Стратегии злых гениев - Валентин Бадрак

В целом же искусство маскировки и мимикрии, как правило, освоенное досконально, позволяло подобным личностям не только давать миру яркие изображения внешне привлекательных идей, но и осуществлять скрытый дрейф личности в ту или иную плоскость, под прикрытие тех или иных общепринятых ценностей. Проявление этих качеств на самом примитивном уровне – это попытки Калигулы предстать искусным возницей и снискать славу смелого и ловкого человека или желание Нерона запомниться артистом, поражающим публику виртуозной игрой и непревзойденным артистизмом. На более высоком профессиональном уровне воздействия образами – способность Сталина продолжительное время играть «под Ленина», создавая несравненный аккомпанемент праведной борьбы за изменение миропорядка.

Психосексуальная основа деструктивности

Практически любая форма деструктивности имеет своей подспудной целью достижение власти и влияния. Впрочем, сразу стоит оговориться, что и реализация конструктивных идей также предполагает наличие власти и влияния на окружающий мир. Практически любое активное действие человека содержит в себе элемент бессознательного стремления к власти, реализации возможности доминирования. Но по своей внутренней, энергетической сути существует гигантская пропасть между желанием живописца влиять на мир своими полотнами, обращая его к своему видению мироздания, и фанатика, из тщеславия посылающего полчища собратьев для истребления друг друга. Так же, как не может быть сопоставимо влияние музыканта, который заставляет восхищаться колдовским букетом звуков, и разрушителя, способного сжечь город.

Многие ученые уже давно сказали свое веское слово относительно сплетения власти и эротизма. Зигмунд Фрейд недвусмысленно подчеркивал неразрывную связь сексуальной и психической жизни, подчеркивая, среди прочего, что агрессия и влечение к смерти являются таким же естественным биологическим побуждением, как и инстинкт продолжения рода. Артур Шопенгауэр называл эротические стремления «сильнейшей волей к жизни». Действительно, власть многолика, она имеет множество проявлений и форм, и ее низшей ступенью всегда было сексуальное обладание для мужчины и сексуальная привлекательность для женщины. Так было со времен промискуитета (стадии ничем не ограниченных отношений между полами до установления норм брака в обществе), когда вожак человеческой стаи по праву силы присваивал себе любую самку, одновременно подавляя остальных самцов, доминируя на определенном участке пространства, властвуя в определенном микросоциуме. Сексуальная власть, таким образом, всегда была тесно связана с социальным доминированием, а с развитием жизни человек часто прибегал к подменам, в ходе которых одно проявление власти заменяло другое. Например, в ходе войн захватчики нередко осуществляли сексуальные насилия, насыщая за счет достигнутой власти эротический голод. А сексуальные издевательства в тюрьмах продолжаются и поныне, но в большинстве случаев они служат демонстрацией социальной власти. Сексуальные притязания и домогательства тех, кто в цивилизованном мире стоит на более высокой социальной ступени, к тем, кто ниже по положению, также является лишь закамуфлированной формой стремления к психосексуальной власти.

Сексуальная власть, как и любое другое ее проявление, зависит от устремлений и жизненной позиции каждого человека. При этом если сексуальное или грубое физическое доминирование одного индивидуума над другим может подменять иные формы власти, то и любые другие проявления возвышения человека, от религиозного и государственного лидерства до признания творческого таланта, могут служить эрзацем сексуальной силы. Может показаться удивительным, но среди титанов вообще достаточно редкое явление – нормальная (с точки зрения общепринятых норм своего времени) сексуальность. Что касается деструктивных личностей, то в большинстве своем они несут в себе либо гипертрофированную сексуальность, либо сексуальную инфантильность. Говоря о психосексуальном контексте деструктивности, стоит принять во внимание идею восточного философа Ошо об энергетическом единстве внутренней системы человека, которая дает объяснение такому нестандартному положению вещей. Энергия внутри человека способна трансформироваться, а человек может по своему разумению направить ее в разные русла. Если энергия будет подчинена интеллекту, она становится духовной энергией и может служить творческим достижениям; если никаких идей нет, энергия будет устремляться в другие ниши. Иными словами, когда человек не способен сосредоточиться на какой-нибудь созидательной идее, которая захватывает его целиком и которой он посвящает большую часть своей энергии, его энергия будет стремиться вернуть его в животное состояние. Находясь в нем, человек лишается стремления к самореализации, а заботится преимущественно о таких тривиальных вещах, как сексуальное удовлетворение или максимальное удовольствие от еды и питья…

В результате люди, которые имеют неограниченную власть и не обременены тяжелым трудом для обеспечения себя и семьи всем жизненно необходимым, часто сосредоточивают свои помыслы на сексе. Секс, становясь для них всем, приобретает различные формы и оттенки, заполняет таких людей целиком или почти целиком, разрушая целостность личности и приводя к хаосу и деградации. Любопытно, но худшие примеры деструктивной сексуальности являют как раз те фигуры, которые, отлученные от власти и обладающие неограниченными полномочиями, не имеют или не испытывают необходимости бороться за нее в силу традиций или иных жизненных ситуаций. К примеру, внутренний мир иракского диктатора Саддама Хусейна пуст и ужасен, но в силу сосредоточенности на власти на фоне доступности женщин он не придавал сексу особого значения в своей жизни. Хотя тиран имел множество любовниц, мысли о них никогда не были навязчивыми идеями. Зато его старший сын Удей, отлученный от власти, практически всю свою жизнь сосредоточил вокруг секса, а оргии и насилие стали для него частью повседневной жизни. Даже европейским женщинам было непросто избежать его навязчивых сексуальных притязаний, а двум итальянским манекенщицам, посетившим Ирак по приглашению Удея, пришлось в полном смысле спасаться бегством. Что же касается иракских женщин, то для зарвавшегося отпрыска Саддама не существовало ограничений, у него были даже собственные тюрьмы, в которых истязались и подвергались насилию строптивицы. К концу жизни личность этого человека была разрушена до основания, сам он представлял собой жалкое зрелище. В таком же контексте можно упомянуть верного сталинского приспешника Лаврентия Берию, который, не имея возможности бороться за власть при живом, сосредоточенном на властвовании Сталине, забавлялся сексуальными похождениями. Насилие и сексуальное доминирование настолько прочно вошли в его жизнь, что на время в подсознании стали заменителями самой власти, фактически единственно возможной формой ее демонстрации. Девушек хватали прямо на улице, чтобы возвысившийся негодяй мог их безнаказанно насиловать. По той же причине Калигула, Нерон или Иван Грозный, получившие власть как подарок судьбы, уделяли сексу гораздо больше внимания, чем те, кому пришлось добывать власть силой или хитростью и коварством. Действительно, ни Чингисхан, ни Сталин, ни Гитлер не усматривали в сексе того уровня величия, которое способно было поднять их над миром и стать дополнительным символом власти. Их мысли и устремления были заняты другим полюсом власти.