Эоловы арфы - Владимир Бушин

Еще несколько дней продолжалась агония отступающей армии. Планы командования менялись ежечасно, приказы противоречили один другому, по необъяснимым причинам этот отряд получал предписание из пункта А прибыть в пункт Б, а тот — из Б в А.

Наконец главнокомандующий принял решение сосредоточить все силы в Штюлингене, в пяти километрах от швейцарской границы. Отряды Виллиха и Беккера также должны были направиться туда. Им послали срочные депеши, а сам Виллих, взяв с собой несколько человек охраны, отправился в Нёйштадт навстречу своим волонтерам.

Энгельс остался с безансонской ротой и седьмого июля привел ее в Штюлинген. На другой день Зигель произвел здесь смотр всем прибывшим силам. Это было скорбное и жалкое зрелище. Тысяч пять уставших, грязных, смирившихся со своим поражением людей мало походили на боеспособное войско. Однако Зигель продолжал петушиться. Он держался так бодро, словно завтра ему предстояло проехать на белом коне под триумфальной аркой. Он даже произнес речь, в которой четыре раза повторялось слово «победа».

Энгельсу главнокомандующий оставил на имя Виллиха приказ и уехал в Тинген, находящийся на таком же расстоянии от швейцарской границы, как и Штюлинген, но к северу, а не к западу от нее. Туда должна была идти и вся армия, вернее, то, что от нее осталось.

Вскоре со всем отрядом явился Виллих. Энгельс передал ему пакет с приказом. Виллих вскрыл его и прочитал вслух:

— «Основная масса войск отправляется в Тинген и Вальдсхут и занимает там сильную позицию. Постарайтесь возможно дольше удержать линию обороны у Штюлингена и Эггингена…»

Энгельс развернул карту:

— Взгляни.

— Да я и так знаю, — махнул рукой Виллих, но все-таки наклонился над картой. — «Сильная позиция»! Ты посмотри, в тылу у них будет Рейн, а впереди — высоты, вполне доступные для неприятеля и удобные для стрельбы с них.

— Конечно, чепуха. Это только красивые слова для прикрытия своего намерения удрать в Швейцарию, скорее всего, через Зеккингенский мост. А мы, как всегда, должны «возможно дольше удерживать».

— Да, да, но что делать! — Виллих стукнул кулаком по карте. — Ведь если мы не прикроем их и хоть немного не задержим пруссаков, может погибнуть не один Зигель, черт бы его побрал!

На следующее утро, девятого июля, отряд переправился на левый берег Вутаха и занял позицию вдоль него от Эггингена до Вутёшингена, где Виллих расположил свой штаб. Между тем основные силы повстанцев устремились к Тингену.

Вскоре оттуда пришел новый приказ Зигеля. Он писал, что, так как пограничный швейцарский кантон относится к повстанцам враждебно, он не может занять ту позицию, о которой говорилось в предыдущем приказе, и завтра выступает либо в Вальдсхут, либо за реку Альб, то есть уже к самой границе, к Рейну. Отряду Виллиха предписывалось следовать в том же направлении.

— Ты прав! — воскликнул Виллих и, гневно скомкав приказ, бросил его на землю. — Зигель метит на Зеккингенский мост. Но так легко у него это не выйдет!

Энгельс поднял бумагу, разгладил ее и спрятал в карман.

— Фридрих, немедленно едем к нему!

Наступал вечер, но до Тингена было всего каких-нибудь семь-восемь километров, поэтому оседлали лошадей и поехали.

Тинген уже засыпал, когда командир отряда и адъютант, предъявив патрулям удостоверения, въехали на окраину. Деревня была переполнена войсками. Измученные бесконечными переходами, волонтеры спали, подложив под себя кое-какую одежонку, прямо на земле — в домах не хватало всем места, — благо погода стояла отменно теплая.

Первым из командования, кого встретили прибывшие, оказался Людвиг Шлинке, недавний прусский офицер, затем торговец, а ныне генерал-квартирмейстер. Он сказал, что утром вся армия двинется на Зеккинген, а там через Рейн в Швейцарию.

— Где Зигель? — раздраженно спросил Виллих, не вдаваясь в дальнейшие расспросы.

Шлинке объяснил.

Дом, в котором расположился главнокомандующий, был в центре деревни. Часовой не хотел впускать пришедших, ссылаясь на позднее время и на какой-то запрет, но Виллих просто оттолкнул парня, и они прошли.

В большой, плохо освещенной комнате Зигель сидел над картой в позе человека, мучительно ищущего решения. Он не удивился вошедшим. Энгельс подумал, что он не удивился бы сейчас, пожалуй, и тому, если бы вошел генерал фон Пёйкер или даже сам принц Вильгельм.

— Чем обязан, господа? — только и спросил Зигель.

— Что ж, господин главнокомандующий, удираем за Рейн? — без околичностей бросил Виллих.

— Зачем такие слова? — вяло возразил Зигель. — Не удираем, а отходим на правый берег Альба.

— Точнее, к Зеккингенскому мосту?

— Дело покажет, а пока — за Альб. Там, во-первых, есть возможность занять сильную позицию, ту самую, которую генерал Моро в 1800 году занимал против австрийцев. Во-вторых, туда же идет и дивизия… — Зигель запнулся и поправился: — Отряд Долля, с которым мы соединимся.

— Позвольте заметить, — вмешался Энгельс, — что в данной ситуации сильная позиция Моро едва ли может быть нам полезна.

— То есть как это? — встрепенулся Зигель. — Откуда вы знаете?

— Из истории, господин главнокомандующий, из истории, — вздохнул Энгельс. — И, конечно, из того, что происходит сейчас. Дайте карту.

Энгельс наклонился над картой, взял карандаш и показал, где полсотни лет назад стоял французский генерал, а где австрийцы. Выходило, что позиция Моро действительно была сильной и ее можно сейчас занять, но она обращена не в ту сторону, откуда, по всем данным, следует ожидать врага. Зигель был смущен.

— Но… хорошо, — замялся он. — И все-таки надо идти за Альб. Там мы встретимся с Доллем…

— Если он уже не перемахнул через Рейн, — насмешливо сказал Виллих.

— Какие основания, полковник, у вас так думать? — вскинулся Зигель.

— А есть ли у вас основания думать иначе? Ведь у вас давно уже нет никакой связи с его отрядом. Так?

— Да, вот уже три дня, но…

— Одним словом, — бесцеремонно перебил Виллих, — все ваши расчеты построены на песке. Если завтра вы кинетесь к Зеккингенскому мосту, то пруссаки могут смять вас и опрокинуть в Альб или Рейн. И на вашей совести будет гибель всего, что осталось. Поэтому выход один. — Виллих взял карандаш и наклонился над картой. — Надо повернуть обратно и идти на Гриссен…

— Нет, я с этим не согласен. Зачем?

— Затем, чтобы без паники, спокойно отойти вот на этот последний клочок баденской земли, со всех сторон окруженный швейцарской территорией. — Виллих обвел карандашом то место, о котором говорил. — На севере этого мешка находится Ештеттен, на юге — Лотштеттен, а между ними в горловине — Бальтерсвейль.