Алхимия желаний (СИ) - Мелова Дара

Пусть интерьер и был слегка старомодным, кое-что было новым. Хоть внутри квартира и была на вид древней и душной, как вся жизнь моих соседок с собачками, но кое-что говорило о хорошей жизни моих родителей. Шикарный район, дом в закрытом комплексе для магов. Квартиры стоили здесь баснословных денег. Дороже только в центре города. И я понимала откуда у моих родителей такая недвижимость!

И оказавшись тут, я будто окунулась в прошлое.

Единственное и главное отличие — здесь не было моей комнаты. На моё счастье.

Я помню те обои нежно розового цвета с паттерном бутона красной розы. И чтобы не сбивать атмосферы девчачьей комнаты — была заказана мебель белого цвета. Всё, начиная от рабочего стола, заканчивая односпальной кроватью без спинки у окна. На ней вскоре поселился потрёпанный жизнью мамин клетчатый плед.

Когда я въехала, я не возражала, мне было плевать, где жить. Мой мир рухнул. Внутри было пусто. Я горевала и такие мелочи, как интерьер в комнате, меня волновали в последнюю очередь. Я не пережила утрату, да они могли предложить мне что-угодно, я бы не произнесла и слова против.

К тому же они были не обязаны стараться. Отец забрал меня, потому что больше некому было, и формально, и документально он являлся моим родителем.

Бесить это “розовое нечто” годное только для девочки семи лет начало годом позже. А ещё через полгода у меня вскипел котелок и я стала исправлять это розовое убожество подручными средствами, чтобы комната стала похожа на приют девочки-подростка, а не куколки, прилежной отличницы.

Я развесила по углам агрессивные плакаты с рок-группами и всяким ужасом. И перекрасила стол акриловой краской в черный цвет. Единственное, что я не тронула, это любимый стеллаж с книгами. Будь у меня магия, я бы выразила свой протест куда изощрённее.

Но я всегда помнила, что это не моя квартира. Не мой дом.

На письменном столе всегда был бардак — помимо техники, валялись склянки, раскрытые учебники и куча всяких порошков. А в книгах вместо закладок был гербарий.

На стене, над столом, висела черная декоративная решетка. А на ней разноцветными прищепками были прицеплены фотографии и тянулась, обвивая клеточки, длинная гирлянда. Я любила поднимать голову и перескакивать взглядом между разными периодами жизни. Вот здесь меня обнимает мама. Здесь мы едим мороженое с отцом и мне не больше четырёх. В моих медно-рыжих волосах заколки со звездочками, которые светились в темноте.

Новая фотография показывала мне одинокую фигуру — меня в обнимку с пустым горшком. Второй курс. Ботаника была не самым любимым предметом. Естественно я ничего не вырастила и получила неуд. На ней я вымученно улыбаюсь. Рядом наискось висела её полная противоположность. Я хитро улыбалась фотографу, гордо задрав подбородок. В руках я держала свой выпускной проект. Две склянки из зачарованного стекла, в одной опасное вещество — медленно умертвляющий яд «Морсум 88». Ровно столько дней останется человеку, прежде чем его сердце остановится. Вроде ничего особенного, яды — такая распространённая вещь, смешай что-нибудь не то и вот, ты уже прощаешься с жизнью. Вот только этот яд нельзя сотворить без магии. Но у меня получилось — созданный мною экземпляр был идентичный его собрату.

А во второй бутылочке я держала противоядие.

Я даже подписывала документы, что никому не передам секрет его приготовления.

Меня снимал Николас. Он выхватил из моей сумки старенький раритетный фотоаппарат и потребовал о сохранении на память этого момента.

Ещё целая вереница фотографий с Ником, с Люси, даже с Виторией. Какие-то с вечеринок, где мы показывали друг другу язык. Была даже фотография, как я макаю Ника лицом в кремовый торт, при этом я в шоке и прикрываю ладонью рот. Большинство таких снимков с вечеринок были совершенно простыми, снятыми на Полароид.

Всё это при переезде я уложила в коробку и больше её не вскрывала, чтобы не бередить рану.

Я вынырнула из мыслей, вымыла руки и вернулась в большую гостиную, где меня уже ждали родители. Они нервничали не меньше, чем я.

Мы сели за стол. И понеслось, не успела я положить себе в тарелку всего понемногу. Для вида.

— Чем занимаешься? — Симон первым нарушил молчание между нами.

Я не знала, что ответить. Разбираюсь с тайнами прошлого? Пытаюсь стать полноценным магом? Устраиваю личную жизнь? Живу, как все. В тревоге и стрессе.

Что обычно отвечают в таких случаях, если не хочется откровенничать, как с лучшей подругой? Что обычно хочет услышать твой собеседник?

Я наколола на вилку кусочек нежного куриного мяса и стала его разглядывать.

— Недавно уволилась со своей работы, — начала я. — А потом снова уволилась, уже с другой.

— Тебе не угодишь, — покачал головой папа.

Да уж. Угождать было не в моей привычке.

— И на что ты живёшь? — поинтересовался отец.

— Пока хватает, есть сбережения.

Всё выглядело и пахло потрясающе. А аппетита как не было, так и не появилось. Но я проглотила тарталетку с тунцом.

— Я ошибочно решила, что у Николаса мне будет комфортнее, — пояснила я, немного улыбнувшись.

Очередная ошибка. Очередной неверный шаг в этом изящном па на граблях.

— О, так вы с ним общаетесь! — порадовалась Наталина и аж засияла, как золотая монетка в лучах солнца.

Я кивнула.

— Расскажи, как он? Ваши отношения наладились?

Наладились и откатились обратно.

Заставляет переосмыслить всё ещё раз. Прокрутить в голове задом наперед и кое-какие выводы сделать.

— У нас сложные отношения.

Я задыхаюсь рядом с ним, тону в беспросветной пучине отчаяния. У меня тревожно колотится сердце в груди от одной мысли о Николасе.

Я опустила голову, уткнувшись взглядом в свою тарелку. Мою грудь сдавило сожаление о счастливых прошедших днях, потерянных для нас с Ником навсегда. Это должно остаться в памяти, тащить воспоминания дальше всё более бессмысленно.

— Вы же так хорошо общались. Уверена, у вас и сейчас много общего, — молвила Наталина.

— Сложности есть даже в браке, — подчеркнул папа.

А вот и звоночек.

Проглотив ком в горле я хмуро посмотрела на папу.

— На что ты намекаешь? — я подняла бровь.

Они переглянулись с Наталиной. Я проследила за этим и стала ещё мрачнее. Мачеха отвела взгляд.

— Ты отказалась от наследства, от денег, от всего. Неужели тебе хватает средств, чтобы жить достойной жизнью?

Достойной в сравнении с чем? Вот был истинный вопрос.

Намёки на возможность забрать «положенное». Просто так? Вряд ли.

— Мне… Ничего не нужно, спасибо. — сдавленно пробубнила я.

Кожа покрылась мурашками. Я чувствовала себя не в своей тарелке.

— Салдарина, тебе уже двадцать три. Почему бы тебе не задуматься над этим?

Двадцать четыре должно быть скоро. Такой себе возраст. Все постоянно желают выдать тебя за кого-нибудь, намекнуть на детей, на состоятельность. Намекнуть на праздность твоей жизни.

— Я не понимаю, почему мы снова разговариваем на эту тему. Мне казалось мы хотим забыть ошибки прошлого.

— Ошибки? — не понял отец и угрожающе впился в меня взглядом.

Его жена посмотрела на него с укором, её губа дрогнула.

— Мы поступили неправильно, не поставив тебя в известность о своём решении, — воскликнула Наталина с сожалением. — Салдарина, мы просто надеемся, что твоя обида на нас, она уже в прошлом.

Предупредить — это не равно спросить согласия!

— Но мы опять поднимаем эту тему! Давайте о чём-то другом? Расскажите, как у вас дела? — я перевела взгляд на отца. — Ты так требовательно настаивал на встрече. Что-то случилось?

Они переглянулись. Наталина опустила глаза в свою тарелку. Значит, будет что-то нехорошее.

— Мой бизнес прогорает и мы испытываем трудности, — заявил отец, кладя в рот новый и новый кусочек курицы. Он словно пытался заткнуть себе рот едой, чтобы не отвечать.

— Мне печально это слышать. И ничего нельзя решить?

Немножко я им сочувствовала.