Академия Клементины (СИ) - Юлия Цезарь

что при следующих словах её губы терлись о его: — Я хочу. Что бы ты. Ответил на каждый. Мой вопрос.

Сердце Роберта предало, застучав, как бешеное, когда она оказалась так близко, но он не позволил себе отстраниться или отодвинуться хотя бы на миллиметр. Какие там вопросы были? Боги, что творила с ним эта женщина?!

— Дело не в руке, — выдохнул он ей в губы. Она была так близко, что он терял контроль над ситуацией, но не хотел позволять ей победить хотя бы сейчас. Не в этот раз, он хотел проявить твердость, хотел донести до нее все то, что испытывал. — Границы должны быть, но я сам могу постоять за себя, когда это требуется.

Подняв руку, Роберт хотел оторвать от себя ладонь Айки, но вместо этого сжал ее на своей груди. Он чувствовал, как пылают его уши сейчас. Хорошо, что в сумраке улицы этого не видно.

— Мне не нужно все твое внимание, но не равняй меня с теми, с кем ты просто «вежлива», — продолжал он, пока ещё хватало сил держаться. — Я готов изменить все свои планы на жизнь, отказаться от жречества. И это будет мой выбор, потому я хочу быть с тобой не только сейчас, не только до окончания академии. Мне не нравится, что ты со мной делаешь, потому что ты ломаешь все мои границы. А теперь ответь мне ты, Айка, всего на один вопрос: ты готова оставить мои границы в покое, пока я их сам не сломаю? Я не отталкиваю твою руку, я прошу ее задержаться на том расстоянии, на котором мне комфортно. Когда я смогу, я сам притяну ее к себе. Только сейчас…

Все, не выдержал. Он коснулся ее губ и положил вторую руку ей на затылок, чтобы она сама не отстранилась после его слов. Только сейчас он позволит себе эту слабость, но до тех пор, пока он не разрешит окончательно все между самим собой, им лучше какое-то время держаться на расстоянии. Он сам хотел прийти к ней, а не она вынуждала. Так будет правильно, он считал. Он уже почти был готов, все окончательно решится на эстафете, сможет ли он выиграть или с позором сбежит, поджав хвост. Эта битва будет не с Айкой, а с самим собой.

— А теперь границы, пожалуйста… — шепнул он, разрывая поцелуй.

Это был первый поцелуй, которого она не хотела. Потому что… Её гордость была сильно задета. Да, сейчас могли в полной мере увидеться её эгоизм и королевские замашки. Потому что:

— Прости, но я что-то не вижу твои границы, когда ты не хочешь, чтобы моя рука была на твоём колене, и при этом я могу себе повзолить целовать тебя в кондоре, где может быть куча людей… Где тут ломка границы, если готов кончить от того, что я прижимаю тебя к стене?

Её улыбка наконец-то сошла на нет, и Айка первая отстранилась, стреляя молниями из глаз. Нет, ей не нравилось, что кто-то пытался показать себя главным. Тем более этот мышонок. Не хочет всего её внимания? Понимала, о чем он говорил, но не этот ответ она ожидала услышать, и его поцелуй сейчас ничего не менял.

— Я не люблю ждать, Роб. И ждать, когда ты созреешь для меня, не стану. Ты не можешь никому ответить. Ты не можешь заступиться. По крайней мере, это лишь слова, а на деле я этого еще ни разу не видела.

Она от него уходила всё дальше и дальше, принимая истинный облик принцессы, а не простой одногруппницы, которой нравилось так забавляться с этим парнем. Сейчас, ставя свои интересы, противореча себе, Роберт оскорбил эгоистичную собственницу.

— Спокойной ночи, — сухо сказала она, отворачиваясь и уходя во тьму улиц. — Удачи тебе на эстафете.

Вот только искренняя ли это было пожелание?

Ее слова ударили, словно нож в сердце воткнули. Ни на одной тренировке Евы ему не было так больно, как сейчас. Роб просто остался стоять посреди улицы, как побитый и брошенный пёс. По ощущениям было именно, что его бросили. Хотя то, что происходило между ними, и отношениями назвать сложно. Именно этого он всегда старался избежать, отказываясь от любви. Жаль, до конца так и не смог уберечь себя.

Но не только Айка была гордой, она не на того напала. Здесь не ее королевство, а Роб — не ее подчинённый. Завтра он выйдет на сцену петь, пробежит эстафету, но теперь ради себя, а не кого-то другого. И он возвысится настолько, что любая принцесса будет мечтать, чтобы он обратил на нее внимание.

25. Зимние игры

И вот наступил тот самый важный день, к которому готовились больше месяца как ученики, так и преподаватели. Утро началось с того, что дети вошли на кухню, а там уже было собрание из всех пришедших родителей, кто смог прийти и посмотреть на своего ребенка.

— Мама!

— Папа!

— Сестра!

— Дедушка!

Наверное, эта столовая лишь раз в год видит столько счастья в глазах собравшихся. Столы были богато накрыты, их стало больше, пусть и было в столовой теснее. И возле каждого уже стояли родственники, расправив руки, чтобы дочь или сын упали в объятия. Что те и делали.

Новость о том, что родители в столовой, быстро разлетелась по всей округе, и те, кто пропускал завтрак или задерживался на тренировке, уже мчался сюда, открывал дверь, находил взглядом родное лицо и, радостно выкрикивая, бежал в распахнутые объятия.

Так было и с Риз. Родители будто чувствовали свою дочь — стояли у ближайшего ко входу стола. И у той от счастья видеть любимые лица аж слезы навернулись, и она кинулась в руки матери, а отец накрыл своих красавиц всем телом.

Айку тоже не обошло стороной маленькое счастье. Она проследила взглядом за Риз и, радуясь за подругу, только собралась уйти, чтобы не вспоминать лишний раз о том, что её родителей не было (понимала, что по важным причинам — правители всё-таки, но ведь всё равно грустно!), однако…

— Принцесса!

Первая мысль: «Боги, только бы никто не понял, не услышал!», но вторая мысль: «Этот голос…» И на рефлексе Акйа обернулась на это «Принцесса».

— Принцесса!

Из толпы родителей и детей к Айке пробиралась высокая для своего народа гномка. Она в принципе выглядела, как крупная миниатюрная женщина — не было носа картошкой, не было излишней растительности и здоровых «мужских рук». Не толстенькая, но коренастая, в возрасте женщине с рыжими волосами махала