От Советского Информбюро - 1941-1945 (Сборник) - неизвестен Автор

Тем временем к опушке леса подтягивались наша артиллерия и танки. Они должны будут подавить укрепления на холмах у деревни Силки. В глубоком снегу прокладывали себе дорогу ездовые. Им приходилось самим впрягаться и тащить за собой застревавшие пушки, санки-лодочки со снарядами. Всю ночь не прекращался кропотливый, напряженный, неутомимый труд войны.

В четыре часа утра проснулись пехотинцы. Они вздрагивали от холода и талой воды, проникшей за ворот, под шинели и полушубки. Они снимали ботинки, согревали портянки у тлеющего огня и вновь завертывали их, потом мяли и скручивали шинели, влажные с ночи, а теперь затвердевшие от предутреннего холодка. С иронической усмешкой относились они ко всем тяготам войны - это было их жизнью, бытом, и они свыклись с ним. Все-таки им удалось отдохнуть и поспать. Теперь и ноги сами пойдут, и в плечах не такая усталость. Да, хорошо вздремнули, хоть в снегу, на ветках, сквозь которые просачивалась вода, но все же это сон, а не поход. Может быть, как о несбыточной мечте они думают теперь о сухой избе, кровати или даже о теплом блиндаже. Вот появился повар с термосами, и люди застывшими и непослушными пальцами вытаскивают котелки и ложки. Теперь можно согреться и подкрепиться. Где-то в лесу, взвизгивая, рвутся мины и снаряды. Никто не обращает на это внимания, - люди удивились бы даже, если бы вдруг наступила тишина, - на фронте ее труднее и нервознее переносят, чем самый яростный гул орудий.

На рассвете батальон Косухина начал наступать на деревню Силки, с боем отвоевывал те три километра, которые отделяли его от деревни.

Опушка леса, накануне разминированная Ковальчуком, Марченко и Дроздом, была исходной позицией для наступления. Воронова с его бойцами Косухин послал к лощине; они должны были подобраться к реке, пройти по льду или вброд и ударить во фланг немцам. Лейтенант Токарев с автоматчиками тоже ушел в обход по узкой проселочной дороге. Сам же Косухин готовился к штурму с фронта. Немцы сосредоточат силы на флангах против Воронова и Токарева, и тогда Косухин с артиллерией и пулеметами подавит врага огнем и стремительностью атаки.

Пока Воронов и Токарев двигались, Косухин лежал в мокром снегу. Вот они, эти шесть сантиметров на карте, три километра на местности: их измерил шагами разведчик Сергей Щукин. Он утверждал - до лесочка тысяча шагов, не больше, до берега - еще восемьсот. Но это по прямой, а сейчас на дороге и в лощине люди не шагают, а ползут, они только подталкивают свое непослушное и отяжелевшее тело - путь теперь измеряется локтями. Щукин видит, как Марченко ощупывает провод, взрыватель, вытаскивает мину за миной... Вслед за ним ползут люди в белых халатах, цепляясь за затвердевшую с утра колею, за снежные сугробы, за примерзшую дощечку, кем-то брошенную на дороге. На широкой и привольной смоленской земле люди могут двигаться только по узкому следу, проложенному саперами. Вот кто-то соскользнул в кювет и взорвался на мине, но нельзя задерживаться... Вот у дороги, там, вдали, уже падают вражеские мины и снаряды. Они поднимают снег, смешанный с землей. Но надо двигаться вперед. Люди задыхаются, глотают снег, на мгновение припадая к сугробу. Небольшой вещевой мешок кажется в этот час самой тяжелой ношей в мире, винтовка, к которой пехотинцы настолько привыкли, что она порой кажется естественным продолжением руки, теперь давит на спину... На дороге брошен котелок, какой-то измятый картуз, кнутовище, противогаз. Токарев передает по цепи: "Ничего не трогать, ничего не трогать!" Может быть, за ними таится смерть.

Вот они какие длинные и трудные, тысяча шагов Щукина! До кустов и редкого леска еще далеко, а время идет, и пальцы сводит в суставах. Наша артиллерия уже открыла сильный огонь по немецким укреплениям. Теперь надо торопиться. Токарев поднимает своих бойцов, они бегут по полю, проваливаясь в снег, с трудом вытаскивая ноги, туда, к лесу. Группа немецких автоматчиков, отстреливаясь, отходит к реке. Токарев идет за ними по пятам. На левом фланге слышен пулеметный огонь - это, должно быть, Воронов уже приблизился к реке. Токарев обходит лес вдоль опушки. Бойцы едва поспевают за длинноногим и проворным лейтенантом. Немецкие автоматчики бегут к реке, но падают под нашим пулеметным огнем. Токарев пробирается к камышам. Здесь надо будет перейти на тот берег.

Косухин, следивший за движением Токарева и Воронова, начал наступление по полю, по прямой, к деревне. Саперы и разведчики уже проложили путь. Но не так-то легко протащить орудия по снегу. Кони прыгают из стороны в сторону, рвутся в постромках, но не могут вытащить застрявшие колеса. Люди помогают им, подталкивают, упираются в спицы, скользят, падают, вновь поднимаются. Косухин подбадривает их:

- Надо только добраться до леса, там легче будет... Уже совсем близко... Вперед!

У леса взрывается мина. Падают смертельно раненные правильный и заряжающий. Теперь в каждой секунде судьба боя. Нельзя медлить. Пехотинцы режут ремни и подтаскивают орудие к холмику у леса. Немцы переносят огонь на фланги - против Токарева и Воронова. Надо этим воспользоваться. Отсюда можно бить по вражеским укреплениям прямой наводкой. Косухин представлял в это мгновение всю сложность и напряженность пути, который приходится преодолевать бойцам Токарева и Воронова. Им придется двигаться под огнем. Но иного выхода нет - в крови и муках рождается победа. Косухин знал своих людей -они не дрогнут.

Уже солнце близилось к зениту, а Косухин прошел лишь два километра. Но самое трудное еще впереди - с бугра он увидел луг, огороды за рекой и торчащие, обгорелые трубы деревни. Еще один километр, и он - там, в опорном пункте. Но никогда он еще не представлял себе с такой остротой, что в километре - тысяча метров, и, кто знает, может быть, еще придется метры считать на сантиметры.

Косухин видит вдали людей, которых он воспитывал, учил, готовил к наступательным боям. Они не обманули его надежд. С непреодолимой стремительностью шли они под огнем к реке. Кое-где им приходилось ползти. Вот они встали на лед. Двое - это были Щукин и Марченко -побежали к тому берегу и провалились. Тонкий, уже оттаявший ледок не выдержал; неужели не удастся подтянуть и переправить орудия? Но Щукин и Марченко уже ломают лед. Должно быть, они попали в мелководье. За ними устремляются и пулеметчики, и минометчики. Они несут на головах диски, ленты и ящики с минами и идут по грудь в ледяной воде. Вражеская артиллерия помогает им взламывать лед осколки вырывают людей из двигающейся цепи. Зеленоватый ледок багровеет от крови.

Косухин выждал, пока наши орудия приготовятся к бою, и тоже начал двигаться к реке. Он уже знал: можно идти вброд. У берега люди останавливаются, на какую-то долю секунды их охватывает нерешительность. Не так-то просто прыгать в ледяную воду, а потом бежать по лугу и огородам в мокрых сапогах, ватниках и шинелях. Косухин сам взламывает лед. Вода проникает в сапоги, холод пронизывает все тело, Косухин поднимает полы полушубка, придерживает их одной рукой. Бойцы обгоняют его, прокладывают ему дорогу. Ноги едва передвигаются, задевают камни на дне, Косухин идет ощупью, как слепец. "Только бы не упасть, только бы не упасть", - думает он. Вот и берег, скользкий, крутой. Косухин карабкается вверх, цепляясь за камыш.