Кашемировая шаль - Роузи Томас

— Я не медсестра, я всего лишь жена миссионера, — прошептала Нерис.

Она перебрала в уме болезни — дифтерия, столбняк, корь, диарея — все они каждый день отнимали жизни у детей. Нерис подумала о Захре.

— Арджун умер две недели назад, — сказал Райнер.

— Мне очень жаль, — тихо произнесла Нерис.

Прита глотала слезы. Наконец она прошептала:

— Простите, я совсем забыла об обязанностях хозяйки дома. Могу я предложить вам чаю?

Нерис обняла ее, а потом сделала шаг назад.

— Спасибо. Может, в следующий раз, — сказала она.

— Спасибо, — отозвалась Прита.

Райнер посмотрел на Нерис с благодарностью. Он сказал Прите, что скоро вернется, и вышел вместе с Нерис на оживленную улицу. Он предложил проводить ее до миссии. После тихого и темного дома вдовы улица казалась слишком яркой и шумной.

— Я очень хотел познакомить вас. Видишь ли, я женюсь на этой женщине.

Уличный шум оглушил Нерис. «Он просил меня выйти за него. Я ответила, что уже замужем».

Группа американских солдат вышла из бара и перегородила им путь. Нерис решительно прошла между ними. Один из них, заглянув Нерис в лицо, посторонился и сказал:

— Простите, мэм.

Она, наконец собравшись с силами, спросила:

— Ты любишь ее?

Райнер остановился. Он к ней не прикасался, но она почувствовала его руки на своих плечах.

— Думаю, ты знаешь ответ.

— Значит…

— Я хочу увезти ее в Европу. Ее муж был лидером движения за независимость Кашмира. До 1942 года он успел нажить много врагов. Свою цену он заплатил, а его семья оказалась в безвыходном положении. У Приты есть несколько друзей, но они не смогут ей помочь, когда закончится война и британцы уйдут отсюда. Эта страна развалится, прольется много крови, и никто не будет защищать вдову. Муж Приты был сикхом, она — христианка. Католичка. Мы одной веры.

Они подошли к реке. Нерис остановилась, посмотрела на шикары, везущие товары в Барамуллу и дальше, в Равалпинди. Она подумала о плавучих огородах, яблоневых садах, рисовых полях, магазинах на Насыпи и мастерах, которые делали великолепные кашемировые шали. Шринагар и весь Кашмир выглядел таким спокойным и мирным в ярко-лимонном свете весеннего солнца, но она знала, сколь глубоки трещины, обезобразившие этот мир. Эван и Ианто каждый день пытались обратить местных жителей в свою веру. Они признавали, что индуисты и мусульмане друг друга ненавидят больше, чем англичан. Нерис слышала об угрозах, которые поступали от радикальных сикхов: «Если мусульмане хотят в Пакистан, они утонут в океане крови». Впереди было прекрасное, хрупкое кашмирское лето. Нерис вздрогнула, представив, как тьма поглощает эти земли. Конечно, Райнер сделает все, чтобы помочь женщине, потерявшей мужа и ребенка. Она представила, как он везет ее в Швейцарию, как они обустраивают дом в долине, окруженной белоснежными пиками.

— Я понимаю, — сказала она. — Ты поступаешь правильно.

Она достаточно долго прожила в Индии, чтобы считать обычным делом браки по договору. Женились едва знакомые люди, но потом между ними налаживались теплые отношения и образовывалась крепкая и дружная семья.

— Надеюсь, ты будешь счастлив, — добавила Нерис. Она искренне желала ему счастья.

Они дошли до берега реки. Как и сотни лет назад, люди готовили здесь еду, мыли посуду, купали детей.

— Ты придешь на свадьбу? — спросил Райнер.

— Да.

— Спасибо. — Он осторожно взял ее за руку.

Она всегда считала его невероятным человеком, но только сейчас поняла, насколько он силен. А еще она знала, что любит его.

— Ты возвращаешься в Швейцарию?

Райнер ответил после долгой паузы:

— Да. Там мой отец, друзья. Но я буду скучать по Кашмиру.

Он не добавил «и по тебе» — значит, он отпускал ее. Им больше нечего было сказать друг другу. Они подошли к двери миссии. На ступеньках сидели дети. Увидев Нерис, они бросились к ней и начали выпрашивать еду. Райнер достал монетку из кармана и вручил ее старшему мальчику. С криками и свистом дети умчались в сторону базара.

— Я сообщу тебе о времени и месте свадьбы. Мы не будем затягивать с церемонией.

— Я приду, — пообещала она.

Нерис стояла у двери, пальцы холодил металл ручки. Райнер пробирался через толпу, он возвращался к Прите.

***

Она проснулась. Ральфа била крупная дрожь. Снова кошмар. Он скрючился, подтянул колени к животу, голову закрыл руками, пытаясь во сне защититься от боли. Пот пропитал его пижаму и простыни. Кэролайн попыталась удержать его, но Ральф вырвался из ее рук. Он что-то пробормотал, а потом громко вскрикнул. Кэролайн уже представила, как за тонкой стенкой просыпается соседка.

— Ральф, прошу, тише. Все хорошо. Это я. Тебе снова приснился кошмар. Это просто плохой сон.

Он бился в судорогах на постели, пытаясь убежать от кошмара, поселившегося в его голове. Кэролайн схватила его руки, попыталась удержать, но паника придала ему сил. Он отбросил ее руки и накинулся на нее. Ральф схватил ее за горло и начал душить. Кэролайн не могла дышать. Она почти потеряла сознание, но тут его хватка ослабла и ее легкие наполнились воздухом. От боли и шока Кэролайн не могла пошевелиться, она судорожно хватала воздух ртом. В темноте она почувствовала, что Ральф откатился на свою половину кровати и тяжело задышал — похоже, он пришел в себя.

— Кэролайн?

Она хотела ответить, но из горла вырвался только хрип. Ральф приподнялся, но потом снова упал на подушки. Он застонал. Кэролайн с трудом села на кровати, в темноте нащупала коробку, чиркнула спичкой и зажгла свечу. Электричество было — она отчетливо слышала гул генератора, но по опыту знала, что яркий свет может испугать Ральфа. Кэролайн прикрыла рукой слабый огонек свечи.

— Кэролайн?

Горло болело, но она уже могла говорить:

— Я здесь, тебе приснился кошмар.

Его лицо и волосы блестели от пота. Он кивнул, обвел взглядом знакомую комнату, и ночные страхи отступили.

— Тебе принести чай? — спросила Кэролайн.

— Нет.

Он сел, опустил ноги на пол. Пижама прилипла к потному телу. Ральф надел халат и побрел к двери.

— Ральф, пожалуйста, расскажи мне, что тебе снится. Если расскажешь, тебе обязательно станет легче.

Он покачал головой и вышел из спальни. В гостиной его ждала бутылка виски.

— Может, не мне, может, кому-то другому, кто был там и может понять, — сказала она, идя за ним в гостиную.

— Нет. Это всего лишь сон.

Он схватил бутылку дешевого виски с серебряного подноса и налил в стакан щедрую порцию. Его руки дрожали. Зубы клацнули о край стакана. Он выпил и тут же налил еще. На этот раз дрожь в руках почти унялась.