Герои умирают дважды - Даниил Аксенов

Вновь завыли трубы. Но уже не так, как полчаса назад. Сигнал был совсем другим.

— Начинается! — прошептала Ласана, хватаясь за руку уверенного в себе мужчины. — Начинается! Господин, ан-Орреант, я никогда не видела осад.

— И сейчас не увидите, ваше сиятельство.

Графиня промолчала. Она не верила, что войско, уже пришедшее в движение, может вдруг остановиться. Эти солдаты, держащие лестницы, всадники, решительно отдающие приказы, черные осадные машины… что может им помешать? Они ведь здесь, совсем рядом. Идут пока медленно, но скорость неуклонно возрастает. Еще немного времени — и первые лестницы устремятся к стенам, а потом и осадные башни подплывут, забрасывая все вокруг себя стрелами и выпрастывая мостики.

В это мгновение Ласана вдруг подумала, что Ролт, ее жених и в высшей степени достойный мужчина, вероятно, сошел с ума. Это случилось с ним не внезапно, нет. Болезнь, видимо, развивалась постепенно. Может быть, на него повлияло решение отца принять участие в осаде или напряжение на турнире. Сначала, конечно, Ролт говорил разумно, даже сумел ее убедить, приводя такие доводы, которых графиня никогда и не слышала. Но сейчас болезнь стала очевидной. Что может остановить надвигающуюся армию, которая вот-вот полезет на стены? Что? Ласана понимала, что нет такой вещи. Плохие предчувствия графини усилились, заставляя сердце биться еще чаще. Умом Ласана понимала, что пока не все потеряно, может быть, удастся отбить эту атаку, а потом надо будет передоверить командование сотникам. У ан-Сенера были неплохие предложения, да и маги тоже не скупились на советы. Графине еще было очень жаль, что так случилось с Ролтом. Но, может быть, и болезнь обратима? Это ведь бывает! Вдруг он выздоровеет?.. Ласана переживала, но при этом старалась надеяться на лучшее. Атаку удастся отбить, а Ролта получится вылечить. Вот о чем пыталась думать графиня. Она даже не пыталась снять руку с руки мужчины, словно ободряя и его и себя.

Действительно таран стал двигаться быстрее. Пехота, наоборот, замедлилась, пропуская вперед осадные башни. Вновь взвыли трубы, и боевые знамена начали разворачиваться.

В то же самое время, когда передние ряды еще двигались к стенам, задние вдруг отстали. Дело в том, что первым развернулось знамя некоего барона ан-Рила. Гордый красный орел на белом фоне — этот стяг замечательно зарекомендовал себя во многих сражениях и был увенчан лаврами многочисленных побед. Знамя барона просто звало в бой… но не в этот раз.

Сейчас на всем протяжении полотнища чернело дополнение к гербу барона. А именно — неровными острыми крупными каракулями шла надпись. Она гласила: «Зентел, делиться надо, ешкин кот». Задние ряды, увидев стяг, ахнули и остановились. Атака выветрилась из голов. Впрочем, защитники замка тоже бездействовали. Надпись, с которой враг шел на штурм, парализовала их.

Тем временем развернулся еще один стяг, и еще один… почти на каждом красовались черные ломаные буквы. Знаменосец барона ан-Рила застыл, подняв голову. Он так бы и стоял, но сам барон, опомнившись, подскочил и, вырвав свой собственный флаг, швырнул его на землю. Бедный ан-Рил! Даже такой видавший виды воин, как он, находил, что идти в атаку под надписью «Зентел, делиться надо, ешкин кот» — как-то чересчур.

Остальные владельцы испорченных знамен разделяли чувства барона. Они не вполне понимали, чем надо делиться могущественному Зентелу и с кем (и кто такой ешкин кот), но догадывались, что Зентел вскоре очень захочет обсудить этот вопрос наедине с автором надписи и его сообщниками. И если владельцы знамен твердо знали, что они не являются авторами надписи, у них не было никакой уверенности, что им не попасть в весьма обширную группу под названием «сообщники».

Трубы взвыли, призывая к организованному отходу. Виктор видел, как Илеа размахивал руками и что-то орал, обращаясь к командованию объединенной армии. Полководцы же в ужасе отпрянули и поочередно смотрели то на обновленные знамена, то на жреца. Антипов догадывался, о чем кричит Илеа. «Он здесь! Он все-таки здесь!» — таков был приблизительный смысл воплей жреца. Полководцы не знали, кто такой «он», но чувствовали, что «он» — персона важная, известная и очень популярная в узких жреческих кругах.

— Штурма не будет, — сказал Виктор, обращаясь к Ласане, замершей с открытым ртом. — Сегодня штурма не будет.

Подумал и добавил:

— Вообще не будет.

Тем временем вдали показалась конница. Пока она выглядела как облако пыли, но знающие люди сразу сказали бы, что это — конница с немалым числом воинов. Она довольно быстро приближалась, и если запастись терпением, то вскоре можно было бы рассмотреть блеск оружия и доспехов. Но терпения ни у кого не было. Жрецы неистовствовали, полководцы хватались за головы, солдаты растерянно молчали, даже Антипов — и тот нетерпеливо потирал руки, подражая Кеалю. Виктор не мог дождаться, когда его План вступит в первую фазу.

ГЛАВА 28

Илеа, жрец Зентела четвертой ступени, родился в богатой семье. Отец Илеа был вспыльчив и жесток. Он наказывал мальчика тем, что оставлял без еды. В результате отпрыск вырос очень худым, а характером пошел в отца.

Когда настало время выбирать занятие, Илеа хотел было пойти по пути многих богачей и не выбрать никакого, однако родитель решил заняться виноделием и пристроил сына в храм Зентела. Вспыльчивость мешала карьере Илеа, а жестокость, наоборот, помогала. В конце концов он справился с первым недостатком и сумел развить второй. Его быстро стали продвигать по служебной лестнице, и вскоре Илеа занял место «помощника помощника» верховного жреца. В его ведении находились жертвоприношения.

Жрец был рад, что Терсат взял его с собой на турнир, он даже не подозревал о том, что тому больше брать было некого: остальные вообще не заслуживали доверия. Илеа до поры до времени удерживался от кляузничества, предпочитая выждать момент и бить наверняка. Это качество указывало на его рассудительность.

Илеа, как и Терсат, нисколько не верил, что на турнир прибудет таинственный Посредник бога-шутника, а воспринимал путешествие как заслуженный отдых. Однако размеренная жизнь жреца изменилась в одночасье, когда поднялись злополучные знамена с надписями. Илеа сразу понял, что наступил самый важный момент в его карьере: либо он сделает все как надо, либо безнадежно пойдет на дно.

Жрец расстарался. Штурм был остановлен, Илеа побежал в замок для консультации с Терсатом, потом быстро вернулся за стены, чтобы руководить оцеплением войск и поимкой Посредника. К сожалению, почти никому из посторонних Илеа не мог доверять. Единственный достойный доверия дворянин, Ролт ан-Орреант, находился в замке и помогал Терсату. Илеа был вынужден полагаться на собственные силы, но первым делом отправил гонца в столицу.