Золото богов - Артур Б. Рив
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я поблагодарил Нортона за дельную мысль и, поболтав с ним еще немного, оставил одного, вернувшись дописывать статью. Больше ничего подозрительного не происходило, и мне удалось ее наконец закончить.
Я правил написанное, когда дверь открылась и из лаборатории вышел Крейг. Он сбросил свой старый лабораторный халат, испачканный химикатами, и был готов отправиться в путь.
– Узнал что-нибудь об этом яде? – спросил я.
– Пока ничего определенного, – ответил мой друг. – Потребуется время. Это весьма необычный яд-алкалоид, и уверен – не самый распространенный. Тем не менее начало положено. Осталось совсем немного, чтобы определить его.
Крейг с глубоким интересом, хотя и без комментариев, выслушал мой рассказ о последних событиях: о разговоре с Нортоном и о странном визитере, который заглядывал к нам в окна.
– Кажется, кто-то внимательно наблюдает за нашими действиями, Уолтер, – просто заключил он. – Думаю, сейчас нам лучше сделать как можно больше, пока есть такая возможность. Если ты готов, поехали прямо сейчас. Хочу увидеть, что за охотник за сокровищами этот Стюарт Уитни. Хотелось бы выяснить, посвящен ли он в тайну Золота богов.
Глава V. Делец с Уолл-стрит
Честер Локвуд, как мы теперь знали, каким-то образом вступил в партнерство с дельцами Уолл-стрит во главе со Стюартом Уитни. Я уже кое-что слышал о нем. Он был хорошо известен как чрезвычайно предприимчивый человек, хотя те, кто знал его лично, не считали, будто Уитни намного умнее и образованнее среднестатистического дельца.
Однако Уитни был весьма дальновиден и понимал, что спонсорство можно использовать не только в качестве рекламы своей деятельности, но и как средство заработать больше, чем было пожертвовано. Как раз в данный момент одной из его любимых схем было посредничество в торговле через канал между восточным побережьем Северной Америки и западным побережьем Южной. Он потратил немало денег, поддерживая дружбу и сотрудничество с богатыми деловыми людьми Нью-Йорка и Лимы и считал инвестиции в Перу очень перспективными.
– Нортон, казалось, кривился от отвращения при разговоре об Уитни, – поделился я с Крейгом по дороге в центр города.
– Возможно, это из-за повадок Уитни, – задумчиво ответил мой спутник. – Ты же знаешь, меценат может позволить себе безнаказанно творить такие вещи, за которые других бы критиковали.
Я понял, что Кеннеди знает об Уитни нечто очень неприглядное. И все же, размышлял я, делец проницательно подстраховался сотрудничеством с такими уважаемыми учеными, как Нортон. Несколько тысяч долларов, разумно потраченные на археологию, могли скрыть множество его крупных финансовых грехов.
В молчании мы добрались до финансового района. Вошли в один из самых высоких небоскребов на Уолл-стрит и взлетели на лифте на этаж, где у Стюарта Уитни и его помощников был поистине роскошный офис люкс.
Войдя в офис, мы увидели Честера Локвуда. Он поздоровался с нами довольно чопорным поклоном.
– Профессор Кеннеди и мистер Джеймсон, – просто сказал он, представляя нас Уитни, – друзья профессора Нортона, я полагаю. Я встретил их сегодня у Инес де Мендоса.
– Это совершенно непостижимое дело, – ответил хозяин кабинета, пожимая нам руки. – Вам удалось что-нибудь выяснить?
Кеннеди пожал плечами, давая понять, что не собирается раскрывать тайны расследования.
Стюарт Уитни был типичным дельцом – крупным, полнокровным мужчиной с красным отечным лицом, с набухшими венами на лбу. Его голос звучал так, что каждое слово Уитни внушало уважение независимо от того, говорил он что-нибудь стоящее или нет. Он мог сказать сущую ерунду – например, отметить, что день теплый, – и вы чувствовали, что это стало решающим моментом в разговоре.
– Профессор Нортон попросил меня разобраться с пропажей древнего перуанского кинжала, который он привез из своей последней экспедиции, – объяснил Кеннеди, стараясь повести разговор в ту сторону, где он мог накопать что-нибудь важное.
– Да-да, – отозвался Уитни, с интересом кивая. – Он рассказал мне об этом. Очень странно, очень странно. Когда он вернулся из экспедиции, этот кинжал был у него вместе с множеством других важных находок. Но я понятия не имел, что он считает эту вещь такой ценной… или, скорее, что так может думать кто-нибудь еще. Знай мы о его ценности, кинжал можно было хранить здесь, – добавил он, махнув рукой в сторону огромного шкафа из хромированной стали – сейфа новейшей модификации.
Локвуд, как я заметил, внимательно слушал Стюарта, что резко контрастировало с его прежней бесцеремонной манерой отмахиваться от всех соображений о древних инках как от академических или бесполезных сведений. Знал ли он что-нибудь о кинжале?
– Я сам очень интересуюсь перуанскими древностями, – заметил Кеннеди некоторое время спустя. – Хотя, конечно, я не такой крупный ученый, как наш друг Нортон.
– В самом деле? – удивился Уитни, и я заметил, что его глаза прямо-таки заблестели от возбуждения. Они у него были выпуклыми и слегка вытаращенными, и я не мог заставить себя прекратить их разглядывать.
– Тогда, – воскликнул он вставая, – вы должны знать о руинах Чан-Чана, о Чиме, об этих чудесных местах!
Крейг кивнул.
– И о Трухильо, и о легенде о «большой рыбе» и «маленькой рыбе», – вставил мой друг.
Стюарт, казалось, был необычайно доволен тем, что кто-то захотел обсудить с ним его увлечение. Я с удивлением отметил, что глаза его почернели: зрачки расширились, почти заполнив радужку.
– Давайте поговорим о Перу, – предложил он, доставая большую коробку сигарет из верхнего ящика огромного письменного стола. Локвуд почувствовал, что предстоит долгая дискуссия об археологии. Он встал и пробормотал извинения, пояснив, что ему нужно кое-что сделать в приемной.
– О, это замечательная страна, профессор Кеннеди, – продолжал тем временем Уитни, откинувшись на спинку стула. – Я глубоко в ней заинтересован: в ее шахтах, в ее железных дорогах, а также в ее истории. Позвольте мне показать вам карту наших интересов там.
Он встал и прошел в соседнюю комнату, чтобы взять карту. Как только Уитни вышел, Крейг потянулся к столу в углу кабинета, на котором стояла расчехленная пишущая машинка, видимо оставленная открытой куда-то отошедшей стенографисткой. Он взял два тонких листа бумаги, сунул между ними свежий лист копирки и осторожно положил подготовленные таким образом три листа на пол в нескольких дюймах от двери в приемную, после чего разбросал еще несколько белых листов таким образом, как если бы ветер сдул их со стола.
Когда Уитни вернулся с большой развернутой картой в
