Вдох - Ева Кайгородова

Из мрака мне навстречу ступили два господина в цилиндрах с лампадками в руках. Они были абсолютно черными и только светящиеся, спокойные глаза обнаруживали в них жизнь. Не обратив внимания на мое приветствие, которым я кого и хотела приободрить, так только саму себя, они неторопливыми жестами предложили пройти с ними. Сделав несколько шагов, я уперлась ногами в… гроб. Обычный такой, черный, обитый бархатом. Вообще-то, их было два. На крышке каждого красовались атласные бантики. Розовый и голубой. Приехали. По задумке, эти элементы, видимо, должны были внести некоторую легкость в антураж, на меня же они произвели совершенно обратное впечатление, настолько циничными и неуместными они казались. Пара моих новых «друзей» подняла крышку с розовым бантиком и без каких-либо эмоций на лице, одними жестами рук, пригласили меня ступить в обитель. Я уставилась на обитые красным атласом внутренности «конструкции». Во мне боролись два меня. Один – рассудительный, взрослый и боявшийся всего на свете – визгливо оправдывал свой страх глупостью и кощунством происходящего. Другой – с голоском, еле слышным, доносящимся откуда-то из глубины, тот, про кого давно забыли, но который сам еще помнит, что он жив, умолял: пожалуйста-пожалуйста, ну, давай прокатимся! То, что придется катиться, я, почему-то, не сомневалась. Провожатые были невозмутимы. Ни единого подбадривающего жеста. Ни единого намека на то, что будет все хорошо.

Видя, что я не могу решиться, из-за угла вышла полураздетая блондинка с ярко-красными губами на белом, как известь лице. В руках у нее был поднос с жизнерадостным бокалом шипящего шампанского и стаканом чего-то покрепче. Это зрелище бледноликой девицы с пустыми, прозрачными глазами на фоне двух мавров в смокингах, державших крышку гроба, меня так напугало, что мне захотелось скорее смыться отсюда. Со словами: «Какого черта!» я полезла в саркофаг. Ногами к выходу. Теперь я точно буду знать, что делать, когда придет время. Крышка медленно опустилась. Тут же появился звук приводящейся в действие конструкции. Мы начали набирать скорость, резко устремившись вверх. Внезапно гробина замерла, достигнув высшей точки своего движения и вместе с началом падения, ящик озарился неистовой новогодней гирляндой и звуками победного марша с фанфарами. У меня началась истерика. Я смеялась, как бывало только в детстве. Выкатившись по всем законам жанра из камина, и поднявшись на ноги с помощью двух практически нагих улыбающихся чернокожих красавцев, я залпом осушила бокал и долго еще развлекалась вместе с другими гостями, любуясь вываливающимися из камина «трупаками». Такое могла придумать только Светка! Навеселившись вдоволь, я отправилась на поиски Маргариты. Она стояла на верху лестницы, ведущей в дом, в компании Бегемота и Коровьева, и принимала поздравления.

Гости прибывали, и вскоре я оставила именинницу и отправилась гулять, осматривая бальные залы, фонтаны с шампанским и виски, чернокожих титанов, переворачивающих шипящие на раскаленных углях мясо и рыбу, бассейны, наполнявшиеся чем-то совсем непохожим на воду. Подгоняемая любопытством, я направилась к одному из них. Поскольку мой бокал был уже пуст, я зачерпнула золотистую жидкость и осторожно глотнула.

– Вкусно?

Выплеснувшееся шампанское струйками стекало в декольте, оставляя тонкие мокрые полоски на ткани.

– О, нет! Только не это! – метнув вспышку молнии в своего нежданного визави, я начала озираться по сторонам в поисках воды. – Черт! Это же бал сатаны! Откуда здесь вода?!

– Простите, пожалуйста, я сейчас все исправлю! – и он пулей метнулся в сторону кухни, спустя минуту вернувшись с бутылкой воды, полотенцами и стаканом.

От моего, хотя и разгневанного взгляда, не укрылись его высокая крепкая фигура и решительная походка. Его можно было назвать симпатичным, если бы не массивный лоб, нависающий над жгучими карими глазами. Да, он был скорее мужественным, нежели привлекательным.

Справившись со следами бедствия, мы, наконец, познакомились с нарушителем моего спокойствия. Его звали Алексеем, он был другом Светкиного мужа и, как и я, не совсем вписывался в эту компанию светских львиц и позолоченных сынов. Он работал в личной охране некоего дельца, любовно именуемого им Михалычем. Помню, как меня сразу поразил вид его деятельности, настолько не умещался он в его гораздо более сложный внутренний мир. Несмотря на стихийно начавшееся знакомство, уже через несколько минут я обнаружила нас сидящими на краю бассейна, увлеченно обсуждающими вопрос медицинской безопасности слабых сердцем гостей. Похоже, таких не оказалось. Периодически мы свешивались над бассейном за новой порцией веселящего напитка, что по мере его наполнения делать становилось все легче.

Мы говорили обо всем на свете. О вере, религии и церквях. О том, сколько каждого в другом. О вегетарианстве и ношении мехов. О деньгах – кто и зачем наделяет их дурной славой. Об идеологии, учителях и собственном пути. И казалось, еще о тысяче разных вещей. Мы были так поглощены друг другом, что не замечали, как вокруг поднималась волна веселья и исчезала, увлеченная очередным представлением. Мы смотрели на порхающих женщин с головами, искрящимися от украшений и разноцветных перьев и на мужчин, важно, но нетвердо вышагивавших за ними, и не различали никого. Звуки вальсов и полонезов, врывающихся в тишину коротких пауз, не могли увлечь нас за собой. Опадающие с неба лепестки роз, создавали ощущение волшебной сказки. Мы были одни посреди этого неистового бала.

…Я очнулась от воспоминаний. Да, все было прекрасно, так загадочно и романтично, но… что-то меня в Леше настораживало. Словно какой-то внутренний надрыв мешал ему обрести законченность, целостность. После бала мы с ним встретились еще раз, опять разговоры до утра и опять – ничего. Не смогла я разглядеть в нем мужчину, от которого ждешь поцелуя. На прошлой неделе он снова позвонил, но я придумала экстренное задание, из-за которого придется всю субботу торчать на работе. Тогда я надеялась, что он поймет и мы избавим друг друга от ненужных объяснений. Но он как будто не замечал этого. Или не хотел замечать. А в итоге, я смотрю сейчас на телефон и жду, когда он перезвонит. Впереди маячили пустые выходные. И они меня пугали.

– Аня, привет, как дела – голос в трубке звучал ровно и даже слегка отстраненно. Но я знала, что это присуще ему даже в моменты крайней заинтересованности. Много чего не складывалось в нем. Он был как правильно задуманный пазл, в который вмешался технологический брак. Не стыкуется, хоть ты тресни, хотя фрагменты сами по себе хороши.

– Привет, Леша, да все хорошо, как ты?

– Отлично, как твое задание? Все сделала? – иронизирует, подумала я. Ох, хотела бы я сама знать!

– Да вроде жалоб не было, – что тут еще скажешь.

Не люблю врать, да и не умею, если уж совсем честно. Пару раз пробовала играть в мафию, но всегда с позором вылетала в числе первых. Как будто карта у меня не в руках, а на лоб приклеена. Люди умиляются, что я легко читаемая. А потом те же самые люди наставляют: нельзя быть такой открытой и прямой. И что получается? Мы ждем, что с нами люди будут искренны, а вот с другими ты уж будь похитрее? Странная философия.

– Есть планы на пятницу? – я вспомнила, что только что организовала себе вечер красоты и предложила субботу. Мы договорились встретиться в парке и сходить на аттракционы.

В кровать тем вечером я рухнула без сил, утомленная устроенной в квартире перестановкой. Луна нагло уставилась на меня из окна. Она была странно близкой и рыхлой. И даже не старалась скрыть ироничную ухмылку. «Ну тебя мне только не хватало», – подумала я и натянула одеяло на голову.

Откинув его и снова взглянув в окно, я увидела Андрея. Он висел на склоне скалы, нащупывая углубление для переноса ноги. Переставив руку повыше, он одним рывком, почти в шпагате, перенес ногу. Меня ничуть не удивляло, что ему не мешает делать это тот самый офисный костюм, в котором я видела его в последний раз. И то, что гора висит в воздухе, составляя Луне компанию и разбавляя ее одиночество, тоже казалось абсолютно логичным. Я слышу, как Андрей кричит мне: «Иди сюда! В горах столько жизни!». И я иду к нему, ступая босыми ногами по невидимой траве, и чем ближе подхожу, тем сильнее бьется мое сердце. И когда он оборачивается на шелест моих шагов, я вскрикиваю и просыпаюсь.

Спустя минуту сон уже стерт из памяти, вместе с моим перекошенным лицом, висящим над бездной в мужском костюме.

Глава 9

«Главное, чтобы они не поменяли порядок вопросов. Если начнут с Белозерцева, на объективность можно не рассчитывать». Петр оглядывал привычный состав совета в ожидании председателя. Заседание в спешном порядке назначили на пятницу. Повестка требовала безотлагательного вмешательства.