Лучший муж за большие деньги - Мэри Патни

«Господи, что он почувствует, когда снова увидит Сесилию? Он не был уверен, любил ли он её или презирал. Возможно, и то, и другое. Она была единственной девушкой, которую он когда–либо любил, а она сделала из него дурака. Её предательство оставило шрамы в его душе. Если бы не потребность в деньгах, которая заставила его жениться на Эмме, весьма вероятно, что он так и прожил бы холостяком всю жизнь».

Он прекратил шагать и посмотрел на жену, которая всё ещё тихо сидела на диване, ничем не выдавая ход своих мыслей. Он будто бы раздвоился. С одной стороны, она нравилась ему с каждым часом всё больше и больше, он уважал её ум и честность. С другой стороны, он видел в ней неприметную гувернантку, чей внешний вид не должен был привлекать внимания. Она была права, когда говорила о том, что люди зададутся вопросом, почему блистательный лорд Верлэйн женился на такой непривлекательной женщине.

Секунду Энтони колебался, подбирая слова, чтобы не слишком её оскорбить, а затем произнёс:

– Вы просили относиться к вам с вежливостью и уважением ради вашей гордости. У меня тоже есть гордость. Я не хочу приехать в Харли и увидеть, что семья осудит меня, как охотника за приданым, который использовал в своих интересах вашу честность и наивность.

Она помрачнела.

– Не означает ли это, что вы снова передумали ехать туда?

– Это означает, что мы оба извлечем выгоду, показав себя любящими супругами, а не просто знакомыми. Поэтому мы должны препоручить вас модистке и немедленно заказать новый гардероб.

Она была озадачена:

– Я не возражаю против нескольких новых платьев. Но ведь всё равно из свиного уха не сошьёшь шёлковый кошелёк.

Ощущая неловкость, что она почувствовала то, что не было произнесено им вслух, он сказал:

– Как удачно, что нам и не придётся. Пойдёмте. Я отведу вас к мадам Хлое. У нас не так много времени, чтобы тратить его впустую, если мы хотим одеть вас должным образом к следующей неделе.

– Очень хорошо, – Эмма встала и надела шляпку, мрачно сказав: – Только помните о том, что я говорила про свиные уши.

– На самом деле ваши уши имеют хорошую форму и весьма привлекательны. После того, как закажем вам платья, мы должны посетить ювелира, чтобы купить для них достойные серёжки.

Когда она покраснела и стала натягивать перчатки, он осознал, что с нетерпением ждёт того момента, когда сможет, подобно Пигмалиону, сотворить из неё Галатею.

* * *

Мать Эммы восторженно рассказывала об удовольствии, которое испытываешь, посещая лондонских модисток, но это было одно из многих впечатлений, украденных у Эммы бедностью. Она старалась не таращиться по сторонам, когда Энтони привёл её в магазин мадам Хлои. Роскошно убранный салон напомнил ей о будуаре вдовствующей герцогини. В этом храме женской моды и легкомыслия, широкоплечая и крепкая фигура Энтони смотрелась почти до неприличия мужественной.

Сама мадам Хлоя, красивая женщина зрелых лет, выступила вперед, чтобы приветствовать их, её глаза загорелись при виде Энтони. Она говорила с французским акцентом.

– Милорд Верлэйн. Какое удовольствие снова вас видеть.

Пока Эмма старалась не думать, скольких ещё женщин её муж приводил в этот салон, он оживленно ответил:

– Удовольствие взаимно, мадам. Наш визит вызван просто крайней необходимостью. Багаж моей жены сгорел при пожаре на постоялом дворе, – он печально покачал головой. – Она была вынуждена позаимствовать одежду у жены священника, достойной женщины, но не светской дамы. Надо всё заменить.

Хлоя, может, и не поверила его лжи, но добродушно улыбнулась.

– Вы пришли в правильное место, – она критически осмотрела Эмму. – У вас прекрасный цвет лица, леди Верлэйн. А ваша фигура просто magnifique[3].

Эмма моргнула. «Верно, что кожа у неё хороша, но фигура была в целом… слишком пышной. Определенно, не силуэт стройной сильфиды[4]". Эмма кротко сказала:

– Я отдаюсь в ваши руки, мадам.

Без дальнейших церемоний, её провели в примерочную. К счастью, Энтони решил не сопровождать их. Хлоя прошептала указания помощнице, и та бросилась прочь. К тому времени, когда Эмма была раздета и измерена, помощница вернулась из соседнего магазина с горкой изысканного нижнего белья.

Эмма надела новую восхитительную батистовую сорочку, затем позволила зашнуровать себя в корсет, который на удивление оказался очень удобным. Хлоя объяснила, что пошив нового гардероба: сорочек, платьев и прочего – займёт несколько дней и она надеется, что леди не слишком оскорблена необходимостью обходиться готовыми вещами. Эмма из–за всех сил старалась не засмеяться. Нижнее белье, за которое извинялась модистка, было самым лучшим из того, что она носила многие годы подряд. В руках мадам Хлои оказалось что–то мерцающе–зелёное.

– Это платье делалось для другой клиентки, у которой такой же размер и фигура. Думаю, леди Уолвертон не будет возражать, если вы ненадолго примерите его, чтобы увидеть, как оно будет сидеть.

Эмма подняла руки, и зелёный шёлк зашелестел, спускаясь по ней вниз. После того, как все застёжки были закреплены, она повернулась, чтобы посмотреть на себя в зеркало… и от удивления открыла рот. Отражение, которое она увидела, не имело ничего общего со знакомой безликой гувернанткой. Зеркало показывало потрясающую, модную, светскую даму. Даже её глаза были незнакомыми, потому что зелёное платье сделало их сверкающими, как нефрит. Хриплым голосом она спросила:

– Это действительно я?

– Конечно, миледи. Такая вы на самом деле, – удовлетворенно сказала Хлоя. – Лорд Верлэйн будет очень доволен.

Затем модистка потащила Эмму в главный салон, чтобы муж мог рассмотреть результаты её труда. Эмма испытывала желание прикрыть участки голой плоти, видимой выше декольте, но с усилием воли удержала себя. Проблема была не в платье, а в ней.

Энтони с задумчивым выражением лица смотрел в окно на уличную суету. Когда она вошла в главный салон, он повернулся и замер. Прошло некоторое время, прежде чем он тихо сказал:

– Так–так, очень хорошо.

– Это всё корсет, – пробормотала Эмма. – На самом деле у меня нет таких форм.

Он усмехнулся, обойдя её вокруг.

– Моя дорогая, ни у одной женщины нет таких форм, поэтому и был изобретён корсет. И, поверьте мне, фигура у вас очень даже хорошая.

Она покраснела до самых корней волос, но не была раздосадована. Эмма рассматривала себя в зеркалах салона. «Конечно, она – не хрупкая светская красавица, и никогда ею не будет, но у неё появился своего рода шарм, сделавший её женщиной, которую трудно не заметить». Эта мысль пьянила.