Драконоборец. Том 2 - Илья Крымов

– Вы мужественный человек, мэтр, – задумчиво выдал де Наруз. – Многие достойные волшебники впадали в панику. Проходите в следующую дверь.

В кабинете собралась коллекция самой дорогой мебели, в том числе королевский письменный стол из красной древесины кадоракара, украшенный золотыми ангелочками, поддерживавшими сферы магического света. Из золоченых рам взирали предки рода Зельцбургов, под потолком висела хрустальная люстра, окруженная искусной лепниной, а под ногами лежал драгоценный ковер.

Тобиус сделал несколько шагов, утопая в ворсе по щиколотку, осмотрелся, но не заметил ни единой живой души. Тогда его привлекла вторая дверь, выходившая на веранду закрытого сада. Там также было пусто, если не считать большого златошерстного кота, дремавшего под вишневым деревом.

Вернувшись в кабинет, Тобиус, не понимавший, что ему теперь делать, стал более внимательно разглядывать интерьер. Роскошь никогда не прельщала его, однако несколько заинтересовала доска для раджамауты, стоявшая на отдельном столике в углу, где на стене висела темно-синяя портьера. Серый магистр подумал, что эту игру недаром называли «игрой королей», ибо и Бейерон Карторен, и Радован Карапсуа тоже уделяли ей внимание.

Желая лучше рассмотреть вышитый на портьере герб Зельцбургов, волшебник приблизился, а затем, повинуясь наитию, заглянул под ткань. Там ничего, кроме деревянной панели, не обнаружилось, однако зоркий глаз отметил ввинченный в древесину крючок, прежде наверняка державший какую-то картину.

Почувствовав движение за спиной, Тобиус развернулся и столкнулся нос к носу с человеком, выходившим из-за ростового портрета королевы Сельмары.

– Ам… мм… аба… аба… Да! Мм, ходил до беломраморного трона, если ты понимаешь! – выдал он. – Великолепная вещь, дружище! Не знаю, как жил без нее все эти годы! То есть знаю, конечно, но лучше бы не знал! Так, и на чем мы остановились?

– Ваше величество. – Тобиус отступил на несколько шагов и опустился на одно колено. – Я Тобиус Моль, магистр Академии Ривена, исполняющий миссию, порученную королем Радованом Карапсуа. Это его послание вам.

Маэкарн Пятый Зельцбург, носивший официальный титул Щедрый, задумчиво посмотрел на протянутый конверт, беззвучно пошевелил губами, после чего громко охнул и выхватил послание. Он бросился к своему столу расшатанной походкой, порылся в бумагах и нашел другой конверт, уже вскрытый.

– Как же я мог забыть? Да, так и есть! Недавно получил личное письмо от молодого Мерата, да! Ты Тобиус из Ривена! Тот самый Серый Мотылек! Встань, дружище, дай я взгляну на знаменитого тебя!

Тобиус подчинился и сам позволил себе как следует разглядеть Маэкарна Щедрого.

Пожалуй, властитель Архаддира являлся единственным элементом, который не вписывался в окружавшую роскошь, и его несоответствие заключалось не в простой поношенной одежке, а в самом человеке. У Маэкарна Зельцбурга были пристальные близко посаженные глазки с тяжелыми мешками; нос, длинный и тонкий, нависал над губами крючком, щеки висели брылами; испещренная старческими пятнами кожа имела сероватый оттенок; узкий лоб переходил в лысину, когда на плечи и спину ниспадала густейшая седая грива; голова кривовато сидела на узких плечах без заметного посредничества шеи, а туловище имело форму груши; ноги Маэкарна были длинны и тонки настолько, что казалось, вот-вот сломаются под весом тяжелого тела; длиннопалые ладони напоминали бледных пауков. Этот человек казался несуразной карикатурой на род человеческий, но именно его именовали Золотым Королем, самым богатым светским правителем в Доминионе Человека.

– Судя по тому, что я слышал о тебе, ты настоящий герой! Позволь пожать твою руку!

Король навис над столом, протягивая узкую ладонь, и Тобиус протянул в ответ обездвиженный протез.

– Прошу прощения, экселлент, без тока магической энергии она не работает как надо.

Взгляд королевских глазок метнулся к шее Тобиуса, и доброта в них сменилась гневом.

– Эти розаны[5] недоделанные совсем ума лишились! Я сейчас!

Вскоре Маэкарн вернулся из-за портрета своей жены вместе с ключом от ошейника. Керберит отстал от шеи Тобиуса, оставив на ней заметный красный след, и магическая энергия вновь заструилась по венам. Король отказался продолжать беседу без соответствующего сопровождения и полез в стенной тайник за выпивкой. Он выставил прямо на указы бутыль с шехверкой пятиступенчатой очистки и ловко разлил ее по рюмкам.

– Ну, за мир, процветание и чтоб копье не опадало! – провозгласил он.

Выпили.

– При определенной концентрации… этим можно растворять внутренние органы, экселлент.

– Закусывай, закусывай, дружище, – прокряхтел монарх, крепко зажимая нос. – О-о-о!

Он разлил по второй – и только тогда начал ломать печати на послании из Ридена – одно за другим рассыпались защитные заклинания. Некоторое время Маэкарн был погружен в чтение, для чего нацепил на нос золотое пенсне с хрустальными линзами.

– Угу, чего и следовало ожидать от дорогого Радована. Союз будет заключен, – улыбнулся король, поднимая рюмку. – Благодарю за хорошо выполненную работу, мэтр!

– Я бы не оценивал ее столь высоко. Мы сильно опоздали…

– От этого ничего не зависело. Мои советники уже два месяца как уверены, что войны не миновать, увы.

Тобиус напрягся, на его лбу вздулась вена, и волшебник пропустил вторую рюмку.

– Могу ли я надеяться на подробности, экселлент?

Отправив следом за водкой немного закуски, Золотой Король просто и доступно объяснил, что два месяца назад изменения в экономике Марахога стали необратимы. Иными словами, Делькен Хавораш окончательно поставил ее на, как это говорилось у гномов, военные рельсы, и теперь попытка с них слезть обеспечит Марахогу банкротство, голод и бунт. Единственный выход – действительно начать войну и победить, чтобы восполнить нехватку денег в казне за счет награбленного. Война есть единственный выход для потенциального банкрота.

– Но это же самоубийство… Марахог окружен сильными соседями, у него нет союзников, развязывать войну в таких обстоятельствах глупо!

– Хавораш не самый умный человек, друг мой, – вздохнул Маэкарн Зельцбург. – Если дело не касается низменной хитрости. Тайный кабинет докладывает, что его люди причастны к некоторым внутренним… неприятностям, которые мешают жить Ридену и Архаддиру в последнее время. У Радована Карапсуа проблемы с ильжберитами, а его ближайший советник убит. Что до меня… мой старый друг Осмольд Дегерок еще жив, но я перестал узнавать его. За всем этим маячит огромная тень… с желтыми глазами.

Кулаки волшебника непроизвольно сжались.

– То есть все было зря?

– Ничто не бывает зря, мэтр Тобиус. Ты хороший человек, раз тебя это так волнует. В любом разе не кори себя. Настоящий виновник всего этого хаоса – Шивариус Многогранник. Весь мир сходит с ума из-за него. Войны, культисты, миграции чудовищ, стихийные бедствия. За последние годы все это набрало невероятную силу. Как ты думаешь, друг мой, действительно ли один человек, пусть и маг, способен обладать такой властью?

– Увы, экселлент, это так. Он нарушает законы магии, сформулированные… а точнее, дополненные Джассаром Ансафарусом, что никому до него не удавалось. У ренегата есть какой-то секрет, он находит лазейки, позволяющие ему избегать кары…

– И идет против самой сущности природы бытия, ибо законы магии тесно связаны с законами мироздания. Через это весь наш мир начинает все ощутимее потряхивать, – закончил король. – Да, примерно к этому и вели мои доморощенные объясняльщики. Тобиус, Шивариус что, хочет уничтожить Мир Павшего Дракона?

Волшебник задумчиво покрутил в пальцах рюмку, прежде чем дать ответ:

– Зачем, если можно им владеть? Он хочет создать новую Эпоху Великих Чаров, но для этого надо уничтожить старый мир. Если подумать, то становится ясно, что в Валемаре было лишь два по-настоящему великих правителя: Джассар Ансафарус и Сарос Гроган. Оба пришли к власти после великих катаклизмов, едва не уничтоживших мир. Шивариус достаточно тщеславен, чтобы попытаться пройти по их стезе.

Кабинет погрузился в тяжелое молчание.

За спинкой рабочего кресла висел портрет королевской семьи, написанный много лет тому назад. Снизу небольшой участок рамы заметно истерся, будто по нему часто поглаживала чья-то рука. На самой картине в паре кресел восседали король с супругой, а вокруг играли дети. Маэкарн Зельцбург и в те времена не мог похвастаться приятным обликом, но, несмотря на это, рядом с королем восседала ее величество Сельмара, женщина, которая и после четырех тяжелых родов внушала восхищение.

В юности она была столь ослепительна, а ее род столь богат и древен, что Сельмару могли сосватать, почитай, в любой правящий дом Вестеррайха, но по какой-то причине она решила остановить взгляд на архаддирском дофине, которому, казалось, суждено было провести жизнь в тени своего харизматичного и обожаемого народом отца Луи Десятого Веселого. Отца, который умер в пьяном угаре от разрыва сердца, «скача верхом» не то на какой-то бимбетке[6], не то на смазливом розанчике, оставив сыну в наследство огромные долги и страну, разрываемую на части аристократическими группировками.