Поверженный Рим - Сергей Шведов

– Дом этот построил известный римский ростовщик, – пояснил Пордака, – у которого врагов было гораздо больше, чем друзей. Он же проделал отверстие в стене спальни. Возможно, он тоже следил за своей ветреной женой. Про этот подземный ход вам лучше забыть, патрикии. Валия, скорее всего, слышал крик Аттала, а потому сегодня утром обратился ко мне с просьбой подыскать ему новое жилье.

– Похоже, рекс не собирается покидать Рим, – констатировал очевидное комит агентов Перразий.

– Он его покинет, – скрипнул зубами Олимпий. – Во всяком случае, я сделаю все от меня зависящее, чтобы это свершилось как можно быстрее.

– Не перестарайся, магистр, – предостерег его с усмешкой Пордака. – Чрезмерное усердие порой становится причиной скоропостижной смерти.

Однако Олимпий предостережению мудрого человека не внял. Он, разумеется, не собирался устранять Валию собственными руками, но считал своим священным долгом помочь Атталу восстановить попранную справедливость. Для прояснения обстановки Олимпий напросился в гости к благородной Галле. Сестра императора настойчивости своего бывшего жениха удивилась, но тем не менее не стала уклоняться от встречи. Дворец матроны Ефимии, построенный сотню лет назад, не был самым роскошным в Риме, однако внушал уважение не только своими размерами, но и убранством. Впрочем, роскошная обстановка была целиком и полностью заслугой новой хозяйки, которая не жалела средств мужа на отделку семейного гнезда. Галла Плацидия всегда славилась расточительностью. Ее брату, божественному Гонорию, частенько приходилось оплачивать капризы сестры из собственной казны, хотя отец Галлы, божественный Феодосий, оставил дочери большое наследство. Но Галла была слишком тщеславна, чтобы удовлетвориться малым. В отличие от своих худосочных и болезненных братьев, Галла Плацидия была хороша собой и всегда отличалась отменным здоровьем. В детстве она частенько била своего брата Гонория и, похоже, именно этим заслужила его любовь и уважение. Трудно сказать, питал ли Гонорий к ней иные чувства, кроме братских, но то, что он сильно привязан к сестре, Олимпий имел уже возможность убедиться на собственном горьком опыте. Сам магистр двора был равнодушен к женской красоте и не всегда понимал, почему эти пышные формы привлекают к себе столько вожделеющих взглядов. Галла Плацидия была умна, но только женским умом, который здравомыслящие люди называют хитростью. Кроме того, она отличалась честолюбием, на чем и собирался сыграть Олимпий.

– Гонорий именно твоего сына хотел бы видеть во главе империи после своей смерти, – начал с главного Олимпий и по тому, как порозовело лицо Галлы, сразу понял, что попал в цель. – Правда, есть опасения, что римский сенат не признает императором сына варвара.

– В моем сыне течет кровь Феодосия Великого, – надменно вскинула голову Галла.

– Я с тобой совершенно согласен, – с готовностью поддакнул патрикий. – Но было бы лучше и для тебя, и для Констанция, если бы твой муж стал римским чиновником.

– Какого ранга? – насторожилась Галла.

– Гонорий готов назначить высокородного Аталава дуксом в Аквитанию, а если он сумеет вытеснить вандалов из Испании, то станет префектом претория. Согласись, благородная Галла, в этом случае у римского сената не будет причин протестовать против возведения сына одного из самых высокопоставленных чиновников в императорское достоинство.

– Я поговорю с Аталавом, – кивнула Галла.

– К сожалению, у твоего мужа есть обязательства, – печально вздохнул Олимпий. – И он вынужден будет поддержать претензии сына божественного Аттала, если таковой, конечно, родится.

– Он не сын Аттала, – поморщилась Галла.

– Я знаю, – кивнул Олимпий. – Но тем хуже для тебя, для меня и для твоего сына Констанция. Рекс Валия будет всеми силами проталкивать этого ребенка наверх, не считаясь с римскими традициями и прикрываясь именем несчастного Аттала.

– У рекса Валии наложниц больше, чем солдат, – брезгливо поморщилась Галла. – Пульхерия жаловалась мне на его непостоянство.

– Вот как, – насторожился Олимпий. – И что ты ей посоветовала?

– Я – ничего, но Белинда обещала приготовить любовное зелье, которое навсегда привяжет рекса Валию к благородной Пульхерии.

– И она его приготовила?

– Пока нет.

Олимпия бросило в жар. Он наконец нашел то, что искал. Только бы не опоздать, только бы перехватить Белинду, вызвавшуюся помочь влюбленным голубкам. Олимпий так заторопился с окончанием визита, что, кажется, удивил благородную Галлу. Впрочем, магистру двора было сейчас не до церемоний. Спускаясь с чужого крыльца, он крикнул Фавсту, поджидавшему его у входа:

– Найди мне Белинду! Из-под земли ее достань! Срочно!

Олимпий передвигался по Риму на носилках, по той простой причине, что лошадей в Вечном городе после длительной осады попросту не осталось. Лошади были только у готов, но магистр двора почел неудобным обращаться к ним за помощью в создавшейся ситуации. Были бы у Олимпия крылья, он полетел бы к божественному Атталу бодрым соколом, но, увы, магистр двора не родился птицей, а потому вынужден был полагаться на крепость и быстроту ног дюжих рабов-носильщиков, которым торопиться было некуда. Магистр то и дело понукал их то голосом, то грозным взглядом, но без особого успеха. Люди – это все-таки не лошади, чтобы галопом устремиться к цели. Кроме того, улицы Рима именно в эту пору были запружены народом, и Олимпию оставалось только скрипеть зубами от злости на невеж и наглецов, без конца переходивших ему дорогу и осыпавших градом ругательств и насмешек разъяренного магистра и его слуг. Впрочем, до дворца божественного Аттала он все-таки добрался и слегка подивился обилию странных типов, толпившихся перед крыльцом. На просителей эти мрачного вида субъекты были мало похожи, на клиентов, вечно обивающих пороги богатых домов, тем более. С такими рожами если и ходить, то только на разбой.

Божественный Аттал метался по атриуму, словно зверь в клетке. Вот уж не думал Олимпий, что этого немолодого человека могут обуревать такие страсти. Эка невидаль в самом деле – жена изменила! Любой другой на месте Аттала давно успокоился и пожинал бы плоды выпавшего на его долю успеха. Шутка сказать – из префектов Рима сразу в императоры.

– Ты обезумел, дорогой друг, – осуждающе покачал головой Олимпий. – Эти подонки бросят тебя при первой же опасности.

– Я проведу их по подземному ходу и…

– И нарвешься на засаду, – спокойно закончил фразу магистр двора. – Валия уже покинул дворец Федустия и перебрался во дворец Серпиния, отбывшего к морю, дабы подлечить расстроенные нервы. Тебе, божественный Аттал, не худо было бы последовать его примеру.