Драконья гавань - Робин Хобб

Элис смотрела на него, бледная в окружающем сумраке. Она ждала правды.

На ее месте Седрик испытывал бы точно такое же желание. Тоже хотел бы знать, каким дураком он выглядел в глазах окружающих, и многие ли знали.

— Да, — признался он, и слово резануло его по губам. — Но я не смеялся, Элис. Иногда я даже вступался за тебя.

— А иногда нет, — добавила она безжалостно.

Она вздохнула и поставила кружку на стол. В тишине раздался негромкий стук. Элис спрятала лицо в ладонях. Седрик испугался, что она заплачет. Если она заплачет, ему придется ее утешать, но тогда он ощутит себя каким-то мошенником. Ведь это унижение для нее состоялось не без его участия. Вправе ли он предлагать ей дружеское утешение? Седрик сидел неподвижно, молча, и ждал любого звука с ее стороны.

Но, отняв от лица руки, Элис лишь тяжко вздохнула. Взяла со стола кружку, отхлебнула кофе.

— Сколько? — спросила она буднично. — Сколько человек в Удачном знали, какая я дура?

— Ты вовсе не дура, Элис.

— Сколько, Седрик?

— Я не знаю.

— Больше десяти? — не уступала она.

— Да.

— Больше двадцати?

— Наверное.

— Больше тридцати?

— Возможно. — Он перевел дух и поправился: — Вероятно.

Элис горько рассмеялась.

— Выходит, не так уж вы и тщательно оберегали свою тайну. Может, я единственная, кто ничего не знал?

— Элис… ты не понимаешь. У мужчин вроде нас есть свой круг, почти невидимый в целом обществе Удачного. Мы создали собственный мир. Нам пришлось, потому что иначе нам не позволили бы… Ты не единственная жена, не подозревающая о пристрастиях мужа. А есть и другие, которые знают, но мирятся с этим. Моя сестра считает тебя одной из таких, судя по тому, что она однажды мне сказала. У некоторых таких мужчин есть дети, некоторые из них действительно любят своих жен — по-своему, конечно. Просто… ну…

Элис сжала руки в кулаки.

— Софи знала?

— Да. Софи знает. И, судя по ее словам, она уверена, что ты тоже знаешь и сама на это согласилась. Какое-то время я надеялся, что так и есть. Но как-то я упомянул об этом в разговоре с Гестом, и он посмеялся надо мной.

Она наморщила лоб, размышляя над его словами.

— Откуда узнала Софи? — вдруг резко спросила она. — Ты ей рассказал?

— Мне не пришлось. Она моя сестра. Она просто знает и все, — пояснил Седрик и немного подумал. — Софи всегда знала, — прибавил он тихо.

Элис вдохнула, выдохнула.

— Честно говоря, даже не знаю, что более унизительно. Чтобы твоя сестра считала меня обманутой дурой — или думала, будто я вас покрываю, — заметила Элис и отвернулась от Седрика. — По крайней мере, Гест не притворялся, будто я его интересую. Оглядываясь назад, я понимаю, что он по-своему был со мной честен. Я знала, что он меня не хочет, что приходит ко мне в постель лишь по обязанности, в надежде зачать ребенка. Я предполагала, что у него где-то есть другая женщина или женщины, и никак не могла взять в толк, почему он не женился на той, кого действительно любит. Но теперь все понятно. Он просто не мог.

Седрик склонил голову, признавая справедливость ее холодных рассуждений.

— Когда я пытаюсь представить вас вместе, когда думаю о том, как ты его обнимаешь, целуешь в губы, как он прижимает тебя к себе — в том самом доме, где мы жили. Вы оба спускались к завтраку после ночи, проведенной вместе, замышляли…

Он пришел в ужас.

— Прошу тебя, Элис, не надо. Я не хочу говорить об этом.

— Он был с тобой нежен, Седрик? Говорил, что любит тебя, делал подарки? Помнил, какие ароматы тебе нравятся, какие сладости?

Она не собиралась отступать так просто. Обязан ли он отвечать ей? Обязан ли терпеть эту пытку? Седрик перевел дух.

— Нет, — признался он. — Все это делал я. Гест никогда так ко мне не относился.

— Тогда как же? — выговорила Элис, судя по голосу, едва сдерживая слезы. — Что он сделал такого, чтобы ты полюбил его?

Седрик перестал обдумывать эту тему. Слишком больно.

— Он просто был Гестом. Ты же его видела. Влюбиться в такого легко. Он красив, прекрасно одевается. Отлично танцует. Обворожителен. Когда хочет, умеет оказывать такие знаки внимания, что ты ощущаешь себя самым важным человеком на свете. Гест был сильным. Я чувствовал себя… защищенным. Вознесенным на высшую ступень. Не мог поверить, что он захотел меня, что он меня выбрал. Гест был так красив, что мне не нужно было других подарков — только бы он меня заметил. Я был ослеплен. Но он все же покупал мне подарки. Одежду. Трубки. Лошадь. Оглядываясь назад, я теперь думаю, что все это предназначалось не вполне мне. Просто эти вещи делали меня таким, каким ему хотелось меня видеть. Чтобы ему не было стыдно за мои поношенные костюмы или за дурной вкус, если я выберу себе лошадь сам. Я был словно… словно ткань. Из которой он мог скроить и сшить удобный ему костюм.

Все это время Седрик смотрел в стол: на почти пустую миску, дешевую глиняную кружку, так и не пригодившуюся ложку. Теперь он поднял взгляд на Элис. В сумраке ее лицо напоминало бумажную маску с прорезями для глаз. Она полна спокойствия, решил он. Но нет. Спокойствие было лишь на поверхности. А под ним все бурлило и клокотало.

— Я не вернусь.

Седрик уставился на нее, не в силах связать свои слова с этим ответом.

— Я никогда не вернусь в Удачный, — пояснила Элис. — Не вернусь туда, где все меня знают, где знают, как меня обманули и опозорили. Вот что причинил мне Гест, так мной воспользовавшись. Но я не позволю ему определить этим меня саму. Я не позволю Гесту кроить и шить из меня то, что ему удобно.

— Элис…

— Он нарушил клятву. Порвал наш брачный контракт. Я больше не привязана к нему, Седрик, и у меня нет причин возвращаться к нему. Я остаюсь здесь. На «Смоляном», с Лефтрином. Уверена, он меня примет. И меня не заботит, женится он на мне или нет. Я останусь с ним.

— Ты не можешь. Тебе не следует.

Сейчас было не время ей это объяснять. Он не хотел, чтобы две темы смешивались в ее сознании. Но и не мог отпустить ее, не рассказав. Не мог допустить, чтобы она совершила нечто необратимое, чтобы позволила еще одному мужчине ее обмануть.

— Элис. Тебе не следует ему доверять.

Эти слова ее остановили. Ее рука уже лежала на створке двери.

— Я знаю, что ты так считаешь, Седрик, — бросила Элис, даже не обернувшись, чтобы взглянуть на него. — По-твоему, Лефтрин необразован, ниже меня по положению, груб и невоспитан. И знаешь что? Все это так. Но он любит меня, а я люблю его, и я поняла, что это гораздо важнее всего того, что считаешь важным ты.

Она открыла дверь.

— Элис, он обманывает тебя.