СМЕРТЬ НАС ОБОЙДЕТ - Юрий Рожицын

 — В какую сторону махнем? — лениво спросил Груздев. — Увольнительная на целый день, чем-то надо заняться?

 — Поехали в Милан.

 — Чё мы в нем потеряли?

 — Город посмотрим, к Карле в гости нагрянем.

  Сергей кисло поморщился. Ему не хотелось встречаться с банкиршей, надоели подтрунивания над приключением во дворце Муссолини, а она не удержится, напомнит.

 — Зря упрямишься! Милан — город русской славы!

 — Что, что!..

 — Его от наполеоновских войск освободил Суворов в италийскую кампанию. Потом австрийцы и итальянцы предали русских, и Суворов совершил свой последний поход через Альпы в Швейцарию, отбиваясь от французов.

 — Тогда поехали! — загорелся Груздев. — И толковал бы сразу про Суворова, а то — банкирша...

   Костя сел за руль, Сергей примостился рядом. Передвинул кобуру с пистолетом на живот, расстегнул клапан и пожалел, что не взял автомат. Весть о погоне и вынужденном бое всерьез встревожила Скорцени, и он несколько успокоился, узнав о гибели преследователей. Посланные им на бронетранспортерах эсэсовцы обнаружили покореженные взрывами вездеходы, гильзы, пылающий в рощице пожар, но трупы исчезли. Сегодняшним утром, когда они собрались в госпиталь к Занднеру, оберштурмбаннфюрер мимоходом сообщил, что вчерашняя акция против них санкционирована итальянской контрразведкой. Отто, узнав о его словах, заметил, что никто толком не знает, где кончается гестапо в Италии и начинается ОВРА.

 — Отто никак не переварит, что мы — русские, — заметил Костя.

 — Он мужик умный, должен понять, что к чему. Чай, не слепой, видит, к какой пропасти немцы подошли... Знаешь, Костька, тошно мне после вчерашнего. Тот мужик, что на дороге кончился, перед глазами стоит. И зачем мы с итальянцами связались?

 — Не путай итальянцев с фашистами. А западню нам фашисты устроили. Те, настоящие итальянцы, сами бьют приспешников Муссолини в хвост и гриву.

 — И все-то ты видел, и все-то ты знаешь, — усмехнулся Груздев.

   Сахарно-золотистые вершины Альп уплыли за низкий горизонт, реже и реже попадались заросшие лесом холмы. Завиднелась необозримая плоская и невыразительная равнина, перечеркнутая каналами, сверкающая залитыми водой рисовыми чеками.

 — Ломбардская низменность, — пояснил Костя.

   Сергей затянулся, обжег губы и выкинул окурок в приспущенное оконце. Обогнали ослика с поклажей по крутым бокам, парень встретился взглядом с черноволосым, черноусым хозяином животного. На прокаленно-оливковом лице мужчины ненавистью брызнули глаза.

   Показались фабрично-заводские здания, гуще прорезались шоссейные дороги и железнодорожные пути, прополз дряхлый трамвай. Потянулись высокие закопченные дома, дымящиеся трубы, бесконечные стальные рельсы, эстакады, склады, прочерневшие заборы, горы угля.

   Лисовский едва не врезался в немецкий грузовик, пересекавший улицу на перекрестке. Взбешенный солдат высунулся из кабины, намереваясь свирепо обругать водителя «шевроле», и мгновенно втянул голову обратно, заметив эсэсовские шевроны.

 — Глаза разинь пошире! — сердито посоветовал Груздев. — Для полноты счастья еще нам не хватало к Отто в госпиталь угодить.

   Плутали, плутали по тесным улочкам и проулкам и выехали на небольшую площадь. Если до нее тротуары кишели людьми, то здесь жизнь словно вымерла. Редкие человеческие фигуры мелькали по ее граням и торопливо исчезали в ближайших закоулках. Посреди рядами чернели продолговатые свертки, вокруг прохаживались вооруженные эсэсовцы и солдаты в серо-зеленых куртках из итальянской дивизии «Мути». Лисовский остановил «шевроле», намереваясь спросить, как проехать к миланскому собору. К машине тут же устремился эсэсовец.

 — Проезжай, проезжай! — крикнул он угрожающе. — Кто такие?.. Прошу прощения, оберштурмфюрер!

 — Что здесь происходит? — строго спросил Костя.

 — Вы не знаете, оберштурмфюрер? — крайне удивился эсэсовец.  — Мы из Берлина.

 — Это пьяццале Лорето. По приказу обергруппенфюрера Вольфа сюда свозят для устрашения населения тела казненных террористов...

 — Заедем к Карле, — отъехав, проговорил удрученный виденным Костя.

 — Что ты ко мне со своей Карлой прицепился! — по-живому обозлился Груздев.

 — Она с меня честное слово взяла. Мне и самому не хочется, да обещал... Она где-то неподалеку живет. Посиди, я у кого-нибудь спрошу...

   Палаццо, к которому он подвел машину после недолгих поисков, поражало своей монументальностью. Первый этаж, сложенный из больших неотесанных каменных глыб, с высоко расположенными, забранными толстыми коваными решетками окнами, напоминал старинную крепость. Второй, с огромными зеркальными стеклами, отделанный розовым мрамором, походил на дворец. Костя поглядел на роскошный особняк и несколько оробел. Но вылез из машины, поднялся по ступенькам и, подождав Сергея, ударил молотком по медному листу. Дверь открыл старик в ливрее и без расспросов отступил в сторону, пропуская гостей. Видать, здесь не чурались немецких офицеров.

 — Синьора Карла дома?

 — Си, синьор.

   Разделись, подтянули портупеи, причесались у зеркала, оглянулись, а их уже поджидает смазливая девушка с большими глазами на подвижном лице.

 — Прего, синьорен! — пригласила она и засеменила длинной анфиладой комнат.

   Карла встретила с неподдельной радостью, взяла Костю за руку. Ее мягкая берлога, как про себя назвал Сергей будуар из-за ковров, пуфиков, звериных шкур, настолько пропиталась косметическими и парфюмерными ароматами, что, как он ни крепился, а безудержно, до слез расчихался. Хозяйка от души смеялась, что-то лепетала по-своему, а он не мог остановиться. Когда успокоился, Карла по-немецки сказала:

 — На вас обижаются, Фридрих. Ваша знакомая синьорина надеется, что вы нанесете ей визит.

   Голос серьезный, а в глазах озорные бесенята резвятся. Сергей потупился, со злостью подумав: провалиться бы тебе с той синьориной сквозь землю!

 — Мы выполняли важное  задание, Карла, — вступил в разговор Костя. — При удобном случае Фриц навестит синьорину.

   Итальянка вышла, предупредив, что сообщит мужу о визите немецких друзей.

 — Опять подъелдыкиваешь! — прошептал Груздев и погрозил Лисовскому кулаком.

 — Ты любезничал с синьориной, — откровенно рассмеялся тот, — ты и отдувайся.

   Неслышными шагами вернулась Карла и с сожалением сказала:

 — Муж просит его извинить, он занят неотложным делом.

   Она разговорилась с Костей, и Груздеву вскоре  наскучило прислушиваться к ним. Он поднялся и, мягко ступая по шкурам и коврам, стал рассматривать картины с одним повторяющимся сюжетом — мадонна с младенцем.