Туманы Ричмонда - Игорь Ливиц

Мне казалось, что я не бегу, а лечу. Всё было, как в мечте. Со всей силы я бью слева с лёту, но промахиваюсь, а мяч, ударившись o мою голень, издевательски медленно вкатывается в ворота мимо упавшего в противоположный угол голкипера. Гол! Я тут же оказываюсь в объятиях Майкла и Диего. Неважно, что гол был курьёзным, все понимали, что одной ногой мы уже в финале. Но из-за того, что произошло в конце игры, не вспоминаю этот гол как момент моего триумфа.

Шла последняя минута матча, когда прошёл заброс между нашими защитниками, и юркий, техничный нападающий устремился к нашим воротам. За ним бежал Сэм, но он явно не успевал. За несколько шагов до нашей штрафной площади, он прыгнул и в подкате со всей силы сзади врезался в ноги игрока. Мальчик крикнул от боли, неловко упал, прокатившись по траве несколько метров, и остался лежать, закрывая руками лицо, по которому уже начали катиться крупные слёзы. Не раздумывая, судья показал Сэму красную карточку и выгнал его с поля. Товарищи по команде вынесли, поддерживая под плечи, травмированного игрока. Его лицо было залито слезами, и он не мог ступать на ногу.

Штрафной закончился ничем, и судья, сверившись с часами, сигнализировал окончание матча. Несмотря на победу, атмосфера в раздевалке была хмурая. Парень похоже получил перелом ноги, и большинство наших ребят были потрясены тем, что произошло. Только Сэм радовался, смеялся и чувствовал себя героем. Как и все, я был шокирован происшедшим и больше не мог сдерживать закипающее бешенство.

— Сэм, ты знал, что не успеваешь и намеренно врезался в него.

— Какая тебе разница, намеренно или нет. Мы победили.

— Ты грязно нарушил правила и травмировал парня. Это подло и трусливо.

— Ты назвал меня трусом?

— Ты слышал.

Сэм бросился на меня, но я был готов. Моё детство прошло в рабочем районе питерской окраины, так что опыт уличных драк у меня был богатый. Я резко развернулся вокруг своей оси и, оказавшись сбоку от Сэма, с огромным наслаждением засадил справа в его холёное лицо, попав в скулу. Но удар у меня слабый, и крепко сбитый Сэм даже не покачнулся. Он развернулся и опять бросился на меня. Я ударил ногой, целясь в колено. Это его не сильно замедлило, но я опять от него увернулся. Сзади меня привстал парень из клики Сэма, но тут же сел, когда Майкл молча положил руку на его плечо и слегка нажал вниз.

Лицо и шея Сэма пошли красными пятнами. Не думаю, что от боли, а от злости, что в драке со мной он выглядел неловким и смешным. Я выскочил на середину комнаты, давая себе больше места для манёвра и снова встретил Сэма ударом, целясь под дых, но кулак ударился в железные мышцы живота. На этот раз полностью увернуться мне не удалось, и я со страшным грохотом спиной влетел в железный шкафчик для переодевания. Я успел вскочить на ноги до того, как Сэм набросился на меня, и мы с ним вцепились в друг друга. В это время открылась дверь и в раздевалку вошёл наш тренер. Как всегда, он был краток: «Отстранены на две недели! Оба!»

Сэм с ненавистью взглянул на меня, но ответил тренеру совершенно спокойно: «Я не отстранён, я бросаю. С меня достаточно. Были командой лузеров и всегда останетесь ею». Он комом запихнул свою одежду в спортивную сумку и вышел из раздевалки, громко хлопнув дверью.

Финал мы проиграли, а на следующий сезон меня в команду не взяли. Тренер сказал, что пришли несколько сильных игроков и для меня места нет.

Глава 10

«Я сделаю предложение, от которого невозможно отказаться»

Марио Пьюзо «Крестный отец»

В маленьком кафе перед мной стояла пустая чашка с выпитым кофе, на блюдечке лежал недоеденный круассан. Я сидел и читал «Иудейскую войну» Лиона Фейхтвангера. В кафе было тихо, колоритная бариста с многочисленными татуировками скучала за стойкой. Тишину нарушало только постукивание шахматных фигур о доску, доносящееся с соседнего стола. Это двое ребят, по-видимому студенты, вдумчиво, практически не разговаривая, играли в шахматы.

Ещё до того, как мне удалось найти книгу, я почитал о самом авторе. Его дом был разграблен, когда Гитлер пришёл к власти, и основная часть коллекции редких рукописей была уничтожена нацистами. Наверно, особенно тяжелым ударом для писателя стала утрата тех артефактов, которые были связаны с противоречивой и трагической фигурой Иосифа Флавия, исторического лица, на основе которого Фейхтвангер создал образ главного героя своей книги.

Открылась входная дверь, и я услышал чьи-то тяжелые шаги. Кто-то остановился рядом с моим столиком. Я поднял голову. Около меня стоял мужчина невысокого роста, плотного сложения, лет сорока пяти. Кустистые брови нависали над серыми, глубоко посаженными глазами. Крупный мясистый нос выглядел так, как будто был когда-то сломан. Он молча, без улыбки смотрел на меня.

— Я могу вам чем-то помочь? — в недоумении спросил я.

— Да, Адам. Нам надо поговорить.

Я удивился и насторожился:

— Кто вы? Я не помню, чтобы мы раньше с вами встречались.

— Нет, мы не встречались. У меня к тебе деловой разговор.

Интуитивно, я начал догадываться, о чём он сейчас заговорит.

— Слушаю.

— Я хочу купить монету.

— Какую монету?

— Ты прекрасно знаешь, о чём я говорю.

— Предположим. Но она не продаётся.

— Хорошенько подумай, ты получишь приличную сумму.

— Она не продаётся.

— Моего босса отказ не остановит. Он сделает тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться. Зачем тебе неприятности?

— На кого ты работаешь?

— Я работаю на эту компанию.

Он бросил на стол визитную карточку тёмно-серого цвета с красными буквами. В глаза бросилась надпись «Дом антиквариата», под ней был номер телефона.

— Тебе даётся три дня. Позвони и скажи, сколько ты хочешь, и мы обсудим.

Мужчина повернулся и не спеша вышел из кафе. Я остался сидеть в оцепенении, пытаясь осмыслить происходящее. Очевидно было только одно: Сэм знал, что монета у меня и, судя по словам Диего, сделает всё возможное, чтобы ей завладеть. Страха не было, но знакомое с детства неприятное ощущение неизбежной драки легло на душу тяжёлым грузом.

Из дома я позвонил Майклу и рассказал о встрече в кафе. Мне показалось, что новость не очень его удивила. Да и я в глубине души как будто ожидал такого развития событий. Оно вытекало из логики сценария моей жизни и рано или поздно должно было случиться. Мы обсудили