Крах проклятого Ига. Русь против Орды (сборник) - Виктор Поротников

– Угомонись, младень, – по-русски сказал рыцарь, склонившись над Пересветом. – Ты храбро сражался, но теперь ты – пленник. Не сопротивляйся, иначе ты истечешь кровью и умрешь.

– Кто ты? Твое лицо мне знакомо, – произнес Пересвет, вглядевшись в бородатое лицо рыцаря.

– Меня зовут Ульрих фон Оберхоф, – чуть улыбнувшись, ответил рыцарь. – Ты бился со мной в лесу близ Логдау два дня тому назад. Мои люди тогда взяли тебя в плен, и в нашем стане тебя допрашивал сам великий магистр, а я служил ему толмачом, поскольку знаю язык русов. Великий магистр даровал тебе свободу, младень, несмотря на то что ты не пожелал с ним разговаривать. Ныне ты опять угодил к нам в плен, удалец. По-моему, тебя преследует какой-то злой рок, не иначе.

– Ладно, делайте со мной что хотите, чертовы латиняне! – прошептал Пересвет, чувствуя, что от боли у него кружится голова. – Видать, Господь окончательно отвернулся от меня!

Перед тем как удалиться, Ульрих фон Оберхоф попросил Пересвета назвать свое имя. Пересвету хотелось плакать от досады и бессилия, поэтому он назвал свое имя, желая поскорее отделаться от любопытного тевтонца.

Как вскоре выяснилось, у Пересвета была сломана правая ключица. Немецкие лекари умело и расторопно обработали рану русича целебными мазями, после чего наложили тугую повязку, установив сломанную кость в нужном положении. Дабы поврежденная ключица постоянно находилась в покое, обнаженный торс Пересвета лекари привязали ремнями к короткой доске, приложенной к его спине. Благодаря этому раненого русича можно было без опасений переносить с места на место, а также менять ему повязку на ране в более удобном сидячем положении.

Пребывая в шатре среди раненых крестоносцев, Пересвет мучился не столько болью от раны, сколько от неизвестности. Не зная немецкого языка, он не мог спросить у лекарей и у тех тевтонцев, кто был в сознании и мог говорить, чьей победой завершилась битва. Судя по тому количеству покалеченных крестоносцев, которых продолжали приносить на носилках и подвозить на лошадях, сеча на реке Рудаве была ожесточенной и кровопролитной. Если немцы и победили литовско-русское войско, то весьма дорогой ценой.

Неожиданно тевтонские пешцы внесли в шатер, где находился Пересвет, еще одного раненого воина, который от сильной боли ругался во весь голос то на литовском, то на русском языках. Пересвет мигом узнал этого витязя и замахал немецким латникам здоровой левой рукой, крича им, чтобы они положили раненого литовца рядом с ним. Кнехты не обратили внимания на возгласы и жесты Пересвета. Лишь благодаря лекарям, пожелавшим, чтобы оба пленника находились в одном месте, израненный литовец оказался-таки рядом с Пересветом. Это был Будивид, один из старших дружинников Корибута Ольгердовича, доводившийся родным братом гридничему Ерденю.

Будивид узнал Пересвета и перестал ругаться.

– И ты угодил в лапы к германцам, младень, – проворчал боярин, кривясь от боли. У него зияла кровавая рана в правом боку и была сильно повреждена правая рука. – Ох, и влипли мы с тобой, друже! Как тараканы в мед!

– Чем завершилась битва? – спросил Пересвет, чуть наклонившись над распластанным на соломе боярином в иссеченном окровавленном панцире. – Кто взял верх, Ольгерд или немцы?

– Рассекли тевтонцы нашу рать надвое ударом своего конного клина, – негромко и хрипло проговорил Будивид, – смяли жемайтов на правом крыле. Весь наш центр был обращен в бегство за какие-то полчаса! Я сам видел, как упал стяг Ольгерда. Ягайло и Витовт удирали, топча конями своих же пешцев. Виленский полк немцы разметали, как мякину по ветру. Полоцкий и городенский полки на левом крыле сумели сдержать натиск тевтонцев, там Вигунд Ольгердович всем верховодил, а он в ратном деле мастак. Нашу брянскую дружину немцы рассеяли и загнали в лес. Подо мной коня убили, вот я и отстал от своих. Бился пешим с тевтонцами, покуда кто-то из рыцарей не всадил в меня копье. – Будивид тяжело вздохнул. – Худо мне, младень, внутри у меня все горит огнем и рука болит так, что хоть волком вой.

– Отца моего не видел в сече, друже? – обеспокоенно спросил Пересвет, осторожно стирая ладонью левой руки пот и кровь со лба Будивида. – Жив ли он? И что сталось с Корибутом Ольгердовичем?

– Твоего отца я не видел, младень, – перешел на шепот обессиленный Будивид. – В той кровавой замятне немало наших дружинников полегло, но твоего отца среди убитых я не заметил. Корибут Ольгердович сражался храбро и сумел пробиться к лесу.

Вскоре Будивид потерял сознание.

Немецкие лекари хлопотали над Будивидом гораздо дольше, чем над Пересветом. У боярина была перерублена правая рука и сломаны два ребра. Закончив перевязку, один из лекарей привел Будивида в чувство и дал ему глотнуть вина. При этом лекарь что-то сказал двум своим собратьям-врачевателям, небрежно кивнув на раненого боярина.

– Врешь, собака! Я еще тебя переживу! – скрипя зубами, негромко обронил Будивид, когда лекари отошли от него к другому раненому.

– Ты понимаешь по-немецки? – удивленно обратился к боярину Пересвет. – Что же промолвил лекарь, угостивший тебя вином?

– Этот негодяй сказал, что я и двух дней не протяну с такими ранами, – ответил Будивид, устало закрыв глаза. – Дерьмо собачье! Он еще не знает нашу литовскую породу. Ежели я останусь без правой руки, значит, буду убивать немцев левой рукой.

Через несколько минут Будивид вновь провалился в глубокое забытье.

Ближе к вечеру всех своих раненых крестоносцы перевезли на повозках в Рудавский замок. Туда же были доставлены и Пересвет с Будивидом. К удивлению Пересвета, его и Будивида не посадили под замок, как пленников, а разместили в одном из отапливаемых каминами помещений вместе со множеством раненых немцев. Пересвет обратил внимание, что среди полусотни израненных крестоносцев в этом помещении не было ни одного покалеченного в сече рыцаря. Знатных тевтонцев врачевали отдельно от прочей крестоносной братии.

Кормили Пересвета и Будивида той же пищей, что и всех остальных раненых крестоносцев. Еда была самая простая: каша из пшена или проса, вареная рыба, моченые яблоки, медовая сыта, хлеб грубого помола и различные травяные настои для укрепления сил.

Лекари осматривали раненых каждый день утром и вечером, кому надо меняли повязки, кому-то давали какое-то особое снадобье, кому-то делали массаж, кого-то заставляли меньше лежать и больше двигаться… Умерших без промедления куда-то уносили особые служители в длинных темных рясах с капюшонами на голове. Больные между собой называли их «братьями Смерти» или «черными слугами».

Будивид, к удивлению лекарей, уже через три дня обрел хороший аппетит и пошел на поправку. Благодаря тому, что Будивид неплохо владел немецким языком, Пересвет через него каждый день узнавал немало полезного для себя.

Так, Пересвет очень скоро выяснил, что представляет собой внутренняя структура Тевтонского ордена. Члены ордена делились на несколько групп. Самую верхнюю ступень орденской иерархии занимали братья-рыцари, чуть ниже них стояли братья-священники, еще ниже находились прочие братья. Поскольку Тевтонский орден изначально являлся военно-монашеской организацией, поэтому братья-рыцари выступали как основная боевая сила во всех военных предприятиях крестоносцев, направленных прежде всего на искоренение язычников. В братья-священники обычно вступали те, кому ратная служба была не по плечу из-за преклонных лет или физической немощи. На братьев-священников возлагались обязанности по крещению язычников, по соблюдению и отправлению всех церковных обрядов, по строительству и освящению церквей на вновь завоеванных тевтонцами землях. Братья-рыцари, как и братья-священники, давали полный монашеский обет перед вступлением в Тевтонский орден. То есть ни тем ни другим нельзя было заводить семью, приобретать какую-либо собственность, кроме одежды, оружия и самых необходимых предметов, заниматься торговлей, ремеслами и ростовщичеством. Устав ордена принуждал и тех и других ежедневно совершать трехразовый молебен, соблюдать все церковные посты, обряды и покаяния. Братья-рыцари и братья-священники были обязаны все свои силы и способности употреблять на дело укрепления Тевтонского ордена и уничтожения всех его врагов.

Прочие братья в отличие от братьев-рыцарей и братьев-священников не давали полного монашеского обета, но подчинялись уставу ордена. Прочие братья имели те же обязанности, что и братья-рыцари, главной из которых являлась военная служба. На них же возлагались и основные заботы по содержанию лечебниц и уходу за ранеными и больными. Юридически прочие братья являлись совершенно полноправными членами Тевтонского ордена, они даже участвовали в выборах великого магистра. В подчинении у прочих братьев находились полубратья и полусестры, которые также были мирянами, то есть не давали полного монашеского обета. По уставу ордена, на полубратьев и полусестер возлагались главным образом хозяйственные обязанности и врачевание больных.