Энциклопедия русской жизни. Моя летопись: 1999-2007 - Татьяна Москвина

Но вот что-то случилось где-то, и у чеченского многосерийного и многобюджетного проекта явно поменялся продюсер. Началось изловление вредителей с торжественным привозом их в столицу – жаль, не в клетке! – и предъявлением народу.

Исполнитель роли Вредителя, известный нам, зрителям, как Салман Радуев, был неподражаем – мерзкий, уродливый, жалкий, ничтожный, просто гадина какая-то. Когда в свое время А. Солженицына выдворяли из страны, а Союз писателей во главе с С. Михалковым изощрялся в издевательствах и оскорблениях будущему нобелевскому лауреату, один «писатель» в порыве иудиного вдохновения закончил свою статью так: «При свете дня рептилии всегда выглядят отвратительно». Вот нечто такое хотелось воскликнуть, глядя на изловленную тушку вредителя Радуева. Путин так прямо и сказал: «Животное какое-то».

Однако доблестная армия огромной страны ловила это животное пять лет – не велика ли честь животному? Не стоит преуменьшать заслуг вредителя, это снижает образ. Но на самом деле, я совершенно согласна с властями в их стилистических новациях. Кругом, кругом одни вредители. Житья от них нет!

Гость нашего города, ты ступай с Малой Садовой на проспект Космонавтов или проспект Большевиков, и посмотри, как неутомим и злостен Вредитель. Ты увидишь сорванные двери подъездов, испачканные стены домов, подворотен и лестничных клеток, из каждого лифта шибанет тебе в нос запах мочи, ветер будет мести сор по газонам… Все это, конечно, дело рук вредителей. Нельзя не подивиться их коварству и хитроумию. Например, для начала они заняли почти все имеющиеся в городе вакансии дворников. Потом вредители оккупировали ЖЭКи и разные там ПРЭУ (не знаю, как они называются, потому что никакого впечатления, кроме тоски зеленой, эти организации не вызывают) и «работают» там под видом сантехников, монтеров и паспортисток. Изрядное количество вредителей подалось в торговлю, прикинувшись вроде бы приятными молодыми девушками. Но всякий житель города знает, что каждая вторая девушка по ту сторону прилавка есть замаскированный крокодил.

Прихожу тут в магазин, подхожу к отделу, где лук продают. А она сидит и что-то пишет. На меня ноль внимания. Я говорю: «Мне луку зеленого полкило». А она сидит и пишет. Я говорю: «Ты чего пишешь? Подсчитываешь, сколько украла?» А она смотрит на меня и говорит: «Ну и народ пошел». А я говорю: «Я народ, а ты что, аристократия? Давай, – говорю, – подними задницу и взвесь мне луку, потому что принц сегодня не приедет». Я покупатель типа «смерть продавцам». Другой бы заплакал и ушел. А я лук взяла, именно у этой оторвы! Сказал ведь Гете: «Лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день за них идет на бой!»

Вы мне скажите – это что, не вредительство? Может нормальный продавец, чья задача – продать как можно больше товару, так себя вести? Нет! Поэтому констатирую немилосердное число вредителей торговли.

Назовите такую область жизни, где вредителей нет. Так что меня вашей бледной немочью по фамилии Радуев не испугаете и его изловлением не успокоите. Сколько домов они взорвали – три, четыре? Да у нас скоро без всяких чеченцев наши панельки посыплются.

Сколько мы сами себе вредим и гадим, столько ни один Радуев не нагадит за тысячу лет.

апрель

За что ты нас так, Товарищ Москва!

В анекдоте о Валентине Матвиенко скверно все: от выбора куклы-марионетки до складывания в пыльный чемодан за ненадобностью

Я позвонила на днях в службу 060, обязанную сообщать точное время. Интимный женский голос сказал мне: «После сообщения точного времени вы можете прослушать интересную информацию». От изумления я дождалась интересной информации, но надежда на то, что мне подскажут, где именно спрятана Янтарная комната, рухнула. Поведали какую-то очередную сказку про подстерегающую меня где-то мебель.

Я так понимаю, что если это может быть в Петербурге, то всё может быть в Петербурге. Позвонишь в 01, а там сначала расскажут про новые поступления в бутик «Версаче», потом – про пиццу на дом… Людям жить-то надо.

Надо жить, а как – непонятно. Петербург воодушевленно проголосовал за Владимира Путина, а он отплатил нам скверным анекдотом про Валентину Матвиенко. Причем в этом анекдоте скверно все, от начала до конца, от выбора куклы-марионетки до финального ее складывания в пыльный чемодан за ненадобностью. Я далека от политических симпатий не только к Матвиенко, но и вообще к кому бы то ни было из политических деятелей, поскольку русская политика – плохой фильм с плохими актерами. Но лишать людей их свободной воли, это, как говорят англичане, «не крикет» (неблагородная, нечестная игра). Что за дела: будто вставили ключик в заводную курочку – она крыльями похлопала, ключик вынули – завод кончился, стоп. И не поклевала даже толком.

Говорить о свободной воле – пустая трата времени… Дохлая романтика, мечты о лучшей жизни. Петербург – это такой отдаленный район Москвы, окраина, вроде Чертанова или Черемушек, но сильно отсталый и заброшенный, правда, с разными занятными аттракционами вроде Мариинского театра, Эрмитажа и белых ночей. Надо признать такую реальность и оставить амбиции. Если четырехмиллионный город не в силах создать себе достойных фигур для высоких постов, было бы разумным и выгодным упразднить эти посты. Для чего нам игры в выборы и дорогостоящая кукла-марионетка в амплуа «Губернатора», коли все знают, что губернатором будет тот, кого поддержит Путин? Какие могут быть выборы на окраине? Петербург будет управляться так, как решит Москва – кому это неизвестно? К чему тогда бессмысленный перевод денег и демагогии? Пусть сам Путин и управляет. Или честно назначенный им городничий.

Нет никаких «двух столиц». Есть Московия, набирающая силу варварская республика, на территории которой расположены останки бывшей столицы бывшей российской империи, вкупе с руинами советской цивилизации. Останки замечательные и руины занятные. Свободной и самостоятельной политической жизни Петербург не имеет. Он имеет довольно свободную и самостоятельную культурную жизнь, но это никогда само по себе не делало город столицей. Столица – это заветная цель, энергетическая воронка, магический круг. В столицу люди стремятся, а от нас люди только и делают, что уезжают.

И превратиться вдруг, ни с того ни с сего, в энергетическую воронку, нам не удастся. И тягаться с Москвой не стоит, а стоит поискать каких-то путей диалога. Например, спросить кротко и тихо, по-девичьи, по-сиротски: за что ты нас так, товарищ Москва? Неужели нельзя было подобрать кого-нибудь помилее, поумнее, поинтеллигентнее, попетербуржестее? Ведь самой будет приятно, коли приедешь к нам на белые ночи, а тебя встречает такой из себя видный, речистый господин, которого не стыдно и в Европе показать, и ведет тебя по городу, а город-то как игрушечка…

Завалились мы в коварную щель времен. В этой щели хорошо ставить на театре Островского с Достоевским, реконструировать балеты Петипа и писать философские трактаты. Но если вместо точного времени вам предлагают прослушать сообщение об «интересной информации», то ясно: самой трагической фигурой в этом городе будет человек, решивший понять, где дворники. Он узнает много интересной информации. Где дворники, он не узнает никогда.

Как остро, как сильно не хочется никакого губернатора вообще. Товарищ Москва! Вместо одного марионеточного губернатора вышли нам хотя бы десять тысяч дворников – тебе по деньгам даже экономия будет.

Надежда слабая – не вышлют. Чувствую сердцем: не зря в Москве притихли, опять там какая-то поганка заворачивается.

Ну, а с другой стороны, нас, детей и внуков блокады, голыми руками не возьмешь. У нас соль и спички еще с 1991 года.

май

P. S. Напоминаю, что на губернаторских выборах в Петербурге 2000 года Валентина Матвиенко сначала была выдвинута кандидатом, а затем отказалась от участия в выборной гонке ввиду явной неизбираемости.

Семеро смелых

Комиссары президента должны показать нам, как закаляется сталь. Но вряд ли это получится

Поведение загадочного и немногословного президента продолжает вызывать всполохи странных и противоречивых чувств. С одной стороны, не может не позабавить то хрустальное презрение, с которым Путин игнорирует блефмейстера Б. А. Березовского, вынужденного плясать тарантеллу по тропам передвижения президента в надежде на высочайшее внимание. Березовский – это мираж, который исчезает, если только хорошенько сморгнуть.

С другой стороны, хрусталь высокого презрения никак не срабатывает в случае с кинематографистами, которые никак не могут создавать картины без родимого Госкино. Подобно анекдотической теще, Госкино вызвало бурю нежных чувств лишь в момент погребения. Михалков и Рязанов (их уже так запросто не сморгнешь) и в страшных снах будут являться и стенать.