Лихо. Медь и мёд - Яна Лехчина

class="p1">Сзади подуло чем-то странным – не то ветер, не то дыхание огромного существа. Но Ольжана всё равно не смогла обернуться.

Из-за её спины на мост выползло создание – похожее на паука, только из человеческой кожи. Многоликое, многорукое и многоногое, с хищными плотоядными лицами, вертящимися, как шестерёнки. Скульптуры двух воинов задержали чудовище, и прежде чем то разметало бы их по сторонам, многоликий паук протянул к нему несколько конечностей. Его пальцы сжали костяную маску. Рванули к себе.

Чудовище заскулило как щенок. Маска отошла от его морды, обнажив волчий профиль, и в прорехе между маской и мордой заклубились чёрные тени.

ГР-РАХ! Чудовище швырнуло себя о ближайшие скульптуры. Камень с грохотом размозжился – кому-то из памятников оторвало руки и перекосило плечи. Чудовище вырвалось из круга так быстро, что смазалось для Ольжаны в чёрную ленту. Оно перебросилось через мост и спрыгнуло в реку – без плеска.

Точно и не было.

Растаяло, как дым.

Ольжане стало очень тихо без рыка и каменного хруста. Неведомое создание крутило в конечностях череп-маску, а Ольжана уже не испытывала ни страха, ни отвращения, ни усталости – она была пуста.

Чудом она сумела слегка перевернуть руку, и теперь кровь бежала на мостовую – с указательного пальца, вытянутого над коленом. Бодрыми крохотными каплями – кап-кап-кап.

Она вдруг поняла, что вокруг неё не было никого, кроме скульптур и многоликого создания. Люди – разгорячённые, плотные – отхлынули, и когда сознание Ольжаны сузилось ещё сильнее, ей показалось, что она одна в целом свете, посреди надвигающейся темноты.

С реки дул ветер. Кружились залётные колдовские огни.

Кап. Кап. Кап.

Темнота наползала со всех сторон. Ольжана заставила себя поднять голову, надеясь увидеть хотя бы звёзды, но не увидела ничего. Даже колдовские огни и те погасли.

И наступил мрак.

Глава XIV. Горестный двор

Говорили, что замок Горного двора построил господин Вепхо – отец господина Грацека, чародей-коршун. Задолго до основания Драга Ложи, во времена кровавых гонений на колдунов, господин Вепхо пожелал возвести неприступную твердыню, в которой он мог бы скрыться со своими учениками. Он вознамерился высечь замок прямо в горе, но даже такой искусный чародей, как он, не мог обойтись без помощи.

Если верить легендам, господин Вепхо отправился в самые тёмные пещеры и отыскал там трёх ведьм – жриц древнего языческого культа, посвящённого кубретской богине, Матери-Земле. Ведьмы согласились помочь ему и будто бы пробудили великанов, спящих в недрах кубретских гор. За год великаны построили господину Вепхо замок, равного которому не было во всех Вольных господарствах, но взамен потребовали то, что господин Вепхо не пожелал им отдавать. То ли его колдовскую силу, то ли жизнь нерождённого сына – как бы там ни было, вместо благодарности господин Вепхо заковал жриц в цепи из чёрного железа. Единственный из чародеев, он ковал его в своей кузне и, по слухам, ему в этом помогали големы. Потом господин Вепхо замуровал ведьм внутри скал и понадеялся, что больше никогда о них не услышит, – конечно, он ошибся.

Поэтому Горный двор часто называли Горестным. Чародеи верили, что на замке господина Вепхо лежало проклятие кубретских жриц – Юрген не знал, что именно они наворотили, но слышал разное. То произошёл несчастный случай и любовница господина Вепхо сгорела в кузне, то несколько его учеников пропали в каменных переходах на нижних ярусах… А потом умер сам господин Вепхо – от какой-то до ужаса простой человеческой хвори, – и вместо него остался сын, который теперь сычевал в проклятом замке уже со своей обезумевшей дочерью.

Юрген был готов согласиться с каждой мрачной сказкой – настолько замок Горестного двора выглядел величественным. Замок – нет, настоящая крепость с глазами-бойницами – врастал в гору и нависал над глубоким ущельем. Башни укрывали куполообразные крыши – слегка вытянутые, будто приподнятые за шпиль, и вокруг шпилей кружили птицы.

Мал говорил, что в одной из этих башен – самой западной – обитала Кетева. Юрген спросил, в цепях она или на воле – мало ли на что способна обезумевшая колдунья?.. А господин Грацек, как и его отец, умел подчинять себе любые металлы и управлялся даже с чёрным железом – даром что обжигался, как всякий чародей; но он наверняка касался его в толстых рукавицах или вообще ковал, управляя големами. Мал тогда смутился и сказал, что это вряд ли – никто никогда не называл Кетеву буйной. Да и господин Грацек, если верить молве, очень любил дочь и беспокоился о её удобстве.

– Ну и как мы туда доберёмся? – Чарна отшвырнула свою сумку. – Как горные козы поскачем? Или крылья отрастим?

Тропа к замку шла вдоль горных отвесов – узкая, небезопасная.

Юрген опустил наплечные мешки на землю.

– Как-нибудь. – Он устроился среди сумок. – Как нога?

Порой ему было трудно оставаться участливым и спокойным, когда Чарна высказывала недовольство.

Чарна зыркнула свирепо.

– Предложишь мне не ходить к Грацеку и дожидаться тебя здесь, как собачонка?

– Как будто собачонки – это что-то плохое, – пробормотал Юрген. – Смотри сама.

Они пробыли у Мала и Ацхик целую неделю – пока Чарна не встала на ноги. Но горные дороги трудны, и Чарна прихрамывала даже сейчас. Юрген помогал ей как мог: нёс все сумки, а иногда – и саму Чарну в теле кошки. Но чем больше он делал, тем сильнее раздражалась Чарна. Юрген понимал, что она злилась не на него, а на ощущение собственной уязвимости, – может, боялась, что он устанет ей помогать и сам начнёт сердиться, поэтому старалась уколоть первой. Но ведь Юрген тоже не железный.

– Отдыхай пока, – сказал он. – Потом придумаем, как дойти.

– А что будет потом? – спросила Чарна желчно. Она уже сидела на земле и растирала лодыжку. – Ногу мне новую найдёшь? Чтобы я вдоль ущелья попрыгала?

– Нет. – Юрген прикрыл глаза. – Новую ногу я тебе не найду.

Он смотрел на замок сквозь ресницы и рассуждал о своём. Кружащие птицы – ученики Грацека, наверное?..

– А что тогда изменится? – Чарна скрежетнула зубами. – Я не хочу оставаться здесь одна. И падать в ущелье – тоже не хочу.

– Не упадёшь.

Если человек жил в замке над ущельем, едва ли он жаловал гостей. Тропку поудобнее господин Грацек не наворожил – значит, он, как и его отец, предпочитал одиночество и тишину. Но что поделать? Юргену позарез нужно напроситься к нему на ночлег и поговорить с Кетевой.

– …ну конечно, – продолжала ворчать Чарна. – Легко сказать – «не упадёшь».

Юрген слушал её