Орден куртуазных маньеристов (Сборник) - Вадим Степанцов

Cоветы друзей

Друзья мне любят похвалятьсяколичеством своих побед,что, мол, с девчонкой поваляться -у них проблемы с этим нет,и что для достиженья счастьяпортвейн и пиво хороши -ведь лишь напитки пламя страстиспособны высечь из души.Девчонка пьяная, как чайка -порхает, мечется, пищит -своих сокровищ не хозяйкаи чести девичьей не щит.Не будь красивым и счастливым,а будь хитёр и говорлив,мешай красоткам водку с пивом -таков моих друзей призыв.

Ну что тут будешь делать с вами,такими грубыми людьми!А ты вот голыми рукамипопробуй девушку возьми!Конечно, с мощным автоматомлюбой в медведя попадёт;съев килограмм вина, к ребятамлюбая девушка пойдёт.А ты с рогатиной одноюв берлогу к зверю сунь мурло,и минеральною водоюпои девчонку всем назло.И если крошка тихо млеетот разговоров и воды,и взгляд как солнце пламенеет,и с первым проблеском звездыты утонул в её вулкане -тогда ты точно не дебил,считай, что голыми рукамимедведя в чаще ты убил.

Вы правы, помогают водка,цветы, брильянты и парфюм,но пусть полюбит вас красотказа твёрдый лом и гибкий ум.

Собачки

Две смешные робкие собачкицокали когтями по бетону,сердце вмиг воспрянуло от спячки,в миг, когда я вдруг увидел Донну.

Никогда я не любил зверюшек,в детстве возле старой водокачкиистязал я птичек и лягушек...Ах! Но ваши милые собачки!

Предо мной все папенькины дочкимигом становились на карачки,защищая телом, словно квочки,тельце своей кошки иль собачки.

Я был зол, и я не знал пощады,множество овчарок и болонок,выбравши местечко для засады,сделал я добычею Плутона.

Как Лициний Красс с восставшим быдлом,расправлялся я со всеми псами:то кормил отравленным повидлом,то четвертовал меж древесами.

И меня прозвали Азраиломдачные мальчишки и девчонки...Быть бы мне убийцей и дебилом,если бы не ваши собачонки.

Вы ходили с ними вдоль платформы,мимо пролетали электрички.Я глазами трогал ваши формы,ваши бёдра, плечи и косички.

Но мои кровавые деяньянепреодолимою стеноюстали вдруг вздыматься между вами,вашими собачками и мною.

И, зажав руками уши плотно,кинулся я прочь в леса и чащи,прочь от глаз убитых мной животных,лающих, щебечущих, кричащих.

С той поры меня как подменило,записался я в библиотеку,стал я понимать, какая силададена богами человеку.

Поступил я в вуз ветеринарный,принялся лечить четвероногих,тьму подарков получил шикарныхот хозяев собачонок многих,

вставил себе зубы золотые,"Мерседес" купил последней марки,съездил на Пески на Золотые,и опять - работа и подарки.

Только вас с тех пор так и не встретил,дорогая Донна Двух Собачек.Впрочем, Гераклит ещё заметил:"Дважды от судьбы не жди подачек".

Смеялось утро, золотились нивы

Смеялось утро, золотились нивы,невдалеке синел июньский лес.Я напевал фашистские мотивы,когда вам на колени котик влез.Такой пушистый и пятнистый котик,зелёнкой перемазанный слегка.Я обалдел, когда ваш нежный ротикстал целовать пушистого зверькас какой-то дикой и безумной страстью,с какой в меня он не впивался, нет.А котик в ручку вам слюнявой пастьювгрызался, оставляя красный след.Гимн "Дойчланд, Дойчланд" колом стал мне в глотке.Я завопил: "Животное больное!"Но вы сказали: "Парень, выпей водки,и больше так не говори со мною!"Я понял, что любимая на граниболезни, а точнее - уж за гранью,и прорычал: "Беги скорее в банюи не целуйся больше с этой дрянью".И был я тут же изгнан с вашей дачипод злобный писк приблудного котёнка.И процедил сквозь зубы, чуть не плача:"Ты прибежишь ко мне еще, девчонка".И точно, не прошло и полнедели,как ты ко мне, рыдая, прибежалаи на своем цветущем дивном телетри красненьких кружочка показала.Ну, а внутри тех красненьких кружочковлишайник шевелился и белел,белел, подобно крыльям ангелочков,как облачко, как белгородский мел,и был он мягок, как снега России,как на Украйне тополиный пух,как хлопок из низовьев Миссисипи...От зрелища перехватило дух.И я сказал: "Вот Бог, а вот аптека.Давай за йодом, крошка, поспешай.Хоть Бог и охраняет человека,но только йодом ты убьешь лишай".В придачу к йоду всякие микстурымы месяц лили на твою беду.Нет, за леченье этакой-то дурымне на год меньше жариться в аду.Свершилось чудо: ты здорова стала,вновь засияла кожа, как атлас,и на концертах панка и металламои друзья опять встречали нас.Но стоило нам вырваться на дачу,как во сто крат страшней случилась вещь:мою многострадальную мучачупрогрыз насквозь кровососущий клещ.

Смерть педофила

Две малолетние гражданки с одним почтенным педофиломв одеждах Евы и Адама под барбарисовым кустомкультурно, с водкой отдыхали, над дачей солнышко светило,но в страшном сне вам не приснится то, что случилось там потом.

Одна девчонка-малолетка вдруг головою завращалас ужасной руганью и треском, со скоростью бензопилы,и голова слетела с тела и, покатясь, заверещала:"Я презираю вас, приматы, медузы, рыхлые козлы!"

Другая девочка-малышка грудь ногтем резко очертила -и грудка правая упала, из дырки выдвинулся ствол.Она в течение минуты изрешетила педофилаи улыбнулась со словами: "А ты, Витёк, и впрямь козёл!"

Девчонка грудку пристегнула и голову своей подругиобратно к телу привинтила и стала нежно целовать.Навстречу солнцу две малютки пошли, красивы и упруги,других столичных педофилов насиловать и убивать.

Вот так погиб в хмельном угаре наш кореш Виктор Пеленягрэ,не веривший в киберпространство, ни в киборгов, ни в киборгесс.Как хорошо, что он не умер от простатита и подагры,а умер как герой, как воин, когда на малолетку лез.

Не верьте, люди, малолеткам! Их угловатые манеры,их прорезиненная кожа скрывают сталь и провода.Ничем иным не объяснимы отсутствие любви и веры,безграмотность в вопросах секса и к взрослым дяденькам вражда.

Случай с газетчиком Быковым на даче у Шаляпина

Накрывши пузо грязным пледом,Я ехал в бричке с ветерком.Моим единственным соседомБыл штоф с кизлярским коньяком.

Столбы мелькали верстовые,Закат над лесом угасал.Коньяк кизлярский не впервыеОт горьких дум меня спасал.

Увы, опять я всё прошляпил!А так всё было хорошо:Фёдор Иванович ШаляпинМне соиздателя нашел,

В миру - известная персона,Из Мамонтовых, Савватей.Расселись, крикнули гарсонаКупчина начал без затей:

"Что ж, мой любезный юный гений,Что будем с вами издавать?" -"Журнал литературных прений" -"Как назовём?" - "Ебёна мать".

"Что, прямо так?" - "Нельзя иначе!Шок, буря, натиск и - барыш!" -"Н-да. Надо обсудить на даче.Фёдор Иваныч, приютишь?"

И вот к Шаляпину на дачуЛетим мы поездом в ночи.Владимир. Полустанок. Клячи.И в ёлках ухают сычи.

В вагоне мы лакали водку,А Савва Мамонтов стонал:"Газета "Заеби молодку"!Нужна газета, не журнал!"

Сошлись мы с Саввой на газете,Названье дал я обломать -Синод, цензура, бабы, дети -Решили: будет просто "Мать".

И вот знаток осьми языков,Кругом - вельможные друзья,Патрон редактор Дмитрий Быков,К Шаляпину приехал я.

Проспал я в тереме сосновомДо двадцать пятых петухов.Как сладко спится в чине новом!Bonjour, bonjour, месье Bikoff!

Шаляпинская дочь ИринаНа фортепьянах уж бренчит.Прокрался на веранду чинно,А плоть-то, плоть во мне кричит!

Пушок на шейке у красоткиИ кожа, белая, как снег.Я тихо вышел, выпил водкиИ вновь забылся в полусне.

И грезится мне ночь шальная,Одежды, скинутые прочь,И, жезл мой внутрь себя вминая,Вопит шаляпинская дочь.

А рядом, словно МефистофельИз бездны огненной восстал,Поёт папаша, стоя в профиль,Как люди гибнут за металл.

И, адским хохотом разбужен,Из кресел вывалился я."Мосье Быкофф, проспите ужин!" -Хохочут добрые друзья.

Хватив глинтвейну по три кружки,Мы стали с Саввой рассуждатьО том, как счастлив был бы ПушкинПечататься в газете "Мать",

Не говоря уж про БарковаИ прочих озорных господ,Которым жар ржаного словаВдохнул в уста простой народ.

"Ах, как бы Александр СергеичЯзвил обидчиков своих,Когда б средь ямбов и хореевМог вбить словечко в бельма их!

А Лермонтов, невольник чести!А Писарев, а Лев Толстой!Им по колонке слов на двести -Такое б дали - ой-ой-ой!"

Глинтвейн, и херес, и малага,И водочка смешались вдруг,И в сердце вспыхнула отвага,И Ирку я повел на круг,

Сказал: "Играй, Фёдор Иваныч!Желает Быков танцевать!Мамзель, почешем пятки на ночьВ честь славной газетёнки "Мать"?"

И тут фонтан багряно-рыжийНас с барышней разъединил,И всю веранду рвотной жижейЯ в миг единый осквернил.

Сидят облёванные гости,Шаляпин и его жена,А Савва Мамонтов от злостиСует кулак мне в рыло - на!

Вмиг снарядили мне карету,Кричали в спину дурака.Не знаю сам, как из буфетаЯ стибрил штофчик коньяка.

И вот, как дурень еду, еду...А всё же сладко сознавать:Почти поймал за хвост победу,Почти издал газету "Мать"!

Cлучай на вилле