Кошка, которая умела плакать… - Аникина Наталия

Через восемь лет родился Ирсон-младший. Для его родителей сам факт появления первенца на свет был приятной неожиданностью – мать таная была совсем ещё девочкой по счёту своего народа, – и первые четырнадцать лет его жизни, безоблачного детства, полного радости и веселья, пролетели в совместных забавах и приключениях. Но это время кончилось, и Ирсон покинул родной дом, чтобы отправиться учиться в Академию магов Линдорга…

Вернувшись, он не узнал родного дома. Не было больше беспечного веселья и ярких красок детства. Его встретили полные боли глаза отца, лицо которого было трудно узнать под сетью морщин. Печальная, тихая мать постоянно говорила шёпотом, так что постороннему могло показаться, что она опасается потревожить кого-то или боится, что её подслушают. Но Ирсон знал, что так танаи пытаются скрыть боль от непонимания своих близких или несправедливо нанесенной обиды. Ему было невыносимо жить в этой обители тихой грусти и медленно угасающей жизни. Он был бессмертным и никак не мог взять в толк, почему отец хочет покинуть этот мир так скоро, тем более, что Илшиаррис была способна спасти мужа от старости и смерти. Но она почему-то не делала этого…

Наконец, не выдержав тягостного молчания, он решился поговорить с отцом. Он нашел Ирсона Тримма в саду, на любимой скамье у заросшего пруда. Отец поднялся ему навстречу, словно давно ожидал его. Они сели, соприкасаясь плечами, как бы желая поддержать друг друга в этом непростом разговоре. Молчание длилось долго – сын никак не мог подобрать слова, чтобы задать отцу терзающий его сердце вопрос.

– Я простой человек, сынок, – отец говорил тихо, но твердо. – С твоей матерью я прожил прекрасную жизнь, но Илшиаррис должна идти дальше. Согласись я принять из её рук бессмертие, и боль моя возрастёт в сотни раз. Я не хочу никаких свершений. Я обычный человек из обычного маленького городка. Всё, на что я был способен, уже сделано. Может быть, сделано так мало, что оно уложилось бы и в половину человеческого века. Но я сделал всё, что мог, и живи я дальше, моя жизнь была бы пустой и бесцельной. Это хуже смерти, сын.

Ты поймёшь. Ты сын своей матери, и рано или поздно ты станешь мудрым, как её предки. И сильным, как она сама.

Больше они никогда не говорили об этом. Ирсон-старший понимал, что его сыну необходимо как-то отвлечься от тяжких мыслей о неминуемой смерти своего отца. Старый мир, в котором сын Илшиаррис жил долгие годы, должен был скоро рухнуть, и отец, прежде чем отправиться в долгий путь к следующей жизни, хотел помочь сыну создать новый.

Ещё в молодости, до того как он встретил свою будущую жену, Ирсону пришла идея открыть особенную таверну. Он знал, что множество существ в Энхиарге обладало иммунитетом к опьянению любого рода, но это вовсе не значило, что если очень постараться и придумать особые хитрые составы, способные побороть эту досадную устойчивость к дурманящим напиткам, они отказались бы от возможности расслабиться таким способом. Идея отца не просто заинтересовала его опечаленного сына, Ирсон-младший вцепился в неё, как в спасительную соломинку. Уже на следующий день, после того как отец поделился с сыном своими мыслями, они вместе принялись за работу.

Ирсон с радостью в сердце наблюдал, как его отец с азартом спорит с поставщиками. Он надеялся, что к Ирсону-старшему вернётся любовь к жизни. Но его надеждам не дано было сбыться. Если любовь к леди Илшиаррис не вернула человека к жизни, то тем более какая-то куча камней и досок, скреплённых заклятиями, не могла стать якорем, вновь привязавшим бы его к этому миру. Ирсон понимал это, но продолжал надеяться.

В скором времени неподалёку от города Южный Мост появилось двухэтажное здание с вывеской «Логово Змея». Ирсону понравилось его новое занятие. Пользуясь обширными знаниями в области составления всевозможных эликсиров и зелий, полученными в Линдорге, танай в скором времени начал изобретать собственные рецепты приготовления напитков. Ему казалось, что жизнь налаживается и постепенно начинает походить на ту, которая была до его отъезда в Линдорг.

Но… через год отца не стало. Он покинул этот мир по доброй воле, не желая обременять свою вечно молодую жену и заставлять страдать так и не понявшего человеческой души сына.

Илшиаррис была безутешна. Она не выходила из опустевшего дома и не впускала никого, кроме сына. Для неё, как и для Ирсона, было шоком то, что муж и отец захотел покинуть свою любящую семью. Они не понимали причины его решения, ибо годы не властны над танаями, они не знают усталости от жизни и не впадают, подобно эльфам, в печаль, пресытившись ею. Это было страшное время, полное боли, слёз и сомнений. Но именно в эти два года мать и сын были близки как никогда. Они говорили о жизни, о судьбах и Путях разных существ. К несчастью, леди была ещё слишком молода и неопытна, чтобы понимать, чем отличается Путь таная от Пути смертного человека, и мало что могла объяснить своему сыну.

Теперь, более двух сотен лет спустя после смерти мужа, утешившейся леди было не до сына. Её брак казался ей маленькой детской проказой. И хотя она продолжала любить Ирсона, Илшиаррис отдалилась от него и занималась устроением собственной жизни. Кажется, сейчас она возглавляла танайскую миссию в каком-то далёком мире. Она больше не плакала и не грустила – теперь, как и всем Высшим танаям, ей дано было видеть причины и последствия всех событий…

«Когда-нибудь Алу станет такой же, – привычно скребя нос, думал Ирсон. – Или не станет – изберёт путь алайки, бросит всё с той же лёгкостью, с какой рассталась с титулом тал сианай… а, быть может, раз она так мучается, её и вовсе ждёт впереди нечто невообразимое. Жаль, что я не моя мать и не могу узнать – что, – он грустно улыбнулся. – Интересно, буду ли я когда-нибудь казаться ей, так же как моей матушке, только забавным эпизодом прошлого? Может быть, леди Илшиаррис права, и я упускаю что-то важное? Может, мне тоже стоит задуматься о своём Пути, о том, кем, где и с кем я мог бы быть?» – спрашивал себя взволнованный танай, вглядываясь в таинственное мерцание подарка Аниаллу, и чувствовал, что каждый заданный вопрос не только не нагоняет на него мрачное настроение, как это бывало раньше, но уже сам по себе приближает его к чему-то… к чему-то совсем новому для него и…

2. ДЕЛА СЕМЕЙНЫЕ…

Хелроты любят повторять, что кошки Аласаис – вероломные, самовлюблённые, хитрые и мстительные твари… м-м-да, вот видите, даже они не могут отрицать, что в нашем характере так много замечательных качеств!

После разговора с Ирсоном Аниаллу заметно полегчало – ей всегда достаточно было выговориться, чтобы надолго перестать заниматься самокопанием, которое превращало весёлую и жизнерадостную от природы алайку в печальное и, как ей самой казалось, жалкое существо, способное лишь залечивать раны после битвы с самой собой.

Да, две её сущности – алайская и танайская – постоянно сталкивались. Они воевали уже целую вечность, но ни одна ни другая не могла одержать победу, обе они страдали в этой битве и слабели от неё, а значит – лишалась сил и покоя и сама тал сианай. Это не давало ей возможности остановиться и хорошенько обдумать, как выбраться из сложной ситуации, которая мучила Алу на протяжении десятков веков. Она чувствовала, что ей нужно затаиться, выждать и за это время найти способ побороть навязанное ей второе «я», подойдя на сей раз к решению этой непростой задачи с предельной холодностью, не позволяя эмоциям затуманивать свой разум и лишать себя сил.

Идея насчёт якоря, которую высказал сегодня Ирсон, пришла Аниаллу в голову в тот самый день, когда она перестала быть тал сианай. Но всю важность её девушка осознала лишь после того, как отречения оказалось мало, чтобы стать по-настоящему свободной. Полученный диреллейтский диплом позволял найти работу, никак не связанную с её титулом. Наконец-то у неё будет занятие, думала Аниаллу, которое увлечёт её до такой степени, что она забудет обо всём, кроме поставленной цели, в первую очередь, интересной ей лично, а не кому-то там ещё. А в том, что таковое найдётся, Алу не сомневалась – Ар-Диреллейт вёл работу по нескольким сотням направлений, создавая конкуренцию даже знаменитой на множество миров Линдоргской Академии.