Кошка, которая умела плакать… - Аникина Наталия

– Я понимаю это, Ирсон. Но поверь мне, я не в силах взглянуть на мир другими глазами просто потому, что я не могу поднять их – слишком тяжёлую ношу взвалила на меня твоя богиня. Она легка для твоих соплеменников, но для алайки нет ничего более тяжкого. Я вечно борюсь за чьё-то счастье – счастье того, кто близок и интересен не мне, а той частичке Тиалианны, которая была заложена в меня при создании. Наверное, я обречена на то, чтобы вечно помогать кому-то в достижении его цели, – вздохнула она, – ты прав, чужие беды влекут меня, как огонь – бабочку. Я не святая, и у меня есть множество собственных желаний. Но я всегда занята другими… когда же мне жить для себя? – с горечью воскликнула Аниаллу.

– Так живи, тебе же никто не запрещает, – широко улыбнулся Ирсон, подливая ей ещё вина.

– Я пытаюсь. Но когда я вижу таких, как та девочка, я ничего не могу с собой поделать. Я выслушиваю рассказы об их бедах и помогаю их преодолеть, подчас во вред себе. А они потом не то что не благодарят, а даже часто ненавидят меня!

– Аниаллу, ждать благодарности в подобных случаях… – начал было Ирсон, но алайка резко перебила его.

– Да не нужна мне их благодарность! Меня злит то, что я не могу поступать иначе.

– Просто у тебя доброе сердце и…

– Ты не понимаешь, это всё… такая магия, это сила Тиалианны с попустительства Аласаис сделала меня такой, чтобы я помогала другим выбираться из безвыходных ситуаций, это чуждый дух – дух змеи, который не уживается с моим духом кошки… Нет, ну ты скажи мне, зачем твоей богине понадобилась жрица-алайка, когда у неё своих более чем достаточно?

– Значит, твоя богиня хотела, чтобы у тебя было доброе сердце, – всё так же спокойно и убеждённо сказал Ирсон. – Делать добро без надежды на благодарность нелегко. Но ты особенная, ты тал сианай Аниаллу, и ты справишься.

– Я надеюсь… – кисло сказала Алу.

– Кстати, об эльфах и неприятностях – ко мне тут Энбри заходил, – Ирсон лукаво посмотрел на Аниаллу, зная, что упоминание об их общем знакомом способно увести мысли алайки далеко от ставшего тягостным разговора.

– Да что ты? – спросила Аниаллу, и лицо её удивительным образом преобразилось. Она расплылась в хищной улыбке, от которой поднявшаяся верхняя губа обнажила белоснежные клыки. При этом она чуть опустила подбородок, демонстрируя их длину и остроту. Этот оскал, способный изуродовать любую другую девушку, придал лицу алайки особую дикую прелесть. – И как же он тут оказался? – язвительно промурлыкала она.

– Он лечился в храме Тиалианны в Северном Мосте после, – Ирсон усмехнулся, – очередного своего «подвига».

– Да-а? – протянула Аниаллу, и улыбка её стала ещё более хищной, как у пантеры, готовой зашипеть и, метнувшись чёрной молнией, впиться в горло жертвы. У Ирсона по спине прошёл холодок. Аниаллу тут же поняла, что танаю стало не по себе, и сменила выражение лица на более спокойное и миролюбивое. – И что же он сотворил на этот раз?

«Подвиги» благородного рыцаря Энбри, которого успели возненавидеть почти все в Наэйриане, объединяло одно – они заканчивались тем, что полуэльфа били.

Начиналось всё тоже весьма похоже. Энбри появлялся в каком-нибудь отдалённом царстве, куда слухи о его деяниях ещё не успели докатиться. Поразительно быстро он становился заметной фигурой в государстве и со всей эльфийской ловкостью начинал взбираться вверх по иерархической лестнице. Он строил грандиозные планы, как под его мудрым руководством можно изменить жизнь в стране к лучшему. Он всех заражал своим энтузиазмом. Все речи полуэльфа были такими правильными, все планы казались просчитанными до мелочей и легко выполнимыми. Некоторое время власти оставались в полной уверенности, что обрели в Энбри неоценимого помощника, проявляющего необычайное рвение действовать во благо всего государства. Но, к сожалению, его проекты лишь казались совершенными – его обаяние, красноречие и искренняя манера излагать, действительно идущие от всей души предложения туманили глаза слушавших полуэльфа чиновников, и они поздно замечали, что идеи Энбри, да и сам он – с гнильцой.

Если к моменту их болезненного прозрения проекты переустройства не успевали еще нанести государству ощутимый вред, Энбри с позором изгоняли за его пределы. Но упорный полуэльф всегда возвращался – теперь он начинал ругать власть и, благодаря всё тому же красноречию и обаянию, быстро находил единомышленников. После чего в королевстве вспыхивала гражданская война. Заканчивалась она так же стремительно, как и начиналась: либо правителю удавалось объяснить людям, что кажущиеся им такими привлекательными идеи Энбри ведут страну к краху, либо он просто убирал всех заговорщиков. Затем Энбри начинали ловить: в первом случае всем скопом, во втором – только силами войск короля.

Энбри пока везло – он ускользал от погони, чудесным образом совершал побег из тюрьмы, спасался чуть не из-под топора палача. Израненный, с разбитым сердцем полуэльф приползал к очередному, ещё не успевшему в нём разочароваться другу. Там «доблестный» рыцарь зализывал раны, потчуя восторженного слушателя сказками о несправедливости и вероломстве.

Был случай, когда один из друзей Энбри, искренне поверивший в его слова, собрал армию и двинул войска на владения нанесшего обиду его другу правителя. Добравшись до места, полные праведного гнева и решимости отомстить за друга своего господина воины услышали подлинную историю произошедшего конфликта. Наивному другу полуэльфа пришлось приносить извинения правителю, на чьи земли он вторгся, а затем, с тем же гневом и решительностью, он повернул своих воинов обратно, дабы покарать теперь уже самого Энбри. Но изворотливый полуэльф узнал об этом весьма неприятном для него намерении и пустился в бега.

Да, Энбри был известен уже во многих странах Энхиарга, и искали его многие… Многие искали его, но пока никто не нашёл.

Произошедшая на этот раз с рыцарем беда ничем не отличалась от предыдущей, да и от десятка предшествующих тоже. Ну, почти ничем. Царь Аншог, который стал очередной жертвой уникального благородства Энбри, узнал о его намерениях и… ну, дальше, конечно, погони, облавы, огромные награды, назначенные за одну небезызвестную длинноухую голову, затем, естественно, тюрьма, суд, ожидание скорой казни… Как Энбри удалось в очередной раз выбраться из застенков и добраться до храма Тиалианны, оставалось загадкой. Равно как и то, почему жрецы согласились его, кого они не раз прилюдно проклинали, лечить и прятать от жаждущих крови преследователей.

– О да, вот он весь, наш великий паладин, источник вселенского добра и света. Защитник беременных женщин, престарелых детей и умалишённых эльфов! Он даже добро умудряется делать так, что его убить хочется… Медленно и мучительно, – добавила Аниаллу, сверкая зеркальцами острых коготков. По цвету её ногтей, обычно коричневато-перламутровых с розовым оттенком, Ирсон понял, что алайка действительно с радостью провела бы ночку в компании полуэльфа… где-нибудь в пыточных подземельях замка тагарского Ордена. – Везёт же этому к'тшансс, – по-танайски ругнулась Аниаллу. – Ну если бы он попался мне, я бы его из когтей не выпустила и ещё зубами придержала, чтоб не дёргался.

Что уж могли не поделить алайская тал сианай и дурной полуэльф, оставалось для Ирсона загадкой.

Много лет назад уже хорошо знакомые с Энбри Ирсон и Этир сели и, дурачась, придумали классификацию существ относительно «великого рыцаря», но ни под одну из категорий, на которые они разделили обитателей Энхиарга, Аниаллу не подходила.

Первая категория называлась «счастливые» – в неё входили существа, которые ничего не слышали об Энбри, и те, до кого дошли кое-какие сплетни, но никто из их знакомых не был напрямую знаком с полуэльфом.