Мост Вечности - Катерина Сергеевна Снежная

Случайное прикосновение разом обожгло его. Зазвучало в Ниршане реющим басом. Ян тянулся к Инь. Эйфория от ее присутствия затмила исходящее напряжение от соперников, сидящих за столом. Страсть потекла по венам Ниршана полыхающей жаждой прикосновения.

Затем девушка рванулась вперед. Он затормозил ее. Зацепил пальцы за пояс джинсов со спины, удерживая силой.

Ее глаза расширились от удивления, от страха. Красавица возмущенно обернулась, обмерла. Таких огромных глаз он не видел ни разу в своей длинной жизни.

– Долг оплачен, уважаемые, – сообщил Ниршан, демонстрируя всем своим видом миролюбие.

Небрежно бросил на стол чек.

Следующие пять секунд он наблюдал, как на лицах рождается возмущение и злость. Как выпячиваются грудные клетки, и запрокидываются головы в раздражении от того, что он стоит выше них. А им, как последним сосункам, приходится смотреть снизу вверх. Как сливаются мужские брови и сжимаются крупные кулаки, пока они смотрят на ничтожнейший клочок бумаги.

Еще бы, он отбирал кость прямо из пасти у голодной своры волков. Хотя кто-то мог сказать про конфетку, но сидящие за столом атлетические статуи на младенцев не походили. В воздухе запахло бешенством.

– Да к чему они тебе?! – вскипел Ли, покрываясь пятнами.

Ниршан оскалился.

– Сам знаешь.

– Ты никчемный подлец!

– И что во мне подлого?

– Все что говоришь и делаешь! Ты знаешь это? Ты толстокожий, эгоцентричный и некомпетентный ублюдок. Они наши! НАШИ!

Ниршан снова удержал красавицу на месте, ощущая, как она жгуче реагирует на накал ситуации, как вздрагивает от звуков, на миг перекрывших вой музыки.

– Тише, вьяна, – прошептал он ей в затылок, едва прикасаясь. Пахла она дивно. Затем посмотрел в выпученные налитые яростью глаза Гуй Ли.

– Давай по порядку. Я хочу, чтобы ты говорил конкретно. Очевидно, я сказал или сделал что-то такое, что тебя расстроило. Что именно из того, что я сказал, прозвучало не так? Из-за чего сложилось впечатление, что я эгоцентричен? Что из сделанного мной показалось некомпетентным? Или ты сейчас не о них, а о работе?

– Никто из нас никогда не поступал с тобой так, как ты сейчас! Ты это специально делаешь? Специально оплатил долг!

– Так же как и ты наложил операции, – взгляд его потяжелел втрое.

– Злобный сукин сын. Они обе мои!

– Ясно, – Ниршан усмехнулся, он ломал устоявшуюся игру. Понимал, и все равно ломал. Ради нее он полез бы в драку. – Я это сделал, потому что могу. Ты не оплатил счет. Что тебя так раздражает?

Гуй Ли допустил оплошность, ошибку, будучи хозяином заведения. Пока счет открыт, его мог оплатить любой арктик.

– Девушки наши. И долг передо мной. Зачем тебе портить с нами отношения, Ниршан?

– Это всего лишь таухуа. И деньги. В твоем клубе каждый день полно таких. Что еще я сделал? Может вспомнишь ситуации, когда я обидел или дурачил тебя, Ли?

Брюнет грохнул кулаками по столу, и все стаканы стоящие на поверхности, бокалы, тонкой работы кувшин, пепельницы с сигарами и салфетки подпрыгнули на несколько сантиметров, звучно рухнув вниз.

– Прекрати разыгрывать из себя идиота!

– Считай это одной из моих глупостей. Я заплатил за девушку, ты знаешь правила.

Гуй Ли задохнулся, красный цвет его кожи грозил превратиться в синий от гнева, клокочущего внутри. Задышал часто, отрывисто, с ненавистью глядя на блондина.

– Делай, что хочешь, но, сука, признай. Ты сделал это специально, не из-за нее.

– Полагаешь, я к тебе неровно дышу?

Тот вскочил из-за стола, переворачивая предметы, рванулся к нему, налетев на девушку. Она оказалась между ними прокладкой, тем звеном, на котором все держалось.

– Думаешь, забуду?! А ведь у нее нет долга. Только у сестры. Может быть, она сама выберет?! – прорычал он, демонстративно потянув ноздрями воздух возле ее головы, ведя носом вверх. Прикрыл глаза.

– Сладкая таухуа.

Ниршан грозно глянул на соперника.

– Не думаю, что ее волнуют твои поползновения, – одним движением встал перед ней, ощущая, как в груди бушует недовольство. Как шумит в голове от адреналина, смешанного с дофамином, а он весь объят возбуждением и гневом.

– Что скажешь? – спросил Гуй Ли девушку. – Я или он? Выбирай.

– Этот выбор сделал я, оплатив счет, – прорычали ему в ухо.

Они пару секунд убивали друг друга взглядами, а затем Гуй Ли отступил, упрямо вперившись взглядом в девушку.

– Раз сестра не может, пусть выбирает она. Я настаиваю!

Выбор

Арктики всегда играют с жертвами, как коты со змеями. Я видела такое много раз. У котов есть тысячи выражений мордочек, когда они поймали добычу. Лениво, с превосходством, без усилия они подбрасывают змею, и та колесом, спиралью, палкой летит вверх. Тем нравится смотреть, как жалкие безвольно падают перед ними и им нечего предложить. Взывать к сочувствию бесполезно. Я нервно кусаю губы и пытаюсь собраться с мыслями.

– Может быть, ты с нами? – Гуй Ли подался вперед, тряхнул красивой шевелюрой, прекрасно зная, что такая улыбка и жест нравятся девицам. Нравится всем, но не мне. Я знаю, как он умеет сердиться, каким бывал раздраженным, злым.

– Что?

– Выпей с нами, для начала. Может и договоримся.

Выпить? Покосилась на стоящие напитки на столе. Они и без меня прекрасно справляются.

– Нет.

– Прощай, сестренка. Хотел помочь. Долг-то все равно есть. Мы бы с тобой его обсудили.

–Удерживать человека против воли – противозаконно, – шепчу я, цепляясь за последнее, поднимаю голову и встречаю полные удовольствия от похоти и победы мужские взоры.

– Тебя никто не держит, иди.

– Отпустите.

Знаю, какая мне была уготована судьба. Но страшнее и циничнее всего даже не это. А то, что скорее всего я любила бы Гуй Ли не как таухуа, «повези» мне вырасти в его доме. Чувствую себя кроликом, готовым сорваться и рвануть в лес, но я не он. Я змея. Ненавижу себя и их всех. За то, что сейчас происходит. За то, что они делают с нами. Им ведь не жаль. И мне тоже, это совпадает с моими целями и задачами.

– А меня вместо нее.

Просто – обмен. Облизнула губы, не поднимая взгляда, полного ненависти. Давай, Гуй Ли, соглашайся, очевидно, это судьба. Ты хотел мою мать, наверняка хочешь и меня.

– Красавица. Каждая отвечает сама. Либо садись, поговорим и выпьем, либо проваливай.

Я настолько погрузилась в эмоции, что не заметила, как сзади ко мне приблизился еще один гад. И не просто подошел. А обнюхивает, как непристойное животное. Нависает тяжестью, грозной бурей, готовой в любой миг обрушиться. И от этого нечем дышать.

А потом они начали ругаться. Я в шоке, не помня себя, понимаю, что это мой добрый дядя. То единственное хорошее, что я помнила из своего малолетства. Я даже лица мамы не могу вспомнить, а его помню. К тому же я никогда не видела, чтобы арктики что-то делили. В их мире строгая субординация и иерархия. Скандалы из их жизни не просачивались в прессу, не упоминались в