Отступник - Робин Янг

– Ублюдки! – прошипел Эймер. Он подъехал к дереву и ударом меча перерубил веревку, на которой оно было подвешено к ветке. Чучело повалилось в снег.

– Откуда, черт возьми, они узнали о нашем появлении? – спросил Хэмфри, снимая с головы шлем и вешая его на луку седла. Он спешился, и под его сапогами заскрипел снег, когда он двинулся по кругу, глядя на высоченные сосны, обступившие поляну. – Или они нас заметили?

Роберт тоже соскользнул с седла и присоединился к нему.

– Очевидно. – Он расправил плечи и вдохнул полной грудью, с трудом подавляя совершенно неуместное желание расхохотаться. – Может, был еще один дозор, которого не заметили наши лазутчики? Уоллес всегда выставлял несколько групп часовых. Он предпочитал не рисковать.

– Ты! – Эймер спрыгнул с седла и подскочил к Роберту, уперев острие меча ему в грудь. – Это ты предупредил их!

Роберт рассмеялся.

– Польщен, что ты полагаешь меня столь ловким – способным находиться в двух местах одновременно. Может, я и летать умею заодно? Или превращать воду в вино? – Веселость его угасла. – Ты же, по своему обыкновению, шпионил за мной всю ночь.

– Один из твоих людей, – зло бросил Эймер, кивая на рыцарей Каррика, красные шевроны на накидках которых вызывающе алели меж деревьев. – Ты послал одного из этих щенков предупредить их, что мы рядом!

– Эймер, – предостерегающе произнес Хэмфри, становясь между ним и Робертом, – сейчас не время для твоих навязчивых идей.

Эймер тут же переключился на него:

– Я не удивляюсь тому, что ты защищаешь эту змею. В конце концов, один раз он уже обманул тебя. – Он перевел взгляд на Роберта, направив на него меч, словно обвиняющий перст. – Ты – слепой и доверчивый глупец, и он обманет тебя снова!

Хэмфри схватился за собственный меч, и в его зеленых глазах сверкнула молния.

– Братья, – примиряющим тоном начал Клиффорд, собираясь вмешаться.

Эймер оттолкнул Хэмфри, глядя на Роберта.

– Нам с самого начала не следовало принимать его в свой круг. Он никогда не был одним из нас.

Роберт обнажил свой клинок, глядя ему в глаза.

– Как быстро ты возомнил себя братом этих людей! Вот только мне интересно, задумаешься ли ты хоть на мгновение, прежде чем предать одного из них ради собственных навязчивых идей? – Роберт кивнул, видя, что Эймер замер на месте и в глазах его мелькнуло какое-то новое выражение. – Ты ведь пронюхал о Ральфе и леди Джоан, верно? – Роберт повернулся к Хэмфри: – Прости меня, вчера я не сказал тебе всего. Я случайно узнал об их романе в Данфермлине. Это не было изнасилованием. Они любят друг друга. – Он продолжал, не давая Эймеру перебить себя: – Ральф сказал, что Эймер уговаривал короля разрешить ему отправиться в поход, чтобы шпионить за мной, и взбесился, когда тот отказал ему в просьбе. Ну, Валанс, признайся, ведь это ты донес на Ральфа, чтобы занять его место и стать моей тенью. Знаешь, я даже не удивлюсь, если это ты предупредил скоттов, чтобы обвинить меня в их исчезновении!

– Это безумие! – выплюнул Эймер, обращая свой взор на Клиффорда и Хэмфри в поисках поддержки. Но оба молчали, глядя на него. За их спинами начали собираться рыцари. Эймер рассмеялся, словно не веря своим ушам. – Неужели вы поверили этому сыну шлюхи?

– Я тебе никогда не нравился, – продолжал Роберт, – ты ясно дал это понять с самого начала, но с тех пор, как я избил тебя в Уэльсе, ты меня возненавидел. Как ты себя чувствуешь, Эймер? Зная, что человек, которого ты ненавидишь, наградил тебя этой улыбкой?

Взревев от бешенства, Эймер бросился на него. Но прежде чем Роберт, у которого руки чесались дать сдачи, успел замахнуться, Хэмфри нанес удар. Он попал Эймеру в челюсть, и стальная латная рукавица придала его апперкоту сокрушительную силу.

Эймер отлетел в сторону, и с его губ, разбитых о железную проволоку на зубах, брызнула кровь. Он с трудом выпрямился, сплюнул кровавую жижу и повернулся к графу. Несколько рыцарей Хэмфри шагнули вперед. Обнажив мечи, они встали полукольцом, защищая своего сюзерена. Валанс медленно опустил клинок.

– Он предаст тебя снова, – выдохнул он, сплевывая на снег сгустки крови. – Готов прозакладывать свое графство. – Эймер метнул последний взгляд на Роберта, который подошел и встал рядом с Хэмфри. – А когда он это сделает, Хэмфри, вот тогда я тебе все припомню.

Эймер развернулся и, пошатываясь, двинулся прочь. К нему поспешил один из его рыцарей, но он грубо оттолкнул его.

Глава тридцать шестая

День клонился к закату, когда Роберт со своими людьми выехал на дорогу, ведущую к Тернберри. По обеим сторонам, вплоть до самого леса на горизонте, тянулись болотистые поля, усеянные терновником. А еще дальше, за частоколом вязов и ясеней, высились в сумраке холмы и горы Каррика, верхние склоны которых все еще были покрыты снегом. Впереди простиралась морская гладь, на которой маячил угрюмый купол острова Айлза Крейг. Ветер донес до Роберта мерный рокот волн, и он уже ощутил на языке солоноватый привкус моря. Дорога упиралась в отвесную скалу, вздымавшуюся над берегом, поросшим армерией и ромашкой, на которой стоял замок его детства.

Если не считать недолгой высадки на пустынный берег, где Джеймс Стюарт вручил ему посох Малахии, минуло четыре года с той поры, как нога Роберта ступала на землю его графства. Но теперь, когда он приближался к деревушке, в которой прошло его детство, ему казалось, будто он и вовсе никуда не уезжал. Он вернулся домой, и на душе у него потеплело. Каждой складкой скалы и песчинкой на берегу знакомый до боли пейзаж навевал воспоминания.

Вон на те утесы они с Эдвардом однажды вскарабкались еще мальчишками, чтобы не дать застигнуть себя приливу, а под ними протянулся берег, на котором Йотр, его наставник, учил Роберта владеть мечом, копьем и щитом. А вон в том лесу он играл со своими братьями и сестрами и там же однажды встретил Эффрейг. За просоленными морем стенами замка он узнал о смерти короля Александра и сидел рядом с дедом, когда клан Брюсов и его союзники планировали набег на Баллиола в Галлоуэе, чтобы положить конец его мечтам о восшествии на престол. Много лет спустя, стоя на высокой стене с бойницами, он швырнул красный щит с драконом в пенные волны, нарушив клятву, данную братству и королю Эдуарду. В ту же самую ночь, когда Эффрейг вплела его судьбу в венец из вереска, он стоял во дворе перед своими людьми и поклялся стать королем.

Подъезжая к стенам замка и вслушиваясь в заунывные крики чаек, Роберт погрузился в воспоминания, одно из которых было наиболее ярким.