Последний день может стать первым - Стас Северский

Крысы заняли на крыше всю посадочную площадку — близко к краю не подходят. Они стоят на задних лапах, смотрят на последний город AVRG. Поднимается холодный ветер, снег становится острым и колючим. Город сияет так ослепительно, что болят глаза — все белоснежное… идет снег. Север дал нам с ним проститься и выгоняет — мы здесь чужие. Что ж, не будем осквернять следами чистый снег.

— D40, пошли отсюда.

Площадка подъемника уже переливается присыпанными снегом серыми шкурками крыс. А я пошел попрощаться с «медведем». У меня для него есть последнее задание…

Ивартэн забыть невозможно. Он будет мне сниться… Ивартэн и «белые медведи»…

— Крыс, собери всех, кто в Ивартэне и окрестностях на стоянке транспортов, те, кто к Шаттенбергу ближе — пусть туда идут под землей. Ни одной крысы здесь остаться не должно.

Подтверждает привычным царапаньем по уже покрытому шрамами погону — понял.

Идем на стоянку транспортов… Вот как наша незримая связь выглядит. Крыс тут собралось немеренно… Это не все — остальных по дороге соберем.

Транспорты теперь могут действовать на сознательном уровне. Люди из первого поколения размещают наше серое войско. В ход пойдут и легкие, и грузовые машины. Крысы все приходят и приходят… Если что, возьмем транспорты со стоянок нижних уровней.

Груженые машины отходят, зажигая огни — взлетают высоко, не скрываясь, не прячась, не активируя оружия в ожидании боя. Бледные уже отопление подключили, рассаживаются… Время еще есть, мы с «защитником» еще полетаем немного… Я с собой взял только своего «передатчика».

Поднялись над городом… Странно так лететь, не закрываясь полями невидимости от спутников и разведчиков, не посылая запросы на истребители прикрытия… Так же странно, как идти по пустым заснеженным улицам, не ища укрытий… Тает иней на моих смерзшихся волосах. Я откинулся в кресле. Здесь тепло… Я так замерз за все это время…

— Давай, что ли, круг почета?

— Да, S9. Нужно проверить, всех ли крыс мы забрали.

Вот ангары «белых медведей». Никогда к ним так близко не подходил. Многие машины остановились прямо на коротких взлетных полосах — огромные, белоснежные, острые…

— S9, когда ты «медведя» поднимешь?

— Через два часа. Я хочу это видеть. Хочу запомнить… Это мне снится уже очень давно…

Летим невысоко над холодным Ивартэном. Те разведчики, которые не вернулись на базы, опустились на крыши зданий… Ничего, никого… Только падает, кружится в этой мертвой тишине снег. Я хотел бы увидеть Хантэрхайм на прощанье, но…

— Курс на Шаттенберг.

Вот они — равнины, покрытые разноцветными мхами. Кое-где попадаются низкорослые деревца. Везде глыбы серых камней. Ледник оставил их, чтобы мы не забывали о его могуществе. Снег прекратился, небо проясняется. Скоро начнет смеркаться… Вот вдали уже виднеется Шаттенберг. Не думал, что здесь все так продуманно. Действительно, город — тень. Я и раньше обращал внимание на тени, но сейчас… Его строгая геометрия повторяется тенями, как отражение на гладкой воде глубокого, темного озера. С высоты это особенно хорошо видно. Даже среди руин производит должное впечатление… Шаттенберг в лучах заходящего солнца…

— Что это, D40?

— Крысы.

— Вижу, что крысы. Не думал, что их так много…

Серое дорожное покрытие переливается волнами… Площади и плацы словно ртутные озера, покрытые легкой рябью… Вот она — моя армия крыс. Масштабно, ничего не скажешь…

— Это только те, которые были в Шаттенберге и Ивартэне. Они вышли на поверхность, S9.

— А котов не видно… Эти крысы спокойно могли бы их извести, если бы не принципы. Ничего, скоро кошачье сообщество пополнится. Их теперь зачищать некому будут.

Транспорты опустились на площадь. Бледные стоят рядом с ними — нас ждут. Они снова одели черные шинели союзников…

— Здесь спустимся.

Нас приветствуют крысы — серые волны поднимаются, словно подгоняемые ветром… Озноб заставил меня передернуть плечами…

Транспорт опустился на площадь. Крысы повсюду — встают на задние лапы… Ко мне подошли двое из первого поколения — у них шинель полковника Коршунова… Ну что ж… Один из них принял мою серую шинель, другой подал черную… Довольно странный жест. На мне тоже шинель полковника — это не понижение и не повышение. Это напоминание о том, что AVRG больше нет? Или о моих скитаниях по бункеру 071-24? На мне снова шинель человека, погибшего в бою с повстанцами на оккупированных территориях… Это напоминание о том, что мы свое отвоевали?..

Кот прыгает на меня! Это мой Кот. Цепляется когтями за шинель…

— Кот, слезай!

— Я знал, что ты вернешься! Я так и не открывал глаза, чтобы не моргнуть случайно до того, как ты вернешься — все как ты приказал!

— Я очень устал…

— Айнер, пойдем домой — в бункер ужинать…

— Попозже пойдем. Скингеры там?

— Да, наверное. Мы их не видели.

— Ну и замечательно. Пошли.

— Куда?

Смотрю на часы…

— Заберемся на крышу «клыка».

Смотрю на бледных — они наклоняют головы, тоже пойдут смотреть. Крысы подтянулись — по этим развалинам им взобраться наверх будет довольно сложно, но они хотят идти.

— Айнер, а что мы там делать будем?

— Посмотрим, Кот.

Я уже иду к высотке… Передо мной расступается море крыс — расходится ровной дорожкой.

— Моя невеста тебя боится — она такая робкая, застенчивая…

— Что-то не заметил, но тебе виднее.

— А ты… Ты нагрубил…

— D40, убери его отсюда!

— Нет, Айнер, ты так со мной не поступишь!

— Ты, как за этим Серым увязался, вконец отупел!..

— Ничего не могу с этим поделать! Сердцу не прикажешь — это тебе не боец!

— Сердце — такой же боец на службе организма, как и все мы! А мозг — офицер, который отдает приказы! У тебя в голове сейчас полное бесправие!

— Ну и что?! Это мне не помешает пойти с тобой! Ты меня своими приказами не прогонишь! Ты не имеешь власти надо мной!

— Знаю я магические слова вашего великого предка?! Сейчас на деле проверим, можно ли их опровергнуть!

Кот собирался дать деру, но так и не дал — спружинил на лапах, пристукнув зубами, дернул хвостом и потерял баланс… скрутился, вывернулся, забежал вперед и гордо встал передо мной…

— Вот видишь!

— Можешь не повторять…

Действительно мой Кот — образец нагловатой отваги — другие скромно притихли. Он один за мной когтями цокает — остальные держат почтительную дистанцию. Они и крыс побаиваются, и от меня стараются держаться подальше. Ничего против такого знака уважения не имею.

Заходим в зал преддверья — здесь две лестницы. Часть здания откололась, а так оно пострадало не сильно — подняться можно. Чем выше, тем больше повреждений. Взошли на самый верхний уровень, к которому есть доступ. Дальше лестница зависает в воздухе на обломках каркаса. Мы расположились на краю скола — дальше только остов и шахты нижних этажей с разрушенными стенами и перекрытиями. Плита пола раскололась — подхожу к самому краю: неплохая смотровая площадка. Уже смеркается, но небо ясное. На расколотой плите — в пустоте стоят раскрытые врата. Их створы разошлись, пропуская меня… в небо… Остановился в пустом проеме — ни стен, ни потолка — только открытое пространство…

Смотрю вниз… Крысы везде — они заняли даже уцелевшие плиты нижних уровней. Ко мне подходит «защитник» — встает за спиной. Бледные зашли за «небесные врата», стоят на самом краю, над бездной. Их черные шинели вьются по ветру — они похожи на птиц с острыми крыльями, которые уже устремились вверх, уже взлетели…

Кот робко умастился у моих ног…

— Айнер, куда смотреть-то? Вообще, мы на что смотрим?

— На Ивартэн.

— Я его не вижу…

— Он очень далеко…

Смотрю на часы…

— А долго мы смотреть будем?

— Нет, Кот. Он уже поднялся…

— Кто?

— «Белый медведь».

— Они не остановились?!

— Остановились. Я его поднял. Он должен все исправить — окончательно исправить.

Вспыхнул белый свет… Еще… Шесть огней разошлись светом практически одновременно. Смотрю, как поднимаются черные грибы, словно прорванные в фиолетовом небе пути в пустое пространство космоса… Сейчас «медведь» спустится на землю, прервет полет и не поднимется больше никогда… Доходят глухие раскаты… еле слышный гул…

Вот и все. Крысы стоят на задних лапах. Все молчат. Получилось что-то вроде импровизированной минуты молчания. Центральный мозг AVRG со всеми своими резервными базами уничтожен. Все кончилось. Кончилась война. Кончилась и забрала нас с собой. Мы с ней едины и покинуть этот мир смогли только вместе.

Ветер повеял зябкой прохладой, задул сильнее, затянул небо тонкой серой пленкой… Тучи собираются… Будут осадки.

— Пошли!

Спускаемся. Крысы идут за нами. Думаю, если осадки и будут, то западнее Шаттенберга. Но лучше уйти отсюда, пока ветер будет гонять ядерный прах, рыская по земле в поисках места, подходящего для того, чтобы его рассыпать.