Мужская сила. Рассказы американских писателей - Делмор Шварц

Фогель ответил: «Гэри, я и так рекомендовал вас всюду, куда только мог, считая, что вам нужно дать шанс. Но я бы солгал, если бы не признался, что последние раз или два делал это через силу — вы подвергаете мою доброжелательность слишком серьезным испытаниям. Если вы пришлете что-нибудь действительно стоящее — новый рассказ, пару глав вашего романа, я подумаю, чем смогу вам помочь».

Вместо ответа Гэри явился сам, причем незамедлительно, через несколько дней, — Фогель как раз шел в винный магазин на углу. Он услышал вой клаксона, к тротуару подъехал темно-зеленый микроавтобус, из которого выпрыгнул Гэри Симеон и кинулся пожимать писателю руку.

— Я привез новый рассказ. — Он помахал черной папкой.

Он хоть и улыбался во весь рот, было заметно, что не спал по меньшей мере неделю. Лицо усталое, глаза напряженные — словно он стал человеком более зрелым. Он на грани отчаяния, подумал Фогель.

— Простите, что не предупредил вас, — я уехал из Калифорнии внезапно, а у вас, как вам известно, телефона нет. — Он замолчал — пытался преодолеть скованность, которая всегда его мучила поначалу, хоть Фогель и улыбался ему в ответ.

— Вы ужинали, Гэри?

— Пока нет.

— Пойдемте наверх, перекусим.

— Великолепно! — сказал Гэри. — Так приятно снова вас видеть. Отлично выглядите, разве что чуточку похудели и вид у вас бледный.

— Превратности судьбы, Гэри. Да и тружусь я не покладая рук — похоже, это для меня единственный способ выжить. Ответственное это занятие — строить свою жизнь.

Он хотел было предложить позвать кого-нибудь и устроить вечеринку, но решил, что пока не время.

Ужин был незамысловатый. Фогель приготовил неплохой омлет. К нему салат, итальянский хлеб, вино. Оба ели с жадностью, а за кофе курили сигары Гэри.

В кабинете Фогеля юноша открыл папку, замком которой до этого играл, жаль только, что это была не гитара, и оба вдруг стали друг к другу настороженно внимательны. Фогелю послышался запах пота, и действительно, Гэри утер носовым платком лицо и побагровевшую шею.

— Это черновой вариант, я написал его на днях, впервые за многие месяцы сел за стол. Как вы знаете, я некоторое время не работал вообще. Я это придумал позавчера ночью. Собирался к вам нагрянуть вчера, но вместо этого сидел в комнате той девушки и, пока она была на работе, выпил чашек двадцать кофе и добил рассказ. По-моему, получилось. Вы не послушаете, мистер Фогель?

— Черновой вариант? — протянул Фогель разочарованно. — Лучше дайте почитать, когда закончите.

— Я бы так и сделал, но сроки поджимают — последний день подачи документов в следующий понедельник. Надо бы поработать над ним с недельку, и я хотел прочитать его сейчас, чтобы вы хоть приблизительно поняли, что я уже успел из него сделать.

— Ну, тогда дайте, я сам прочту, — сказал Фогель. — Так мне будет проще.

— Сами знаете, печатаю я не очень, вы запутаетесь в моей правке. Лучше я вам вслух почитаю.

Фогель кивнул и снял туфли, чтобы дать отдых ногам. Гэри последовал его примеру. Он сидел со своими бумагами на кушетке, скрестив ноги в белых спортивных носках. Фогель качался в кресле-качалке и с тоской поглядывал на собственную рукопись, лежавшую на столе. Он хорошо помнил собственные юношеские амбиции и искренне надеялся, что рассказ у Гэри получился.

Молодой человек, послюнив палец, провел им по пересохшим губам.

— Насчет названия я пока не уверен, есть вариант «Считаю до трех».

Он начал читать, и Фогель перестал скрипеть креслом.

Рассказ шел от лица некоего Джорджа, аспиранта Станфордского университета, приехавшего весной в Нью-Йорк и от нечего делать разыскавшего Конни, девушку, с которой прошлым летом у него был роман. Жила она в Уэст-Виллидж, снимала квартиру вместе с двумя подружками, Грейс и Баффи, очень симпатичными девушками; за ужином Джордж узнал, что вечером они никуда не собираются, и решил переспать со всеми тремя по очереди. Ему захотелось устроить себе проверку. С Конни, прикинул он, ходы-выходы известны. Грейс, поймав на себе его взгляд, слегка смутилась, и Джордж решил, что это ему на руку. Баффи, самая хорошенькая, показалась ему недотрогой, держалась отчужденно, а может, только прикидывалась, не исключено, что с ней ничего и не получится, и ее он решил отложить напоследок. Вечер только начинался, спешить было некуда.

Джордж предложил Конни прогуляться, в баре на Салливан-стрит купил ей выпить. Сидя за столиком, сказал, что не забыл прошлое лето в Блумингтоне, штат Индиана. Едва он об этом заговорил, Конни назвала его подонком. Джордж, выдержав паузу, сказал, что это было лучшее лето в его жизни. После чего снова погрузился в молчание. Они выпили еще, и на улице она, сменив гнев на милость, шла, прижавшись к нему.

Был чудесный теплый вечер, они бродили по улицам Уэст-Виллидж. Джордж сказал, что Баффи, похоже, балуется марихуаной, а Конни возмущенно ответила, что это полная чушь. Баффи из них троих самая ответственная. Работает в какой-то молодежной организации, там все на ней. Отец у нее погиб на войне в Корее, и она заботится об овдовевшей матери и двух младших сестренках, которые живут в Спокане.

— А что за человек Грейс?

Конни призналась, что у нее, в отличие от Баффи, на Грейс терпения не хватает. У нее, Конни, нет ни малейшего желания решать за Грейс ее проблемы, впрочем, какие именно, она не уточняла.

— Даже когда у нее все вроде ничего, она приходит домой мрачная, садится перед зеркалом и ну ресницы выщипывать.

Потом Джордж сказал Конни, что прошлым летом полюбил ее, но боялся себе в этом признаться. Его отцу пришлось рано жениться, и он не хотел повторить его судьбу — старик всю жизнь об этом жалел. Конни снова назвала его подонком, но с первой же попытки позволила себя поцеловать.

Когда она сказала, что согласна с ним переспать, Джордж ответил, что у него в автобусе есть матрац, так что наверх подниматься незачем. Конни засмеялась и сказала, что никогда не занималась любовью в микроавтобусе, но с удовольствием попробует, надо только припарковаться в каком-нибудь тихом, уединенном месте.

В автобусе он делал все так, как, по его воспоминаниям, ей нравилось.

Конни ушла спать с головной болью. Она сказала, что он может переночевать в гостиной, но утром пусть уходит.

— Таковы наши правила, и Баффи терпеть не может, когда их нарушают.

Джордж посидел на диване, почитал журнал, а потом заглянул в комнату Грейс. Дверь была открыта, и он зашел без стука. Ресниц у Грейс уже почти не осталось. На ней был махровый халат, и она сказала, что поболтает с Джорджем, но только при условии, что он не будет распускать руки. Халат на ней был запахнут неплотно, и он видел ее налитые груди, все в синяках, просвечивающие сквозь ночную рубашку.

Так вот на что она подсела, подумал Джордж.

Он завел разговор о сексе, рассказывал о своих калифорнийских подружках и о том, как они разнообразят это дело. Она слушала его, раскрыв рот и пряча глаза, и все вытирала мокрые волосы полотенцем.

Джордж спросил, где джин, — хотел приготовить коктейли. Она сказала, что пить не будет. Он спросил, не хочет ли она раскурить косячок.

— Этим не увлекаюсь, — ответила Грейс.

— А чем увлекаешься? — спросил Джордж.

— Держу пари, ты переспал с Конни.

— Пойди спроси у нее.

Потом Джордж сказал, что знает, чем она увлекается. Он встал и, несмотря на ее попытку схватить его за руки, одну руку все-таки выдернул, взял Грейс за подбородок и поцеловал взасос. Она его оттолкнула, халат распахнулся. Джордж повел себя как профессиональный боксер — сгруппировался, пригнул голову и сделал обманный выпад левой. А правой рукой стиснул ее грудь. Грейс судорожно вздохнула и собралась было заорать. Но видно, передумала и, бросив на него призывный взгляд, припала к нему. Глаза ее затуманились, по лицу блуждала улыбка. Целуясь, она кусала ему губы. Джордж ударил ее кулаком между ног. Грейс, тихо застонав, прижалась к нему еще крепче. Он стал стаскивать с нее халат, но она удержала его руку и закрыла дверь.

— Не здесь, — шепнула Грейс.

— Надевай платье и спускайся вниз.

Она вышла в зеленом платье, под которым ничего, кроме синяков, не было.

— Я люблю тебя, — сказала Грейс, забравшись в автобус.

Джордж протянул ей свой ремень и сказал, что она может его несколько раз хлестнуть, только не слишком сильно.

Баффи читала, лежа в постели. Когда он постучался, она сказала «войдите», но, увидев, кто это, подтянула ноги к подбородку и заявила, что сейчас уже очень поздно, а ей завтра с утра на работу. Джордж предложил ей косячок — ими снабдила Грейс, но Баффи сказала, чтобы он отвалил. Он спросил, не будет ли она возражать, если он с ней поболтает пару минут, а потом уйдет. Она сказала, что будет. Тогда Джордж сказал, что утром уезжает на войну.

Она спросила, почему это, ведь призывников почти не посылают.