Пираты фюрера - Игорь Бунич

«Комиссар Рэмил» продолжал гореть. Языки пламени уже адскими змеями вырывались из бортовых иллюминаторов. Рев пламени заглушал рокот волн. Гибель лайнера произошла в духе той же вагнеровской симфонии, что и гибель «Кинг Сити». Когда волны захватили в свои холодные объятия раскаленный корпус парохода, раздались громоподобные свист и шипение. После этого наступила полная темнота.

Команда «Комиссара Рэмила» оказалась интернациональной. Капитаном был 64–летний шотландец, ушедший на пенсию еще до войны. Его призвали из отставки и назначили командовать пароходом. Из остальных 62–х четырнадцать были французами, девять — неграми, остальные — англичанами или австралийцами. Но профессиональных моряков среди них было очень мало.

Лейтенант Мор спросил одного пожилого австралийца, зачем он поступил в торговый флот. «Ради смеха!» — ответил тот. Ради смеха он пошел на флот и попал в плен, т. е. на борт «Атлантиса».

Выходя в рейд, «Атлантис» имел на борту 347 человек экипажа. В мае к ним добавились 76 пленных, в июне — еще 99 человек, к середине июля число пленных дошло до 327.

Потом большую часть пересадили на «Тирранну», но к концу сентября число пленных снова достигло 293–х человек. Относительно пленных существовала конкретная и строгая инструкция высшего командования. Они должны были находиться запертыми в трюме и выводиться под охраной на короткую прогулку на верхнюю палубу.

Но то, что легко организовать в лагере военнопленных на берегу, почти невозможно сделать на корабле. Сидеть в запертом трюме в тропической жаре, гнуться от стресса, слыша, как над твоей головой грохочут орудия, понимая, что и захватившее их судно может в любую минуту отправиться на дно — это слишком много для физического и психического состояния человека.

На «Атлантисе» азиатов держали в минном погребе, а европейцев — в помещениях под нижней палубой, где температура почти постоянно держалась около 30 градусов.

Оба помещения были переполнены и, несмотря на установку дополнительных вентиляторов, там было душно и жарко, как в печке. «Жарче бывает только в аду», — признался один из англичан.

Рогге, плюнув на приказы и наставления, разрешил пленным дышать свежим воздухом на верхней палубе сколько возможно — иногда по 8–12 часов в день. Хуже всего приходилось пленным, когда, сидя в трюмах, они слышали гром орудий, не имея ни малейшего понятия, с кем «Атлантис» ведет бой. А если в этом бою утопят его самого?

Мор пообещал пленным, что в этом случае они получат равные с экипажем возможности покинуть корабль. Один из англичан мрачно пошутил:

— Мы сразу окажемся на верхней палубе, когда ваше корыто перевернется вверх килем после удачного попадания. Может быть, вы сделаете люк в днище, а ключ отдадите нам?

— Что же делать? — вздохнул Мор. — Мы с вами в одной лодке. Будем надеяться, что нас никто не победит.

— Ну! — не поверил пленный капитан Виндзор.— Вы полагаете, что вам будет вечно везти? Помяните мое слово–рано или поздно вы нарветесь на наш крейсер, и вам придет конец. Правда, боюсь, что и нам тоже.

Пленных англичан более всего удручала перспектива погибнуть под залпами своих родных кораблей. Когда «Атлантис» гнался за добычей и обстреливал ее, пленные, находясь взаперти, ничего не знали о том, с кем сражается «Атлантис» и как идет бой, проводя в томительном ожидании много беспокойных часов.

Если бы даже они могли уснуть в своем стрессовом состоянии, их сон постоянно прерывался бы грохотом орудий, визгом ревунов и лязгом подъемников, подающих снаряды к орудиям через стальные шахты, проложенные через помещения, где находились пленные. В закрытых помещениях гром орудий отдавался мощным электрическим разрядом, пропущенным через голову. Лейтенант Мор решил несколько облегчить пленным жизнь, информируя их по трансляции о том, что, возможно, вскоре заговорят орудия рейдера, но целью является торговое судно, чтобы они хотя бы не беспокоились о том, что «Атлантис» сам имеет шансы отправиться на дно.

В начале октября и немцы, и их пленники были одинаково потрясены, узнав о гибели «Тирранны», которая была отправлена с призовым экипажем в один из контролируемых немцами французских портов.

Выяснилось, что захваченное норвежское судно, на которое пересадили большую часть пленных, включая женщин и детей с лайнера «Киммендайн», благополучно добралось до Жиронды, где остановилось на внешнем рейде, ожидая тральщиков для прохода через минное заграждение. На сигналы «Тирранны» никто не отвечал. Тогда командовавший судном лейтенант Мунд из призовой команды «Атлантиса» съехал на шлюпке на берег и доложил о прибытии в штаб местного военно–морского округа, входящего в структуру группы ВМС «Запад». Там его выслушали без особого интереса и пообещали прислать тральщики завтра утром. Другими словами, «Тирранна» должна была простоять на неохраяемом внешнем рейде еще сутки.

Лейтенант знал, что английский флот блокирует Жиронду: на внешнем рейде рыскают британские подводные лодки, а самолеты минируют даже устье реки. Он обратил на это внимание штабного офицера, но тот, засмеявшись, ответил: «О, не волнуйтесь, лейтенант, в нашем районе британских подводных лодок нет!»

Мунду ничего не оставалось делать, как вернуться на «Тирранну» и ждать обещанных тральщиков. Утром тральщики не прибыли. Мунд с надеждой и страхом смотрел на выход из порта.

Прошел полдень — тральщиков не было. Позднее выяснилось, что полудивизион тральщиков стоял в полной готовности с поднятыми парами, ожидая приказа на выход, но в штабе просто об этом забыли. Наконец кто–то вспомнил о «Тирранне», и тральщики получили долгожданный приказ о выходе.

В тот момент, когда тральный полудивизион выходил из порта, «Тирранна» была потоплена тремя торпедами, выпущенными с английской подводной лодки. Погибли ценнейшие грузы, которые Рогге мечтал доставить в Германию, и примерно треть из трехсот пассажиров — главным образом женщины и дети с лайнера «Киммендайн».

Это случилось 23 сентября 1940 года, но до «Атлантиса» это известие дошло только 20 октября. А 22 октября 1940 года «Атлантис» поймал в южной части Индийского океана югославский пароход «Дурмитор» — старый ветеран с проржавевшими, измазанными углем бортами, тонкой высокой трубой, загруженный чем–то выше всех грузовых марок.

Судно было построено в 1912 году в Англии и имело тогда название «Плутарх». В начале 20–х годов пароход продали югославам и переименовали в «Дурмитор». Однако встречу с этим ржавым угольщиком на «Атлантисе» сочли за большую удачу, поскольку намеревались пересадить на него большую часть пленных, число которых после неожиданной встречи с «Комиссаром Рэмилом» снова достигло трехсот человек.

Помещения пленных были уже переполнены до предела. Кроме того, «Атлантис» уже не мог прокормить такое количество людей, опустошавших его запасы с невероятной скоростью. Конечно, «Дурмитор» вряд ли можно было назвать тем судном, на котором кто–либо согласился бы добровольно отправиться в морское путешествие, но ничего лучшего не было. Охранять пленных на югославской развалюхе должны были 14 немецких моряков во главе с лейтенантом Деннелем. Пятнадцать человек против трехсот пленных, не считая команды судна.

Напутствуя пленных, Мор предупредил их, чтобы не было никаких глупостей — под днищем судна заложены мины с часовым механизмом, и если что–нибудь случится, пароход будет немедленно затоплен. «Дурмитор» предполагалось привести в Могадишо — сомалийский порт, контролируемый союзными итальянцами. По расчетам все путешествие должно было продлиться 19 суток.

Но все получилось совсем не так, как планировали.

Во–первых, выяснилось, что на «Дурмиторе» гораздо меньше угля, чем указано в расходных ведомостях старшего механика. Причем настолько меньше, что дойти до Могадишо, как планировалось, не представлялось никакой возможности. Кроме того, воды и продовольствия на судне было в обрез, а опустошенный пленными «Атлантис» ничем существенно помочь не мог.

Экономя уголь, лейтенант Деннель шел со скоростью 5 узлов. Путешествие растянулось, и на судне кончились продовольствие и вода. Все это усугублялось тем обстоятельством, что «Дурмитор» шел с грузом соли, которая превратила в кошмар жизнь и конвоя, и пленных. Соль скрипела на зубах, разъедала кожу и глаза. На пароходе жили полчища крыс и насекомых–паразитов. В топках сожгли всю мебель, крышки люков и даже доски палубного настила. Порой пытались ставить паруса.

Внезапно хлынувший дождь спас людей от смертельной жажды. Тем не менее Деннель довел пароход до сомалийского побережья, пробыв в пути 29 суток вместо планируемых 19.

Могадишо бомбардировали британские крейсера, и 22 ноября Деннель выбросил судно на отмель у небольшого рыбацкого села Варшеих.