Том 4. М-р Маллинер и другие - Пэлем Вудхауз

Он устремил свой затравленный взор на Билл. «Неужто ты нарушила свое обещание?» — безмолвно вопрошал этот взгляд. «Бог свидетель — нет, — так же безмолвно ответили глаза Билл. — Ни словечка не обронила. Тут какая-то тайна, и я просто теряюсь в догадках».

Взорвав эту бомбу, Адела еще не исчерпала свою ярость до дна.

— Уволен, мадам? — пролепетал Фиппс.

— Вот именно.

— Но, мадам…

Билл, недолго думая, бесцеременно вмешалась в их диалог. Согласно словарю синонимов, Билл была изумлена, поражена, огорошена, растерянна и поставлена в тупик, но она была не из тех, кто кротко смиряется с обстоятельствами. Фиппс вызывал у нее симпатию, она желала ему добра и не забыла, что он доверился ей, сказав, что желал бы остаться на службе у Аделы. Понять это желание Билл не могла, но раз уж ему этого хотелось, то вердикт хозяйки прогремел для него как гром среди ясного неба. Это примерно то же самое, думала Билл, что вчера довелось испытать ей самой, когда Джо Дэвенпорт сообщил, что весь его капитал состоит из кучки долларов и восьми тысяч жестянок с супом.

— Ты что, сдурела? Не можешь же ты вправду уволить Фиппса!

Еще секунду назад очевидец поклялся бы, что выглядеть суровее и грознее Владычицы Вулкана Страстей просто немыслимо. Но при этих словах от Аделы Корк повеяло прямо-таки арктическим холодом.

— Это я-то не могу? — переспросила она. — Будь свидетелем.

Пришел черед Билл выйти из себя. В иные моменты — вроде этого — на нее находило ностальгическое желание вернуться во дни детства, в то золотое время, когда она легко могла утихомирить Аделу, дав ей подзатыльник или запустив в нее тем, что попадется под руку.

— Ну, что это! Ты похожа на индейца, меняющего драгоценную жемчужину на стекляшку. Я в ваших краях недавно, но успела понять, что такими дворецкими, как Фиппс, не бросаются.

— Спасибо на добром слове, мадам.

— Он просто бесподобен. Сокровище из казны короля Артура. Он придает твоему имению блеск. Слышишь скрип зубовный, вырывающийся у сонма завистников, не сумевших заполучить его к себе в дом? Уволить! Что за дикая мысль! Какой идиот вбил тебе ее в голову?

Ни один мускул не дрогнул на каменном лице Аделы.

— Ты все сказала?

— Нет. Но я тебя с интересом выслушаю.

— Я увольняю Фиппса по очень простой причине. Разве ты не выгнала бы дворецкого, который обшаривает твою спальню?

— Что-что?

— Что слышала. Пару дней назад я застала его у себя в комнате, он рылся в шкафу. Сказал, паука приметил.

— Мадам…

Адела величественным жестом заставила его умолкнуть. Она продолжила свою речь, и голос ее становился похожим на громовые раскаты.

— А вчера он опять мне попался. Сказал, что увидел мышь. Как будто в моей спальне могут оказаться пауки или мыши! И вообще, даже если бы она кишела пауками и мышами, разве его дело их ловить? Я сказала, что если еще хоть раз застану его у себя в спальне, уволю. И вот нынче утром, когда я собиралась в Пасадену, мне пришлось вернуться за носовым платком — а он уже тут как тут, пожалте вам, под туалетным столиком, высматривает что-то. Вы покинете этот дом в конце недели, Фиппс. Надеюсь, — закончила она, взявшись за ручку двери, — я достаточно демократически мыслящая женщина, но не до такой степени, чтобы делить свою спальню с дворецким.

Грохот захлопнувшейся двери стих, и воцарилась тишина. Билл напряженно пыталась осмыслить случившееся. Фиппс будто прирос к месту, на котором его застали первые обращенные к нему слова хозяйки, всем своим видом демонстрируя состояние человека, внезапно получившего удар в солнечное сплетение.

— Бога ради, Фиппс, объясни мне, что происходит? — выговорила наконец Билл.

Дворецкий, словно мужская ипостась Галатеи, начал подавать первые признаки жизни. Лицо его было залито бледностью, челюсть отвалилась.

— Позвольте, мадам, глоток вашего виски с содовой, — тихо сказал он. — Я редко себе позволяю, но сейчас случай исключительный.

— На здоровье.

— Благодарю, мадам.

— А теперь, — сказала Билл, пронзая дворецкого посуровевшим взором, — сделай милость, внеси ясность. Ты что же, взялся за старое? Помнится, ты меня уверял, будто завязал с прошлым.

— Ни в коем случае, мадам.

— А какого же черта ты выискивал в хозяйском шкафу и чего ради тебе понадобилось ползать под туалетным столиком?

— Я кое-что искал, мадам.

— Это я уже поняла. Что именно?

Дворецкий снова взглянул на собеседницу испытующим взглядом, будто оценивая, стоит ли ей довериться. Как и в предыдущий раз, результаты инспекции оказались удовлетворительными. После короткой паузы он ответил ей свистящим шепотом бывалого человека, знающего, что стены имеют уши.

— Дневник покойной мисс Флорес, мадам.

— Боже милосердный! — простонала Билл. — Уж не тот ли, за которым я сюда явилась?

Фиппса, окончательно решившегося на крайнюю доверительность, понесло.

— Эту мысль подало мне одно замечание мистера Смидли. Как-то вечером за ужином мистер Смидли обмолвился насчет того, что, покойная мисс Флорес скорее всего вела дневник, а коли так, он должен храниться где-нибудь в доме. Я в тот момент подавал картофель, и у меня блюдо чуть не выпало из рук, мадам. Меня осенило, что дневнику, который могла вести покойная мисс Флорес, просто цены нет, и ежели его найти…

Билл в упор смотрела на Фиппса.

— Тебе знакомо такое чувство, Фиппс, когда тебе что-нибудь говорят, а ты будто это уже однажды слышал? Словно вновь зазвучали звуки старинной песни, которую тебе пели в детстве?

— Нет, мадам.

— Но это бывает. Однако продолжай.

— Благодарю, мадам. Я говорил, что такой дневник должен быть чрезвычайно ценным. Покойная мисс Флорес, мадам, была дама темпераментная, если можно так выразиться. За этот дневник многие заплатили бы очень дорого.

— С этим не поспоришь. Итак, ты его искал.

— Да, мадам.

— Но не нашел?

— Нет, мадам.

— Плохо дело.

— Да, мадам. Обдумывая ситуацию, я пришел к выводу, что, если покойная мисс Флорес вела дневник, она бы прятала его где-нибудь в спальне, которую теперь занимает миссис Корк.

— И ты сказал себе: фас!

— Не совсем так, мадам, но я продолжил упорные поиски в полной уверенности, что рано или поздно нападу на след искомого дневника.

— Вот почему ты так боялся за свое место?

— Точно, мадам. А теперь вот мне придется покинуть его в конце недели. Как же это горько, мадам, — произнес Фиппс со вздохом, исходившим из самой глубины души.

Билл прониклась сочувствием.

— У тебя в запасе пара дней.

— Но миссис Корк настороже, мадам. Она прямо как тигрица, оберегающая своих детенышей от нападения врага.

Билл передернула плечами.

— Мне больно на тебя смотреть, но я теряюсь, что тут можно посоветовать…

— Ничего, мадам.

— Проблема.

— Да, мадам.

— Ты мог бы…

Билл осеклась. Она чуть было не предложила дворецкому проникнуть в спальню Аделы, подлив ей патентованного снотворного, которое, по слухам, могло свалить с ног кого угодно. У нее как раз было немного в запасе — презент одного бармена с Третьей авеню, с которым она была в теплых отношениях, — и Билл с удовольствием одолжила бы нужную порцию Фиппсу ради такого случая, но как раз в этот момент в комнату с террасы зашла Кей. На плече у нее висела сумка с клюшками для гольфа. Доверительную беседу пришлось прервать.

— Привет, Билл! — бросила Кей.

— Доброе утро, крошка.

— Доброе утро, Фиппс!

— Доброе утро, мисс.

Раскрасневшаяся от игры, побронзовевшая от калифорнийского солнышка, Кей была на загляденье хороша. Глядя на нее, Билл могла понять ход мыслей Джо Дэвенпорта и его привычку делать ей предложение каждый божий час.

— Что это вы такие серьезные? — спросила Кей. — Случилось что-нибудь?

— Мы с Фиппсом обсуждали обстановку в Китае, — ответила Билл. — Он, оказывается, дока в политике.

— Продолжайте, не. обращайте на меня внимания.

— Ничего, мы в другой раз побеседуем. Правда, Фиппс?

— В любое удобное для вас время, мадам. Кей швырнула сумку с клюшками в угол.

— Ну что, Билл, заработалась?

— Как проклятая.

— Все над мемуарами?

— Все над мемуарами.

— И что, интересно?

— Ни капельки. Кто бы мог подумать, что звезды немого кино влачили такое тоскливое существование! Просто грех тратить отпущенный мне Богом талант на это занудство.

— Жаль, что тебе позволили уйти со студии.

— Их проблемы. У меня как раз зародилась гениальная идея лучшего фильма категории «Б» всех времен и народов, и «Суперба-Лльюэлин» готова была это напечатать. А тут они по дурости отказались от моих услуг. Им же хуже. Я пошлю текст в «Ужасные истории». Сюжет таков: безумный ученый держит взаперти девушку, которую пытается превратить в омара.