Свора - Зов крови - Юлия Колесникова

— Марш в свою палату, нечего бродить ночью по больнице, — в ужасе скомандовал врач.

Я скривилась настолько жалостливо, насколько позволяли мои ноющие мышцы лица:

— Я просто хотела знать, что с моими друзьями.

Один из незнакомцев окинул меня странным взглядом, и я подумала, что где-то его уже видела, но точно не в городе. Мы померились с ним глазами, и я поняла, что угрозы он мне не нес, также как и Бет.

— Теперь с твоими друзьями будет все хорошо, их забирают в специальную больницу, где есть все для того чтобы поднять их на ноги, — отозвался незнакомец, и я удивилась что он сказал поднять на ноги, а не вылечить. Вновь посмотрев на него, я поняла, что он все знает. Он знает, чем больны Бет и Теренс, и кем они становятся. Тогда я и вспомнила, что видела этого мужчину на фотографиях с Гремом, тот, что я встречала в Лутоне, его старый друг, военный врач Вунворт.

Родители Бет, окончательно проснувшись, сразу же потребовали объяснений, они переживали, что это какое-то экспериментальное лечение. Но Вунворт говорил с ними мягко и все терпеливо объяснял, а я же понимала что все это операция, разработанная моими родителями, Гремом и Калебом чтобы помочь нашим друзьям. Несомненно, в больнице никто не будет знать что делать, а я понимала, что Терцо уже воспользовался старыми связями, а Грем поговорил с всезнающим Вунвортом, и он наверняка объяснил, что же теперь происходит.

— Мы будем обязаны изолировать детей на военной базе, так как есть разновидность волчьего бешенства, что несет в себе опасность инфекционного заражения. К сожалению, на неделю все посещения будут запрещены, зато ровно через семь дней, максимум девять, я вам обещаю, дети будут дома, и вы сможете отпаивать их куриным бульоном. Но и вам придется пройти легкий курс терапии, что обезопасить вас, надеемся, что болезнь еще не достигла пика, когда переносится…

Я поморщилась от сухого и официального тона Вунворта, но понимала что так лучше, родители успокоились, ведь он обещал полное выздоровление. В больнице наверняка вообще ничего не могли толком сказать. За объяснениями Вунворта главврач совсем забыл обо мне, и я могла присутствовать при обсуждении, хотя и так знала, что буду в курсе всего намного больше, чем родители Бет. Поэтому, никем не замеченная, я выскользнула из палаты, чтобы найти Теренса.

Его палата шла следующая после Бет и его родители уже выскакивали на шум, видимо тоже разбуженные. Мать Теренса, Лив, увидев меня, остановилась, пропуская мужа и двоих сыновей. Она схватила меня за руку и встревожено потащила прочь причитая:

— Нельзя тебе еще вставать, завтра зайдешь к Теренсу.

Я подчинилась, понимая, что она тревожится не просто так, да и сил сопротивляться уже не было.

— Завтра Теренса уже не будет в больнице… — устало сказала я на ее слова, залезая на свою койку, и она, опешив села рядом.

— Как это? — удивилась она, совсем не воспринимая мои слова всерьез, видимо через мою усталость.

— Те люди, — ответила я, стараясь говорить, как можно более уверено, — из военной больницы, хотят забрать их на базу и лечить, говорят это разновидность волчьего бешенства, возможно заразного. Верьте им, это друг мистера Грема Гровера, он очень хороший врач.

Видимо я говорило достаточно серьезно и убедительно, так как ее лицо просияло, должно быть, она переживала, что болезнь может быть неизвестной или неизлечимой. Мать Теренса укрыла меня и обняла.

— Спи, и не тревожься.

Она еще несколько минут посидела возле меня, хотя я чувствовала, что ей не терпится поскорее поговорить с врачами. Я слышала, как она прошла к дверям и, выходя, закрыла их. Звуки из коридора стали почти не слышны, но теперь я совершенно не тревожилась, даже за Еву, мне казалось, то что случилось даже не страшно. Проваливаясь в сон, или пребывая на грани полудремы, вновь сама того нехотя я перенеслась своим сознанием в чужие мысли. Я смотрела чужими глазами на больничные окна и чуяла запах новых молодых волков, созревающих где-то там, в больничных палатах, и запах девушки, окутанной запахами уже двоих вампиров. Ситуация осложнялась. Один вампир не так страшно как два, а если их и еще больше, все планы на счет девушки придется отменить. Но риск и опасность, делали из нее более интересную жертву, чем раньше. Тело волка покрылось дрожью в предвкушении игры и разработки плана.

Он отступил в тень. Ему пора уходить.

Нарастающее беспокойство захватывало его все больше, вытесняя все другие чувства. Начинало светать и у него нет с собой одежды, чтобы принять человеческий облик, а на волков теперь наверняка объявят охоту. Он ведь слышал разговоры, что волк утащил девушку, и это наверняка испугало людей больше, чем само нападение. Это наверняка дело рук вампира, кто еще может быть так умен и расчетлив, чтобы, не марая своих рук, избавится от нас. Хотя они не откажут себе в удовольствии, поохотится на нас.

«Как все усложнялось,» — почти с мазохистским удовольствием подумал волк, и кинув еще раз удовлетворенный взгляд на больничные окна, побежал прочь…

Я резко подскочила на кровати от страха, я знала, кого выслеживал теперь волк, — меня. Волка захватила игра, и даже страх перед кланом вампиров теперь его не остановит. Я не знала, кем была Волчица, но, если раньше он переживал, что она скажет, то теперь не боялся ее. Возможно, он пообещал ей меня. Я поняла, что должна боятся, но почему-то не могла. Теперь я знала кто они эти странные волки, и кем станут Бет и Теренс, которые даже оборотнями останутся моими друзьями. Как странно, оборотни и вампиры, — в моей жизни не хватает лишь драконов и ведьм для полного набора неприятностей и странных сказочных существ.

Я откинулась на подушку, боясь засыпать, чтобы не увидеть или не услышать, чего-нибудь более пугающего, но усталость взяла свое, и сны меня в эту ночь не посещали.

Глава 15. Становление

Видения

Зеленеет трава, и гудят насекомые,

И все улицы старые, с детства знакомые,

Только небо безбрежное все затянуто тучами;

Эти дни были первыми, эти дни были лучшими.

Сквозь прозрачные стенки хрустального савана

Я увижу поля мои, я увижу леса мои,

Что рассветы окрасили утренним золотом,

И видения в зеркале, безобразно расколотом.

Я же знала, что все это раньше времени кончится,

Я хочу умереть — возвращаться не хочется,

Льются слезы кровавые в белоснежные простыни,

И занозы впиваются в сердце иглами острыми,

А душа разрывается от тоски и смятения,

Эта боль неизменная порождает мучения.