Трагические судьбы - Николай Андреев

Не то со Стрельцовым — все отшатнулись. А ведь человек-то он был не случайный, не последний. Чемпион Олимпийских игр. Орденом «Знак почета» награжден. Дочке четыре месяца. Есть, есть обстоятельства, которые могли бы быть учтены в ходе следствия, приняты во внимание судом. Но нет! За Стрельцова взялись всерьез.

Вы смотрите, какие ураганные темпы! 26 мая 1958 года, утром Марина пишет заявление, и следователи сразу заводят дело. 26-го же в 15 часов на базу сборной СССР по футболу в Тарасовку (это по той же дороге, что и станция «Правда») прибывает наряд милиции, вяжет Стрельцова, Татушина и Огонькова. А 27 мая Спорткомитет СССР принимает решение о пожизненной дисквалификации Эдуарда Стрельцова. Его лишают звания «Заслуженный мастер спорта». (Кстати, он единственный футболист, который получил это звание, перешагнув через ступеньку мастера спорта. Подобно тому, как Андрей Сахаров сразу был избран в академики, не побывав членом-корреспондентом, что было обязательно.)

Начиная с 29 мая в газетах — серия прорабатывающих статьей, в одной его называют — до суда! — «уголовным преступником», в другой — «социально опасным элементом», лицом, на которое не распространяются советские законы, в третьей глумливо рисуют такой облик выдающегося игрока: «Его некомпетентность вызывала изумление. Он искренне считал, что Сочи находится на берегу Каспийского моря, а вода в море соленая оттого, что в ней плавает селедка». В одной из газет, чтобы продемонстрировать невежество Стрельцова, написали даже, будто бы он, когда ездил с командой в другие города, удивлялся, почему все станции называются «Кипяток». В вагонах не было тогда титанов, поэтому на остановках пассажиры за кипятком для чая бегали в специальные пункты с горячей водой. Уж, наверное, Стрельцов знал, что означает надпись «Кипяток». Просто хотели унизить…

5 июля следствие было закончено. 7 июля прокурор Московской области П. Марков направил дело Стрельцова в областной суд.

Военный юрист Андрей Сухомлинов в течение двух лет скрупулезно изучал все обстоятельства происшедшего на станции «Правда», внимательно ознакомился с материалами дела и пришел к однозначному выводу: «П. Марков с нарушениями подсудности направил в суд никем не читанное и не изученное дело». Чем Сухомлинов мотивирует свой вывод? «Следователи представили в суд не дело, а ворох плохо подшитых бумаг. Листы протоколов допросов перепутаны. Копии протоколов обысков никому не вручались. Неясно, как проводилась экспертиза. В качестве понятых привлекались заинтересованные лица. И так далее, и тому подобное». Очень спешили отчитаться о проделанной работе.

24 июля состоялся суд, где Стрельцова Эдуарда Анатольевича приговорили к 12 годам лишения свободы (прокурор требовал 15 — максимум, предусмотренный Указом Президиума ВС СССР «Об усилении ответственности за изнасилование» от 4 января 1949 года). Татушина и Огонькова отчислили из сборной. Судьба их была сломана. Огоньков устроился расписывать ткани на «Трехгорку», а Татушин подрабатывал художником в артели «Красный переплет». В футбол они больше не вернулись. Над летчиком Карахановым, когда он вернулся в свою часть, провели суд офицерской чести. Сослуживцы потребовали уволить его из армии. За то, что организовал пьянку, на которой пострадал народный любимец.

Но нас прежде всего интересует: почему Стрельцова покарали с такой демонстративной жестокостью?

Напомню: то было время правления Хрущева. Время, когда декларировались высокие идеалы, когда писался высоким стилем «Кодекс строителя коммунизма». Строитель самого передового общества в истории человечества должен был (да что должен — обязан!), согласно Кодексу, добросовестно трудиться на благо этого самого общества, в котором торжествуют честность и правдивость, нравственная чистота, простота и скромность и так далее. Но вот беда: жизнь-то другая. Она не просто сложнее статей морального кодекса, а другая, со своим кодексом поведения.

Особо о нравственной чистоте. Тогда были популярны дискуссии о любви и дружбе. Какую бурю откликов вызвал фильм «А если это любовь?» Особенно умиляет знак вопроса — на всякий случай. Влюбленные должны были ходить, держась за руку, не прижимаясь друг к другу, девушке рекомендовалось не отдавать поцелуя без любви, а уж… — такого слова они и знать не должны, а заниматься этим исключительно после освидетельствования в Загсе. Тогда было правило: общество должно воздействовать на личность. А означало оно: всем обществом лезть с сапогами в личную жизнь. В одном частном письме того времени строки: «Штейнберга уволили по причине его новой женитьбы. Между прочим, теперь здесь говорят, что «бабы» и «измена» — две основы, по которым будут судить о моральном облике члена партии. Оживленная деятельность начальства по линии «баб» объясняется у нас также новыми установками в связи с новым уставом партии».

Но жизнь уставу партии не подчиняется. Уже прошел Фестиваль молодежи и студентов, и наша молодежь увидела раскованных, веселых, смеющихся молодых людей со всего света. И эта раскованность передалась нашим. Хотя еще и не в полной мере. По крайней мере, Мэрилин Монро, после того как познакомилась с Хрущевым во время его поездки по Америке в 1960 году, сделала такой вывод: «Он жал мне руку так долго и так крепко, что я подумала, что сломает ее. Полагаю, это лучше, чем целоваться с ним. Я не могу представить, как этот толстый и страшный, с бородавками на лице, может стать лидером столь большого числа людей. Кто захочет стать коммунистом, имея такого президента? Я думаю, что в России мало секса».

В правильных советских фильмах героиня, полюбившая женатого мужчину, гордо заявляла: «Я не стану разрушать семью» и отказывала любимому в контакте на молекулярном уровне, после чего до последней клеточке отдавалась, но только общественно-полезной деятельности. Тех же киногероинь, которые чувствовали, что могут не сдержаться и увести любимого из семьи, авторы отправляли от греха подальше на комсомольскую стройку. А в жизни, по эту сторону киноэкрана, на глазах у всего завода инженерша Савоськина гуляла с начальником моторного цеха Петровым, который забыл ради нее и законную супругу, и троих детей. Так что для официальных моралистов то, что произошло на карахановской даче, было вопиющим, циничным нарушением передовой коммунистической морали, а с точки зрения тогдашней спортивной среды, это было дело вполне житейское, рядовой эпизод.

Главное невезенье Стрельцова в том, что он как нельзя более кстати пригодился для серьезной воспитательной кампании. Никите Сергеевичу Хрущеву в тот же день доложили о случае на станции «Правда». Утверждают, что первый секретарь ЦК, когда ему сообщили, что есть такое заявление от Марины Л., в котором она утверждает, что изнасилована Стрельцовым, он топал ногами, стучал кулаком по столу и произнес приговор: «Посадить, и надолго!» Стоит ли укорять Никиту Сергеевича в том, что он сам грубо нарушил советские законы, откровенно вмешался в дела правосудия, которые ему ни по уставу КПСС, ни по Конституции СССР не были подведомственны? Нет, не стоит, потому что тогда мнения и желания партийного босса были и законом, и конституцией.