«Если», 2003 № 12 - Журнал «Если»

Но, в отличие от последних, Бестер зачитывался и иными книгами — «Улиссом» Джеймса Джойса, например. Как саркастически заметил писатель в своей автобиографии, «видимо, последнее обстоятельство и заставляло редакторов научно-фантастических журналов относиться ко мне если не с уважением, то во всяком случае — с искренним интересом…» Подобные увлечения автора-дебютанта, несомненно, определили его особый, не укладывающийся в среднестатистический трафарет путь в этой литературе.

…Последние десять лет жизни Бестер провел в одиночестве (с женой он развелся еще в середине 1970-х, а детей у них не было) и все-таки оставил о себе память, как о милом и приятном собеседнике, настоящем «компанейском» человеке. Люди, хорошо знавшие его, отмечали способность Бестера удерживать внимание любой аудитории — числом от одного до тысячи человек.

Роберт Шекли вспоминал об одной конвенции в Рио-де-Жанейро: «В отеле на нас с Алфи налетел местный кинорежиссер — с предложением снять короткий документальный ролик о нас: какими мы предстаем со страниц наших собственных произведений. Мы, разумеется, согласились — а кто бы отказался? Сцена со мной представляла следующее: я валяюсь на пляже, а проходящие мимо девочки в бикини чуть не засыпают меня песком, даже не глядя под ноги — то есть на меня. Алфи досталась куда более соблазнительная сцена: гигантский банкетный стол, достойный Гаргантюа, в одном из лучших ресторанов Рио — изобилие вина, хорошеньких женщин, песен… Позже мне довелось посмотреть эту короткометражку, и я хорошо запомнил Алфи: в каждой руке по барабанной палочке, на каждом колене — по девице, сползшая на один глаз шляпа-сомбреро; при этом он еще не забывал дарить свою ухмылку камере и отпускать в мой адрес едкие шуточки, как всегда, выдержанные в холодно-корректном стиле… Он был прекрасным писателем и отменным джентльменом, а все вместе составляло великолепного представителя человеческого рода».

Как заметила биограф писателя Кэролайн Венделл, «Альфред Бестер представляет собой аномалию даже в мире научной фантастики, в которой высоко ценятся такие качества, как творческая индивидуальность или эксцентричность. Писатели-фантасты на протяжении десятилетий обедали вместе, писали вместе, даже спали вместе; большинство стремилось зарабатывать на жизнь именно научной фантастикой. Ничего этого мы не найдем у Бестера. Он никогда не был членом внутреннего круга. Тем не менее два из трех его романов стали классикой, как и ряд рассказов, и не потому, что были типичными, а, скорее, наоборот — потому, что не лезли ни в какие ворота». Лучше не скажешь…

Он писал фантастику в качестве терапии, своего рода лекарства против стресса; как только нужда в эмоциональном побеге из реального мира исчезала, Бестер переставал писать. Он, строго говоря, так никогда и не стал профессиональным писателем-фантастом, если понимать под этим повседневный литературный труд ради хлеба насущного. И тем не менее значительный процент того, что шутя выходило из-под его пера, с какой-то потрясающей неизбежностью становилось классикой жанра!

Можно уверенно выделить три периода активности, в интервалах между которыми Бестер надолго «выпадал» из фантастики: ранний (1939–1942), зрелый (1950–1958) и «закатный» (1974–1980).

Как уже говорилось, рассказ-дебют завоевал первый приз в конкурсе, проводимом среди новичков журналом «The Thrilling Wonder Stories», и был напечатан в апрельском выпуске за 1939 год под названием «Разбитая аксиома». Бестер и в жизни, и в творчестве никогда не являл собой образец осмотрительности: сразу же после первой публикации бросил университет, начав романтическую и хаотичную жизнь вольного художника.

И ему это хорошо удавалось! В следующие три года он продал в журналы около полутора десятков рассказов. Однако вскоре он принял приглашение коллеги-писателя Мэнли Уэйда Уэллмана и с головой погрузился в совершенно иное занятие — начал сочинять комиксы. «Они предоставляли мне прекрасную возможность отвыкнуть от проклятой привычки писать лениво, от случая к случаю», — признавался Бестер.

После комиксов Бестер какое-то время проработал сценаристом на радио. Однако когда на смену радио пришло телевидение, писателю стало нелегко в новой обстановке: «Радио требовало жесткой и изматывающей работы, не оставляя места халтурщикам и пройдохам. В телевидении все было как раз наоборот».

После бесчисленных битв с редакторами и руководителями ведущих телекомпаний Бестер почувствовал, что нервы его на пределе. И тут он весьма кстати вспомнил о научной фантастике: на сей раз она потребовалась ему как терапевтическое средство, как наркотик, как бегство. А ненавистному миру телевидения он отомстил по-своему, по-писательски, опубликовав сатирический роман «Кто он?», известный также под более прозрачным названием «Крысиные бега».

В 1950 году состоялось первое — но отнюдь не последнее — возвращение Альфреда Бестера в научную фантастику, ставшее настоящим триумфом: последующие восемь лет оказались самыми плодотворными для писателя, нашедшего (вместе с Робертом Шекли) экологическую нишу в журнале «Galaxy Science Fiction». Практически все рассказы Бестера, относящиеся как к первому, так и ко второму периоду, представлены в сборниках «Звездный взрыв» (1958) и «Темная сторона Земли» (1964); оба были дополнены новыми рассказами и переизданы в 1976 году под другими названиями: «Легкая фантастика» и «Звездочка светлая, звездочка ранняя».

Перечислю только самые известные рассказы (все они переведены на русский язык): «Адам без Евы» (1941) и «Они уже не могут жить, как раньше» (1963) — два парадоксальных варианта решения чисто умозрительной (пока!) проблемы, поднятой еще «бабушкой» фантастики, Мэри Шелли, — проблемы последнего человека на Земле. Распутыванию иных парадоксов, связанных с путешествиями во времени, посвящены три классические новеллы — «Человек, который убил Магомета» (1958), «Ночная ваза с цветочным бордюром» (1964) и «О времени и о Третьей авеню» (1951); а сложным психологическим коллизиям между героем и его слугой-андроидом — «Доверие к Фаренгейту» (1954). Добавьте к этому еще «Выбор Хобсона» (1952), «Вне этого мира» (1964), «Звездочка светлая, звездочка ранняя» (1953), остроумную пародию на штампы научной фантастики — «Путевой дневник» (1958).

Пересказывать сюжеты произведений Бестера — занятие неблагодарное. Здесь главное не сюжет и не фантастическая идея; да и как описать их, если в большинстве своем это сгусток экстравагантного литературного стиля, ритма, огня, страстей, словесной эквилибристики и колорита деталей, самоиронии и бесчисленных выдумок! Известному английскому писателю и историку фантастики Брайану Олдиссу принадлежит броское определение той безумной, чрезмерной и яркой палитры красок, что зовется творчеством Альфреда Бестера: «широкоэкранное барокко».