи, и едет молить за нее Бога и святого Серафима...

Впоследствии Элла напишет царю: «Я поехала в Саров и Дивеево... 10 дней я молилась за вас всех – за твою армию, страну, министров, за слабых душою и телом, и в том числе за этого несчастного, чтобы Бог просветил его...» Да, она молилась за «несчастного» Распутина, просила Бога просветить его, чтобы тот избежал неминуемого, о котором она знала... Молилась она и за тех, кто решились пролить кровь, за своих воспитанников: Дмитрия, жившего в ее семье до гибели мужа, и Юсупова, которого она любила, называла «Мой маленький Феликс»...