Ангел Экстерминатус - Грэм Макнилл

— Из железа рождается сила. Из силы рождается воля. Из воли рождается вера. Из веры рождается честь. Из чести рождается железо. — сказал он, — Да будет так вечно.

Он сделал несколько глубоких вдохов, чувствуя, как путы контроля усмиряют клокочущую ярость. Она всё ещё гнездилась в его сердце, но теперь он решал — выпустить её или игнорировать.

Пока.

Кроагер побежал туда, где Барбан Фальк повел объединенный отряд Железных Воинов и Детей Императора против Железных Рук.

Марий Вайросеан ударил по струнам своей акустической пушки, направляя визгливые гармоники на Железных Рук. Они наступали, укрываясь между башен, но его оружие пробивало их сериями взрывов. Одного воина разорвало на куски, сила ударных вибраций вырвала ему руки, а голову растерла в пыль как скорлупку яйца. Броня другого вошла в резонанс и превратила тело в жидкую массу.

Такая смерть развеселила его, он вновь и вновь бил по струнам своего оружия, посылая разрывающие звуковые удары на диссонирующих частотах. Всюду куда он прицеливался, земля покрывалась вздыбленными трещинами. Вражеских воинов отбрасывало визжащей силой. Он и несколько его уцелевших Какофонов не обратили никакого внимания на Железного Воина с громоподобным голосом, хотя жестокость, пронизывающая его, доставила Марию огромное удовольствие.

Более фокусированный, чем ультразвуковой визг Эйдолона, но менее болезненный, а значит менее стимулирующий.

Хотя его чувства были улучшены почти во всех направлениях вмешательствами Фабия, Марий не утратил ни частицы своей тактической проницательности и видел, что у Железных Рук отличные шансы в этом сражении.

Они были полны сил, в то время как Железные Воины и Дети Императора измотаны боем с сильным противником, запасы боеприпасов истощены, количество бойцов сильно уменьшилось, а оба примарха не могли принять участие в битве. Воины в черной броне разделились на небольшие боевые группы, постоянно наступая под прикрытием испепеляющего огня ревущего Дредноута. Его болтер и огнемёт наполнили хранилище стробоскопическим светом дульных вспышек и шипящими лужами промития. Он продвигался по аллее из подожженных останков эльдар, огромный и неудержимый. Марий поискал глазами Дредноута Железных Воинов и ухмыльнулся, увидев, как тот прорубается сквозь башни к своему оппоненту.

Группа Железных Рук выскочила из-за укрытия, командир с отрядом тяжелого вооружения, и Марий вышел на открытое место в окружении трёх Какофонов. Он сыграл пару визгливых нот и яростных мощных аккордов. Трое воинов рухнули, оглушенные, но не мертвые. Четвертый же вскочил на ноги и прицелился в Мария своим длинным, сделанным на заказ карабином.

Пуля пробила оружие Мария, созданное им из инструментов, подготовленных в своё время Бекуа Кински для её «Маравильи», и плачущий взрыв ломающихся гармоник вырвался наружу, словно предсмертный крик живого существа. Он отбросил умирающее оружие, в этот момент в поле его зрения возник Дредноут Железных Рук.

Град пуль обрушился на него, сбивая с ног и шинкуя на куски его Какофонов. Они умерли, крича, наслаждаясь звуками собственной смерти. Кровь скопилась в броне Мария. Но он был рад этому ощущению. Слишком давно он не чувствовал реальной боли, и оргазмические нервные окончания взорвались в его мозгу, стимулируя его сверх всякой меры.

Он поднялся на ноги, мышцы и кости его челюсти раздулись и изменили форму. Воин с карабином щёлкнул переключателем на обойме оружия, но прежде чем он смог выстрелить, Марий вдохнул и издал истошный вопль из своих отёкших легких и измененной трахеи. Воин, Железный Отец, насколько он разглядел, упал на спину, сжимая шлем, поскольку разрывающая уши звуковая атака Мария перегрузила авточувства брони до того, как они защитили его. Даже Дредноут покачнулся назад от звукового удара, его слуховые рецепторы взорвались фонтаном искр. Это дезориентирует его на какое-то время, как раз, чтобы Марий успел покончить с легионерами, которых он защищал, и двинуться дальше.

Лицо Мария стало гротескной маской раздутой плоти, загоняя в легкие невероятной количество воздуха для следующей звуковой атаки. Один из воинов поднялся на ноги. Броня его была сильно повреждена и обожжена настолько, что почти не осталось покрашенных мест. Воин шатался, удерживая тяжёлую термическую пушку. Он возился с непривычным оружием, регулируя прицел и борясь с зарядным механизмом. Наконечник оружия затрещал, набирая энергию, но такое мощное оружие всегда требует времени для выстрела.

Времени, которого у воина не было.

Марий развел руки в сторону и наклонился, издавая истошный вопль.

Воздух между двумя воинами изломался в серии сверхзвуковых взрывов, зазубренная волна шума заполнила зал и разбила сотни висевших в воздухе камней душ. Марий кричал, пока в лёгких не закончился воздух, очистительный звук безумия отдался в его мозгу стремительными сменами ощущений удовольствия, боли и экстаза.

Невероятно, невозможно, но воин устоял на ногах.

— Что? — сказал Игнаций Нумен, ухмыляясь, — Я не расслышал.

Марий начал наполнять лёгкие воздухом для ещё одного вопля.

Невосприимчивый к любым звукам Морлок нажал спусковой крючок термической пушки.

Жгучий луч пробил броню Мария, мгновенно вскипятив его плоть и кровь.

Он не мог даже вдохнуть, чтобы закричать.

Проложив путь между группами сражающихся легионеров, Люций выследил трепыхающуюся золотую фигурку птицы. Она валялась в куче битого кристалла примерно в двадцати метрах от него, крыло орла было повреждено, и одна нога вывернута назад под неестественным углом. Чёрно-золотой камень, который так хотел Фулгрим, лежал рядом с измятым клювом, и Люций на мгновенье задумался, может ли такой механизм чувствовать боль. Шарканье ботинок по сыпучим камням и кристаллам раздалось у него за спиной, неосторожное и слишком громкое. Лономия Руен спрыгнул к нему в укрытие за обрушившимся столбом, с мокрым кинжалом в одной руке и пистолетом игольником в другой.

— Что это за камень? — спросил Руен.

Люций даже не пытался скрыть своё раздражение от присутствия Руена и проигнорировал вопрос.

Он не знал, что такого важного в нём, то, что Фулгрим желал его получить, было достаточно для него. Стремительный объект мелькнул в тенях перед ним, и Люций прищурился, вглядываясь в дымку, состоящую из зеленого тумана и дыма перестрелки. Что-то там было, но он не мог это разглядеть хорошенько. Даже его генетически улучшенное зрение, усиленное также видоизмененными центрами восприятия мозга не могло помочь ему. Это была тень там, где тени недолжно было быть, призрак, неуместный на мире полном призраков.

Люций улыбнулся, когда его осенило.

— Руен, — сказал Люций, указывая по направлению к поверженному орлу, — Видишь это?

— Что? — спросил Руен, карабкаясь к краю упавшего столба и выглядывая из-за оставшегося от него основания.

— Там, — сказал Люций, — Быстро.

— Я ничего не ви, — успел произнести Руен, прежде чем прозвучало два еле слышных хлопка, и задняя часть его шлема взорвалась. Он откинулся назад, обе линзы его шлема были разбиты и выжжены.

— Тупица, — сказал Люций, выхватывая болтер и прицеливаясь в то место, где он видел едва заметную, предательскую вспышку выстрелов игломета. Большинство наблюдателей не заметили бы вспышку оружия, скрытого тенями и замаскированного в груде обломков.

Но Люций к числу таких наблюдателей не относился.

Гвардеец Ворона уже начинал менять позицию, но у Люция было кое-что, что заставит его залечь, его болт снаряды прошили сумрак. Он продолжал стрелять, перепрыгивая лежащую колонну и устремляясь к павшему орлу. Прицельные выстрелы игломета взрыхлили поверхность позади него короткими сериями безобидно звучащих хлопков.

Люций нырнул за останки эльдарского автоматона, хватая на лету черно-золотой камень.

Он был тяжелее, чем выглядел со стороны, вес по ощущениям руки был значительный, и излучаемое им тепло было таким, словно он ночь пролежал в печи. Это тепло потекло сквозь него, и ощущение бессмертия, пропитавшее его плоть, было таким сильным, что он едва удержался от крика.

— Не удивительно, что он так нужен Фулгриму, — сказал он, убирая пистолет и вынимая меч.

Как только клинок оказался в руке, черный силуэт взмыл вверх в тени рядом стоящей башни, на почти бесшумных реактивных струях.

Выстрелы забарабанили по груди Люция, но пробить броню не смогли. Он скользнул в сторону, вскинул меч вверх рассекающим движением, превратившим дуло оружия в град обломков из керамита с поглощающим покрытием. Гвардеец Ворона перевернулся в воздухе, мягко приземлился, отбрасывая сломанное оружие в сторону.

— Ты притащил игло-карабин для поединка на мечах? — прошипел Люций.