Полное собрание сочинений в десяти томах. Том 4. Стихотворения. Поэмы (1918–1921) - Николай Степанович Гумилев

class="v">И всё-то споришь ты, и взоры строги,

И неудачней с каждым днем

Замысловатые твои предлоги,

Чтобы не быть со мной вдвоем.

Но победительна ты и такою,

И мудрость жгучая твоя

Преображается моей мечтою

В закон иного бытия.

33

Ветла чернела. На вершине

Грачи топорщились слегка,

В долине неба синей-синей

Паслись, как овцы, облака.

И ты с покорностью во взоре

Сказала: «Влюблена я в Вас».

Кругом трава была, как море,

Послеполуденный был час.

Я целовал пыланья лета —

Тень трав на розовых щеках,

Благоуханный праздник света

На бронзовых твоих кудрях.

И ты казалась мне желанной,

Как небывалая страна.

Какой-то край обетованный

Восторгов, песен и вина.

34

От всех заклятий Трисмегиста —

Орфеевых алмазных слов

Для твари, чистой и нечистой,

Для звезд и адовых столбов

Одно осталось. Но могуче

Оно как ты. Ему дано

И править молнией летучей,

И воду претворять в вино.

И все мы помним это имя,

Но только редко говорим.

Стыдимся мы входить слепыми

В сияющий Иерусалим.

Ты, стройная, одно несмело

Сказала: «Вот пришла любовь!»

И зазвенела, и запела,

Ожила огненная кровь.

Я на щеке твоей, согретой

Лучами солнца, целовал

И тени трав, и пламень лета,

И неба синего кристалл.

35. Подражанье персидскому

Из-за слов твоих, как соловьи,

Из-за слов твоих, как жемчуга,

Звери дикие — слова мои,

Шерсть на них, клыки у них, рога.

Я ведь безумным стал, красавица.

Ради щек твоих, ширазских роз,

Краску щек моих утратил я,

Ради золотых твоих волос

Золото мое рассыпал я.

Нагим и голым стал, красавица.

Для того чтоб посмотреть хоть раз,

Бирюза — твой взор или берилл,

Семь ночей не закрывал я глаз,

От дверей твоих не отходил.

С глазами, полными крови, стал, красавица.

Оттого что дома ты всегда,

Я не выхожу из кабака,

Оттого что честью ты горда,

Тянется к ножу моя рука.

Площадным негодяем стал, красавица.

Если солнце есть и вечен Бог,

То перешагнешь ты мой порог.

36

Если плохо мужикам,

Хорошо зато медведям,

Хорошо и их соседям,

И кабанам, и волкам.

Забираются в овчарни,

Топчут тощие овсы.

Ведь давно издохли псы,

На войну угнали парней.

И в воде озер — морей

Даже рыба недозрела,

Рыло высунула смело,

Ловит мух и комарей.

Полно! Всадники — конь о конь!

Пешие — плечо с плечом!

Посмотрите: в Волге окунь,

А в Оке зубастый сом.

Скучно с жиру им чудесить,

Сети ждут они давно.

Бросьте в борозду зерно,

Принесет оно сам-десять.

Потрудись, честной народ,

У тебя ли силы мало,

И наешься до отвала,

Не смотря соседу в рот.

37

Левин, Левин, ты суров,

Мы без дров,

Ты ж высчитываешь триста

Мерзких ленинских рублей

С каталей

Виртуозней даже Листа.

В пятисотенный альбом

Я влеком

И пишу строфой Ронсара,

Но у бледных губ моих

Стынет стих

Серебристой струйкой пара.

Ах, надежда всё жива

На дрова

От финляндцев иль от чукчей,

А при градусах пяти,

Уж прости,

Сочинять нельзя мне лучше.

Н. Гумилев, 20 ноября 1919

38. Ответ

Чуковский, ты не прав, обрушась на поленья.

Обломки божества — дрова,

Когда-то деревам, близки им вдохновенья,

Тепла и пламени слова.

Береза стройная презренней ли, чем роза,

Где дерево — там сад,

Где б мы ни взяли их, хотя б из Совнархоза,

Они манят.

Рощ друидических теперь дрова потомки,

И, разумеется, в их блеске видел Блок

Волнующую поступь Незнакомки,

От Музы наш паек.

А я? И я вослед Колумба, Лаперуза

К огню и дереву влеком,

Мне Суза с пальмами, в огне небес Нефуза

Не обольстительней даров Петросоюза,

И рай огня дает нам Райлеском.

P. S. К тому ж в конторе Домотопа

Всегда я встречу эфиопа.

Н. Гумилев, 5 декабря 1919

39. Заблудившийся трамвай

Шел я по улице незнакомой

И вдруг услышал вороний грай,

И звоны лютни, и дальние громы, —

Передо мною летел трамвай.

Как я вскочил на его подножку,

Было загадкою для меня,

В воздухе огненную дорожку

Он оставлял и при свете дня.

Мчался он бурей темной, крылатой,

Он заблудился в бездне времен...

Остановите, вагоновожатый,

Остановите сейчас вагон.

Поздно. Уж мы обогнули стену,

Мы проскочили сквозь рощу пальм,

Через Неву, через Нил и Сену

Мы прогремели по трем мостам.

И, промелькнув у оконной рамы,

Бросил нам вслед пытливый взгляд

Нищий старик, — конечно тот самый,

Что умер в Бейруте год назад.

Где я? Так томно и так тревожно