«Господь да благословит решение мое...» - Петр Мультатули

Писатель Э. Радзинский приводит слова близкой подруги императрицы Александры Федоровны Лили Ден: «Если бы Царь не взял места Н.Н., летел бы с престола»[88].

Великий князь Андрей Владимирович писал в своем дневнике: «Можно пока лишь строить догадки о том, что Ники стали известны какие-то сведения относительно Н.Н.»[89].

Гиацинтов в своих воспоминаниях пишет о великом князе Николае Николаевиче: «Он не очень почтительно относился к Государю и хотел играть роль и как будто даже претендовал на то, что он может заменить Государя и быть Николаем III. Не знаю, насколько это верно, но твердо убежден и знаю по источникам, которые я теперь прочел, что он участвовал в заговоре дворцового переворота вместе с нашими левыми деятелями, среди которых главную роль играли Гучков, Милюков, Керенский, князь Львов и, к сожалению, наш генералитет, включая даже генерал-адъютанта Алексеева, хитрого, косоглазого генерала, очень умного, хорошего стратега, но абсолютно не верноподданного»[90].

Наконец, сам Государь, перед отстранением великого князя, сказал, похлопывая рукой по папке с какими-то бумагами: «Здесь накопилось достаточно документов против великого князя Николая Николаевича. Пора покончить с этим вопросом»[91].

Не участвуя напрямую в заговоре, великий князь Николай Николаевич всячески интриговал в его пользу, изображая из себя покровителя либерализма в России, друга Думы и так далее. О тесных связях великого князя и «прогрессистов» и о том, что он разделял их взгляды, свидетельствует также генерал Ю. Н. Данилов, сам союзник «Прогрессивного блока»: «В период войны, пишет он, — войдя в более близкое соприкосновение с действительностью и испытывая все возраставшую тревогу за самую возможность при создавшихся условиях довести войну до благополучного конца, великий князь Николай Николаевич имел основания еще более утвердиться в мысли о необходимости принятия мер к возбуждению во всем русском народе необходимого „пафоса“ путем закрепления за ним дарованных ему политических прав и сближения власти с общественными силами… Желая сделать попытку спасения положения, великий князь открыто высказался в пользу течения, уже давно возникшего в пределах Совета Министров и находившего необходимым коренным образом изменить взятую политику путем привлечения к власти общественных сил и духовного сближения с народом. Движение это, как известно, возглавлялось Главноуправляющим Земледелием А. В. Кривошеиным и поддерживалось Министром Иностранных дел С. Д. Сазоновым»[92].

Таким образом, имеется ряд косвенных доказательств того, что великий князь Николай Николаевич был замешан в каких-то действиях, прямо или косвенно направленных против царствующего императора.

В. Н. Воейков писал: «Вмешательство Ставки в дела гражданские в ущерб делам военным стало все возрастать. Корень этого зла лежал в том обстоятельстве, что, когда писалось положение о Верховном Главнокомандующем на случай войны на нашем Западном фронте, предполагалось, что во главе армии будет стоять лично сам Государь. При назначении Верховным Главнокомандующим великого князя Николая Николаевича вопрос этот был упущен из вида, чем и воспользовался генерал Янушкевич, чтобы от имени великого князя вмешиваться в вопросы внутреннего управления. Это породило ненормальные отношения между Ставкой и верховным правлением государства; некоторые из министров, желая застраховать свое положение, ездили на поклон в Барановичи, где получали предписания, часто противоречащие Высочайшим указаниям. Немалую роль играли в ставке и журналисты, за ласковый прием платившие распространением путем прессы популярности великого князя, искусно поддерживаемой либеральными кругами, в которых он стал сильно заискивать после пережитых им в 1905 году волнений»[93].

В. Н. Воейков приводит слова прославленного полководца М. Д. Скобелева про великого князя Николая Николаевича-младшего, сказанные в 1877 году: «Если он долго проживет, для всех станет очевидным его стремление сесть на русский престол. Это будет самый опасный человек для царствующего императора»[94].

В Государственном Архиве Российской Федерации есть еще один интересный документ. Это германская фальшивая прокламация с текстом «воззвания» Императора Николая II к русским солдатам. Некоторые положения этой фальшивки поразительно совпадают с подлинными обстоятельствами и событиями ближайшего будущего. Вот текст этой прокламации: «Солдаты! В самых трудных минутах своей жизни обращается к вам, солдатам, ваш Царь. Возникла сия несчастная война против воли моей: она вызвана интригами великого князя Николая Николаевича и его сторонников, желающих устранить меня, дабы ему самому занять престол. Ни под каким видом я не согласился бы на объявление сей войны, зная наперед ее печальный для матушки-России исход; но коварный мой родственник и вероломные генералы мешают мне в употреблении данной мне Богом власти и, опасаясь за свою жизнь, я принужден выполнять все то, что они требуют от меня. Солдаты! Отказывайтесь повиноваться вашим вероломным генералам, обращайте ваше оружие на всех, кто угрожает жизни и свободе вашего царя, безопасности и прочности дорогой Родины. Несчастный ваш Царь Николай II»[95].

Конечно, целью немцев была дезорганизация русской армии, внесение смятения в ее ряды, всеми силами они пытались посеять недоверие солдат к их командованию. Но создается впечатление, что неизвестный автор этой прокламации был хорошо осведомлен о подлинном положении дел в верхах русского правительства и армии. Верно, что Николай II не хотел войны, верно также, что великий князь Николай Николаевич был сторонником военных решений и как мы знаем из событий февральского переворота, верно, что генералы и «коварный родственник» будут мешать Царю в «употреблении данной ему Богом власти», сыграют видную роль в его устранении, будут угрожать «жизни и свободе» императора. О действенности этой прокламации свидетельствует тот факт, что великий князь Николай Николаевич был вынужден 7 января 1915 года выпустить по этому поводу приказ, в котором писал: «Всякий верноподданный знает, что в России все беспрекословно повинуются, от Верховного Главнокомандующего до каждого солдата, единой Священной и Державной воле Помазанника Божия, нашего горячо обожаемого Государя, который един властен вести и прекратить войну»[96]. «Решение Николая II, — писал Г. М. Катков, взять на себя Верховное Главнокомандование было, по-видимому, его последней попыткой сохранить монархию и положительным актом предотвратить надвигающийся шторм. Мы видели, как глубоки были изменения в составе и организации армии после первого года войны. Решительный шаг Государя подавал какую-то надежду на восстановление традиционной связи между монархией и армией. Николай II справедливо считал, что, занимая пост Верховного Главнокомандующего, он сможет возродить, усилить личную преданность ему генералитета, офицерства и простых солдат. События 1916 года — удачи на фронте, возродившийся дух армии — казалось, подтверждали его ожидания. Однако, существовал фактор, который он явно недооценивал: решимость лидеров общественных организаций и думской оппозиции внушить офицерской элите свои политические идеи и получить поддержку армии в проведении конституционных реформ. На деле же они просто лишили монархию ее единственной защиты против революции — армии»[97].

Глава 2

Думская оппозиция, министры и Ставка: смычка в борьбе за власть

Члены русского правительства, министры Его Величества, видя, что творится на фронтах, были весьма критически настроены в отношении великого князя Николая Николаевича и в отношении его стратегии. Так, министр иностранных дел С. Д. Сазонов говорил, что в Ставке «просто безумные люди […] распоряжаются», военный министр А. А. Поливанов считал, что «логика и веление государственных интересов не в фаворе у Ставки», министр земледелия А. В. Кривошеин заверял, что «если „верховным“ был бы сам Император, тогда никаких недоразумений не возникало бы, и все вопросы разрешались бы просто вся исполнительная власть была бы в одних руках»[98]. Позже Кривошеин высказался о Ставке еще более определенно: «Ставка ведет Россию в бездну, к катастрофе, к революции».

В этой обстановке, когда страна катится «к бездне, к катастрофе и революции», единственно возможным решением было принятие Императором верховного главнокомандования. Никто другой, кроме него, не смог бы сменить великого князя в должности Верховного Главнокомандующего. Фактически министры рекомендовали ему то же самое (вспомните слова Кривошеина). Налицо была всеобщая паника и стопор, причем, не только в Ставке, но и в правительстве. Управляющий делами Совета министров А. Н. Яхонтов так характеризовал состояние членов правительства в те дни: «Всех охватило какое-то возбуждение. Шли не прения в Совете министров, а беспорядочный перекрестный разговор взволнованных, захваченных за живое русских людей! Век не забуду этого дня переживаний. Неужели все пропало!.. За все время войны не было такого тяжелого заседания. Настроение было больше, чем подавленное. Разошлись, словно в воду опущенные»[99].