Энциклопедия русской жизни. Моя летопись: 1999-2007 - Татьяна Москвина

Если же ЧВС погорячился и Буша в суд не затащит, возможен другой вариант событий: допустим, выбирают Альберта Гора. Гор припомнит комиссию «Гор – Черномырдин» и обещание ЧВС засудить ненавистного Буша. Гор пригласит русского друга на инаугурацию. Пресса бросится к Виктору Степановичу, дабы прояснить историю с перепиской, кредитами и Бушем. Виктор Степанович откроет рот. Ну и все…

Так что: Хэлло, Долли!

ноябрь

2001: Художественная необходимость

Ошибка президента

Гимн Александрова силен тем, что его можно завывать в любом состоянии

Александр Солженицын заявил недавно, что погибающей России искусственно навязан лишний вопрос о государственной символике. Сказано сильно, а впечатляет мало. Россия погибает более восьмидесяти лет, как нам известно из многотомных сочинений Солженицына. Стало быть, состояние вечной погибели ничуть не отменяет разные интересные подробности национальной судьбы и даже вовсе не перечеркивает в отдельных русских биографиях приятные перипетии – навроде Нобелевской премии за высокохудожественное описание русской погибели.

Около русской погибели много народу прокормилось, даже из числа иноземцев. Потому и мы, маленькие рыбки, не станем унывать. Сказано ведь: «Пропадать, так с музыкой!» – значит, это вполне важно, с какой именно музыкой пропадать. Если начальство решило, что с музыкой Александрова, нехай будет чугунное занудство Александрова. Им же петь, не нам. Как известно, у начальников обыкновенно нет ни слуха, ни голоса – иначе какие ж они начальники. А гимн Александрова силен тем, что его можно завывать всякому и в любом состоянии, так он въелся в совковое сознание.

Известный острослов, кинорежиссер Алексей Герман, при первых известиях о возможности принятия этого гимна тут же предложил вариант текста:

Союз нерушимый республик свободныхСплотила на время великая Русь.Так проклят будь, созданный волей народной,Единый могучий Советский Союз!

По-моему, мило. Главное, все, наконец, выяснилось: кто всегда с народом, а кто смутьян и отщепенец. В каком-то романе братьев Стругацких была описана ловля единым и могучим государством коварных отщепенцев: по трансляции пускали некое излучение патриотических песен, и отщепенцы, замаскированные под обычных граждан, этого излучения вынести не могли. Пронзенные токами патриотических песен, они корчились в страшных муках. Нечто подобное произошло и нынче, в истории с утверждением государственной символики – все отщепенцы упали в корчах с невнятными проклятиями гимну Александрова. Но, слава богу, теперь никто не помешает России погибать с выбранной ею музыкой.

Так рассудил годовалый наш президент, ощутивший в себе силы на произнесение чего-то, похожего на приговор истории. Президент сказал примерно следующее: я и большинство народа за гимн Александрова. Допустим, мы с народом ошибаемся (улыбка авгура). Этот гимн надо принять, ибо если его не принять, получится, что наши деды и отцы прожили свою жизнь зря. А с этим согласиться невозможно…

Вообще-то не нахожу ничего удивительного в мысли о том, что президент и большинство народа способны совершить ошибку. Это в человеческой истории случалось сплошь и рядом. Люди в XX веке, бывало, сходили с ума целыми нациями и причем надолго. И в Китае сходили с ума, и в Германии, и в России. Причем России явно далеко до полного выздоровления. Если избранная народом Дума при мысли о том, что следует похоронить злосчастный полуистлевший труп Ленина, а не держать его в центре столицы, начинает вопить – не тревожьте святыни! – значит, надо выписывать в страну какого-то доброго доктора Айболита, который бы подлечил русские умы.

Вопрос же о том, зря или не зря прожили свою жизнь деды и отцы, находится абсолютно не в компетенции президента. Это вопрос, который решает Господь. Это его дело и его тайна – между ним и каждым человеком в отдельности. К этому единственно важному и подлинно грозному вопросу гимн Александрова решающего отношения не имеет. Но может внести некоторый нюанс в общенациональную атмосферу.

Ведь символика – это не пустяк. Между прочим, крест – тоже символ. Частичное принятие советской символики означает принятие тяжкого бремени грехов советской России. А это означает, что «день гнева» еще не закончен, как мы было о том возмечтали, и кара Господня будет длиться и длиться. Так что своим решением президент принес не мир, но меч. Конечно, без всякого злого умысла. Он, как принц Гамлет, хотел связать разорванную связь времен и утешить «дедов и отцов», дабы они не зря заканчивали свою жизнь, а под привычные звуки. Да вот беда: утешишь дедов и отцов, возмутятся прадеды и прапрадеды. Они все ж таки с размахом строили и воевали «за Веру, Царя и Отечество», а веру порушили, царя убили, землю у крестьян отобрали и опоганили варварской индустриализацией. Потом эти «достижения» были символически закреплены в гимне Александрова. Вроде бы у многих прадедов и прапрадедов есть основания сейчас повращаться в гробу.

Пусть, конечно, радуются деды и отцы. Но чем провинились внуки и правнуки, которые будут слушать и разучивать эту неприятную тяжеловесную музыку, не говорящую им ничего о блаженных временах докторской колбасы по два двадцать? Конечно, вместо «Союз нерушимый» придется петь что-нибудь вроде «Господь Вседержитель», усугубляя кощунство – пошлостью.

Так и заживем: и с Лениным и с Христом, и с Октябрем и с Пасхой, и с кровавым знаменем и с андреевским стягом. Главной стратегией новой идеологии уже без всяких оговорок становится кич.

Были мы «империей зла», а будем – «империей пошлости».

январь

Новое «Бородино»

Чтобы заплатить внешние долги, России достаточно арестовать с конфискацией трех-четырех человек

Редкий россиянин не улыбнулся широкой и ласковой улыбкой несказанного удовольствия при известии об аресте в Америке Павла Бородина – и мы этих редких россиян тотчас же увидели. Это разновидность социальной фауны, известная под названием «начальники». В то время, как простые люди злорадно хихикали за чайком у телевизора, в популяции начальников было заметно нешуточное волнение.

А волнение начальникам категорически противопоказано. Начальник должен быть сытым, сдобным, вальяжным и эпически спокойным. Самодовольство и некая приятная маслянистость в лице – неотъемлемые качества профпригодности начальника. И вдруг они стали потеть, бледнеть, жалобно блеять что-то совсем несусветное. Сияние, исходящее от начальников, стало меркнуть. Обнаружились пожилые, нездоровые, малопривлекательные люди, явно напуганные неожиданной катастрофой с Пал Палычем – отцом родным.

Вот пришла беда, откуда не ждали. Какой-то стоп-лист Интерпола. Какие-то прокуроры-вредители. Каких-то законов понаписали, что русским людям ни вздохнуть ни охнуть, и что самое непостижимое – по этим законам живут и нас заставляют. Сами бы и жили, а мы тут причем? Психология начальников уровня Бородина примерно та же, что у бояр допетровской Руси. Допетровский боярин знал один закон: гнев и милость царя-батюшки.

Вы что ж думаете, в царствование Алексея Михайловича Кремль не ремонтировали с помощью иностранных спецов? Еще как ремонтировали. И суммы, оседавшие в карманах тогдашних управделами были вполне-вполне соизмеримыми с суммами нынешними. Разница, однако же, есть существенная: допетровский боярин никуда не шлялся. В мыслях даже не было. Он, дедовским обычаем, сиднем сидел на Москве или в своей вотчине, искренне полагал, что живет в Святой Руси – центре мира, и к нехристям и басурманам на их бесовские инаугурации не хаживал.

Нынешние же бояре, прямо скажем, зарвались. Деньги они наживают в краю беззакония – а отдыхать, лечиться и детей учить норовят в царстве закона. Видимо, этот фокус больше не пройдет. Запад очевидно разозлен – а когда Запад злится, с ним шутки плохи. Русский беспредел, наконец, осточертел. С лицемерной учтивостью, вооружившись всеми буквами закона, заранее приготовив много теплых местечек в чистых и удобных тюрьмах, Запад выходит на новое Бородино.

А в это время маска спадает с лица нашей законодательной власти, и слуги закона показывают себя во всей красе. «Бородина арестовали за то, что он русский!» – кричит снежный человек Шандыбин, и законодатели согласно кивают. Ну, если я должна любить Павла Бородина потому, что он русский и это многое объясняет, то я записываюсь в швейцарцы. В беззаконии можно жить, имея на руках хотя бы пару-тройку миллионов долларов, а у меня таковых нет – следовательно, мне нужны законы. Кроме того, сердце-вещун говорит мне, что в стоп-лист Интерпола просто так не попадают. И квартиры прокурорам дарят не за красивые глаза, коих у прокуроров не бывает. И если страна не может сама остановить собственное разграбление, прийти в ум и начать соблюдать простейшие правила и законы (о заповедях-то уж и мечтать не приходится), то ее останавливают силой. Существование таинственного «стоп-листа» приятно волнует меня. Хочется, чтобы огласили весь список. Нет ли там еще знакомых русских фамилий? Нельзя ли еще кого стопануть? Так становится хорошо на душе, когда начальник попадается, и так это редко бывает. Да, не люблю я их. До тоски. Просто вот – глаза бы мои на них не глядели. Личное омерзение чувствую. И они меня не любят. Редкий случай полной гармонии.