Измена (СИ) - Макарова Анна

Я понял, что не хочу забывать всю нашу странную и дикую историю, перечеркнув разом все моменты, пережитые обоими, но мне требовалась помощь. Я признал это тогда впервые. Сам.

Тот день, когда я принял единственно важное решение — обратиться к психотерапевту, чтобы, наконец, завершить свое лечение, стал для меня особенным днем, я бы сказал, исключительным во всех смыслах. Потому что это означало лишь то, что я на шаг был ближе к тому, чтобы вернуть тебя. По-человечески. По-взрослому.

После я улетел из страны на время во Францию… Но очень скоро вернулся. Мне нужно было продолжить свое лечение. Не смог я находиться вдали от тебя. В моей родной, но уже чужой стране. Чужой, потому что там не было тебя. Мне было важно знать, что мы находимся на одной территории, вдыхая один и тот же кислород. Мой дом там, где есть ты.

Я переступил через себя, через свою гордость и принципы. Невыносимо было это тревожное внутри чувство безысходности. Я понимал, что если хочу быть с тобой, то мне нужно самому начать меняться. Начать жить с нуля, чтобы ты видела во мне достойного себя мужчину, способного постоять за свою семью, нести за нее ответственность, защитить и обеспечить тебя и твоего ребенка, моего приятеля, друга. Мне не нужна была твоя жалость, Джозефин. Мне нужна была твоя любовь и безоговорочное уважение и доверие в глазах.

Руки сами собой тянулись периодически к ключам машины, чтобы всенепременно доставить меня по выгравированному в мозгу адресу.

Когда я все-таки решился увидеть тебя… Я понял… Точнее, сердце мое ответило разуму на все вопросы. Я понял, что моя свобода — одно лишь сплошное прожигание жизни, которое ни к чему хорошему в итоге не привело бы, а ты… буквально все, что мне нужно.

Каждый раз, когда я видел тебя, мне становилось не по себе. Я видел это. Словно ты чувствовала меня на каком-то необъяснимом, ментальном уровне. Я думал из раза в раз, что увижу тебя и меня отпустит, но с каждой последующей тайной встречей для одного меня все заканчивалось адской ломкой. Дикой. Всепоглощающей. У меня перехватывало напрочь дыхание, а тело сгорало от неистового магнетического притяжения к тебе. Словно ты мой положительный заряд, а я… твой отрицательный.

Ты начала жить. Я это видел. Я сам хотел того же и для себя. Только убивающая агония стремительно заполонила тело, подчинила, лишая сил.

Когда вы снова стали жить вместе с мужем, я просто не понимал… Почему? Столь противоречивые ощущения охватывали разум от полного негодования. Я ждал, что все-таки мы однажды пересечемся, было очень много подобных случаев, ибо я всегда был где-то поблизости, но все тщетно. Ноги сами то несли меня к тебе, то от тебя, мысленно уговаривая сердце, что нужно держать себя в руках.

После того как я начал следить за тобой и изредка видеть в окружении других мужчин, пусть даже лысого и пузатого соседа по дому, я дико ревновал, сгорая от злости изнутри. Я мечтал, чтобы ты видела во мне все. Только меня. Но сам не заметил, как полностью стал принадлежать лишь тебе одной.

Я до смерти боялся однажды узнать, что ты сможешь принадлежать кому-то другому. Я дико боялся вашего воссоединения с Дэвидом.

После того как я случайно узнал от Адама Холда о твоем переезде, я растерялся… Я не был готов… Однако все же знал наперед, что пойду за тобой хоть в огонь, хоть в ад, хоть в преисподнюю, как только найду точный адрес.

Почти год… Чертов год. Практически триста шестьдесят пять дней я не видел тебя, не слышал, не чувствовал, не ощущал. Каждый гребаный день мое внутренне ощущение лишь росло, не спрашивая меня самого. А нужно ли оно мне? Хочу ли я этого? Правильно ли я поступаю, что решаю свои проблемы, не посвятив ни во что тебя?

Сердце на тот момент будто зажило своей жизнью, полностью рассорившись с разумом. Вдребезги. Моя душа предала мозг, а тело, собственно, и вовсе ополоумело. Я никого не хотел. Просто не мог. Моя душа и тело всегда принадлежали только тебе и никому больше. Ни одной другой женщине.

И все же минувшее время сделало свое дело. Теперь мы оба перестрадали, а успокоившись, выросли. Я успокоился, нашел себя в этом мире.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Но… Я поклялся искать тебя, параллельно борясь с собой, чтобы ты приняла меня обратно. Я знаю… Я верю, что тот якобы последний поцелуй — мой мираж. Я молюсь лишь о том, чтобы это было не так. Чтобы я мог вновь прикоснуться к тебе. Прошу тебя… Пусть это будет не конец нашей с тобой непростой истории. Пусть это станет нашим ярким стартом. С чистого листа. И… Навсегда.

Пожалуйста, прости меня за все. За мое ничтожное предательство, за мой побег от тебя, за унижение, причиненное ради… да хотя бы ради того, чтобы я сам захотел меняться. Оно того стоило, хоть и слишком дорого. Я виноват, знаю. Возможно… лишь, возможно, мы с тобой встретимся однажды и… я буду лишь молиться, если ты простишь меня и все также… будешь любить.

Что бы со мной, тобой и нами не случилось… за такое далеко не короткое время я буду ждать тебя. Всегда. Я буду ежедневно вымаливать прощение у тебя, лишь бы ты была со мной. Я так хочу, чтобы мое преображение себя в достойного тебя человека не было проведено зря, ведь мой смысл жизни так и остался неизменным. Это ты.

Любил ли я в начале? Нет… Мне казалось это немыслимым. Такие люди, как я, априори не могут испытывать подобных чувств к кому-то, а тем более привязанности.

А сейчас… Да! Черт бы всех побрал. Я скажу тебе! Я люблю тебя, Джозефин. Я. Люблю. Тебя.

Я хотел, хочу и буду желать только одну женщину. Тебя. Каждый час. Каждый миг. Каждую секунду чертового дня. Ты мой воздух. Моя жизнь. С тобой у меня было все, с другими — остатки. Мне не нужна минутная слабость, я хочу, мечтаю, желаю большего. Семью. Ты моя семья. Ты и мой новый приятель. Джеймс.

Ты — моя первая влюбленность. Моя первая любовь. Мое первое светлое чувство, спустя столько лет… Только сейчас я понимаю, что ты ни капли непохожа на мою мать. Ты другая. Ты настоящая. Находясь с тобой, я не терял себя и свою свободу, как ни странно, наоборот, приобрел ее вкупе с заботой и лаской вдобавок ко всему. Твою безусловную любовь, в которую не верил, но чувствовал до последнего вздоха.

Скоро я уеду на время к себе на родину. Снова во Францию. Это единственное правильное решение. Там бы я смог и дальше ходить на сеансы к психотерапевту. Сейчас я чувствую себя свободнее, словно с меня сняли мучительные кандалы. Однако мне это нужно до сих пор, чтобы избавиться от внутреннего беспокойства навсегда. Ради тебя. Ради нас. Ради себя в конце концов.

Если ты решишь все же прочитать это письмо, возможно… и вдруг захочешь мне позвонить. Я буду самым счастливым мужчиной на свете. Я буду ждать… Буду ждать твоего звонка или сообщения. Хотя, зная тебя, ты и письмо-то прочтешь не сразу. Либо вообще не прочтешь. Но я так бы хотел этого. Я так мечтаю об этом.

Джозефин. Моя любимая маленькая и такая бесящая блондинка. Знай, я так сожалею о содеянном… Если когда-нибудь ты решишься сделать шаг навстречу ко мне, то все… Не отпущу. Никогда. Потому что я отказываюсь от жизни без тебя. Либо с тобой, либо никак.

Люблю тебя всем своим больным сердцем. Навсегда.

Твой Фолегар».

АВТОР

Оказавшись на своем любимом месте, а именно на Бруклинском мосту в свой очередной день Рождения, Джозефин хотела избавиться от всего, что охватило мертвой хваткой ее разбитое сердце, которое неожиданно склеилось воедино, когда она прочла письмо Хьюго.

Каждое его слово рвало душу на части, обнажая сущность этого загадочного юного мужчины, от которого ей хотелось бежать, дабы начать жизнь с чистого листа.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

В Нью-Йорке в этот день стояла непогода. Но лишь один миг. Мгновение. И вот сильный порыв ветра потоком начал сносить мимо проходящих людей, окружая местность пыльной воронкой, ослепляя видимость происходящего. Над городом внезапно возникли гигантские черные столбы, как будто на воздух взлетел молниеносно весь город, с невероятно быстрой скоростью скользя по выложенному асфальту, изящно изгибаясь, словно вытанцовывая. Поток ветра произвел свирепую бурю, проснувшуюся и возникшую из небытия. И тут…