Единственная - Норма Бейшир

— Прекрати смотреть на меня, как на лошадь, которую ведут на продажу!

— Нет, ты не можешь сравниться ни с одной из моих лошадок, я не продам тебя ни за какие деньги, — он подмигнул ей. — Хотя, мне кажется, я тебе немножко льщу — или нет?

— Более тонкого комплимента за всю жизнь не получала.

Джордан притянул к себе Слоун, поцеловал в нос и ласково похлопал по нежному местечку пониже спины.

— Женщина, поторопись, в твоем распоряжении мало времени, через час мы уже должны быть в пути.

В воскресенье Джордан не поехал играть, и они на весь день остались в Онфлере. Пешком они спустились вниз, в старый город, к маленькой бухте. Узкие длинные улочки городка сбегали к берегу, старые дома смотрели в море, — на всем лежала печать истории. Они решили осмотреть местную достопримечательность — церковь Святой Екатерины, построенную в XV веке. Поднявшись затем наверх, зашли перекусить в небольшой ресторанчик, выстроенный в нормандском стиле. Отсюда открывался замечательный вид на Ла-Манш.

— Слоун, недавно я задал тебе один вопрос… личного характера. Но ты дала мне понять, что отвечать не хотела бы. Теперь… могу я снова спросить тебя о твоей личной жизни?

Слоун отвела глаза.

— Не то чтобы я не хотела говорить о ней… Просто задавать вопросы должен был кто-то один.

— Ну вот… Для начала и поменяемся теперь ролями.

Слоун опустила голову, уставившись в тарелку.

— Да мне и рассказывать-то, в общем, нечего, Джорди. До того, как я написала «Откровения», вернее, до того, как этот роман стал знаменит, я вела скромную и непримечательную жизнь. Родилась в Чикаго, все мои предки родом со Среднего Запада. Замечательные родители, очаровательный младший брат, прекрасная собака…

— И не менее очаровательный муж?

Слоун отрицательно покачала головой.

— Нет очаровательного мужа. И нет никого, кто бы претендовал на эту роль.

— У тебя сын. Ты его что, в капусте нашла?

Слоун подняла на Джордана глаза и улыбнулась.

— Иногда мне кажется, что в капусте… С сыном мне повезло. С ним я забываю об отце. Сын всегда ласков, никогда не делает ничего плохого… Не то что отец. Сын — мое счастье…

— А ты верила, что жизнь может тебе подарить иное счастье?

— Иногда — да, иногда — нет… А вообще-то счастье чаще всего бывает в книжках или в кино, — вздохнула Слоун.

Все выше поднималось солнце над горизонтом. День разгорался.

«Может быть, последний наш день», — подумала Слоун.

— Что с тобой? О чем ты грустишь? — Джордан нежно коснулся языком мочки ее уха.

— Вспоминаю… Твой недавний матч.

— Что-то ты слишком много вспоминаешь, женщина.

— Я раньше почему-то думала, что настоящие спортсмены… ну вроде тебя… ничем не занимаются всерьез, кроме своего спорта. — Слоун говорила, а Джордан целовал ее лицо, шею, грудь, постепенно спускаясь все ниже и ниже. — Спортсмены, конечно, закаленные люди, но ведь всему есть предел.

— За мою выносливость ты не беспокойся. — Джордан оторвался на секунду от своего чудесного занятия, — с тех пор, как мы с тобой здесь поселились, я, кажется, каждый день ездил играть. И, черт побери, небезуспешно. А потом… ты разве замечала мою усталость или тягу к воздержанию?

— Что ты, милый…

Они лежали рядом, полуобнявшись. Оба — нагие: темный, бронзовый от загара Джордан и снежно белая, светящаяся Слоун. Его рука легла на пышную грудь Слоун — нежить ее белоснежные холмы, другая пустилась вниз, к бедрам. В один и тот же миг им неудержимо захотелось самой близкой близости: Слоун почувствовала, как сильно и нежно, целуя то одну, то другую грудь, входит в нее Джордан, с каждым движением все глубже и глубже. Слоун выгнулась, с наслаждением отвечая на страстные поцелуи и проникновения мужчины. Ей хотелось только одного — снова, снова, снова…

Потом, придя в себя, она подумала: «Слишком много счастья — это несчастье. Это ошибка, за которую придется расплачиваться…»

Она разрешала Джордану все, потому что он покорил ее с первого взгляда. Но вправе ли она позволить себе это «все»?

В первый их день такие мысли даже не могли прийти ей в голову…

В финальном матче сошлись американцы и англичане, Джордан Филлипс и Макс Кенион.

Габи и Слоун в своем любимом «деревенском» секторе трибун с волнением следили за игрой. При каждом резком столкновении всадников сердце Слоун замирало.

— У меня такое чувство, что они готовы убить друг друга, — произнесла Слоун, не отрываясь от бинокля.

— Я ведь говорила тебе: когда Макс и Джордан играют друг против друга — на поле начинается настоящая война. И это — не первый год, не раз уж дело доходило почти до гибельной развязки. Остановить их удавалось в самую последнюю минуту.

— И все из-за этой Джилли, — мрачно сказала Слоун.

Габи покачала головой.

— Мне кажется, дело теперь уже не только в Джилли. Правда, Макс вбил себе в голову, что Джилли хочет возобновить связь с Джорданом. Но ведь Джордан первый ее бросил. Я знаю Джордана, он человек слова и не блефует, решил порвать — значит, порвет окончательно.

«А может быть, Макс и прав», — подумала Слоун. После того как она усомнилась в своем праве на счастье, к ней не возвращалось прежнее ее легкое настроение.

— Макс до сих пор безумно обожает свою жену, и ему мерещится, что каждый мужчина только и мечтает, как бы затащить ее в постель, — Габи зло ухмыльнулась. — Впрочем, многие сделали бы это с удовольствием.

— Она заигрывала когда-нибудь с Карло?

— С Карло? С чего ты взяла?

— Я недавно видела ее здесь.

— Можешь быть уверена, ее интересует не Карло.

Слоун попыталась сосредоточиться на игре, достигшей уже предельного напряжения. Англичане атаковали непрерывно, два раза нарушили правила. Команда Джордана дважды использовала право на штрафной. И все же англичане вели в счете с преимуществом в два очка.

Слоун опустила бинокль и встала.

— Ты куда?

— Хочу увидеть Джордана. У меня такое чувство, что его надо сейчас поддержать.

Габи улыбнулась.

— Я предпочитаю делать это на расстоянии, запах лошадиного пота валит меня с ног.

— Я из этого ублюдка кишки выпущу, — орал Джордан, спешиваясь и бросая поводья конюху. Он шел к Слоун легкой походкой — за годы тренировок любые нагрузки, казалось, были ему нипочем. Подойдя, стянул шлем: лицо красное, волосы прилипли ко лбу. Слоун протянула ему влажное полотенце, налила холодного чая.

— Вы опасно сблизились в борьбе за мяч!

— Сблизились?! Да еще чуть-чуть — и мы бы сшиблись на полной скорости, черт побери!