Паутина - Виталий Михайлов

И всё же он решает ответить. Да, это выглядит глупо, рискованно, безрассудно, но что-то внутри его говорит, что ответить необходимо. Совершенно не отдавая себе отчёта в том, что он сейчас делает, Семён нажимает кнопку и подносит трубку к уху.

– Алло, – говорит он.

3

Спустя час настоятельница возвращается в башню. Ночная прогулка по крыше помогла ей разобраться в мыслях и вернула к действительности. Она должна остаться верна своему долгу. Так было раньше, так будет и впредь. Закрыв за собой окна, она садится за стол и начинает разбирать кипы бумаг, разбросанных по его поверхности. В тот же момент за её спиной раздался лёгкий скрежет и, обернувшись, она видит у ближайшего кресла большую жирную крысу. В глазах настоятельницы явно видна растерянность, ведь последний раз она видела этих мерзких существ ещё при жизни, в монастыре.

Она не настоящая, думает Анна. Здесь вообще всё не настоящее. Но откуда же она взялась?

Крыса деловито обнюхивает ножку кресла и, кажется, не замечает настоятельницу.

Чем бы в неё кинуть?

В поисках подходящего предмета Анна осматривает комнату и замечает ещё трёх крыс: две сидят на подоконнике и одна, самая большая, расположилась прямо на столе.

Этому должно быть какое-то объяснение.

Но на раздумье время не остаётся – комната стремительно заполняется пищащими серыми тварями. Они лезут отовсюду, и в считанные мгновения каменный пол покрывается их телами. Чтобы не прикасаться к этому живому ковру, Анна поднимается в воздух и зависает посреди комнаты. Она немного испугана и в большей степени неожиданностью и невероятностью происходящего. Тем временем в комнате воцаряется всё больший хаос. Чья-то невидимая рука сметает бумаги на пол, и крысы с остервенением начинают рвать их. Дверцы шкафа открываются, и из него вываливаются книги. Падая, большинство из них раскрываются, выпуская на свободу десятки летучих мышей. Они носятся по комнате, а две из них впиваются в волосы настоятельнице. Анна с отвращением отдирает их, и они лопаются в руках, забрызгивая кровью её лицо и одежду.

Анну охватывает настоящий страх. Кровь. Её тепло, её запах, она помнит с тех давних времён жизни, когда на дне старой грязной повозки она увидела обезображенный труп любимого, с тех времен, когда она заботилась о раненных, истекающих кровью, молящих о помощи.

Анна судорожно вытирает лицо рукавом, перелетает через комнату и срывает со стены распятие. Потом вытягивает руку перед собой и начинает молиться.

Чудодейственная сила молитвы не заставляет себя ждать. Одно за другим тела крыс начинают взрываться, разбрасывая во все стороны кровавые ошмётки. Анна не прекращает молитвы, и вот уже вся комната напоминает огромную окровавленную плоть, с которой сняли кожу. Будто маленький человечек попал в желудок великана и как следует поработал там топором.

Однако крыс на полу всё ещё много, и Анна в исступлении бросает распятие в самую их гущу. Оглушительный треск, яркая вспышка, и в мгновение вся комната оказывается охваченной огнём. Крысы истошно пищат, а от стен, практически полностью покрытых смесью мяса и шерсти, отваливаются огромные куски, кишащие червями и личинками.

Посреди всего этого кошмара Анна носится по комнате, безуспешно пытаясь открыть дверь или окна. Дверь заклинило намертво, а окно не удалось разбить даже бросив в него стул – он просто разлетелся в щепки. Если бы хоть один смертный увидел её в эту минуту, покрытую кровью и крысиными внутренностями, с растрёпанными волосами и отражавшимся в глазах огнем, то наверняка принял бы её за властительницу ада, устроившую маленькую репетицию апокалипсиса.

Не в силах больше сопротивляться, настоятельница прижимает к губам нательный крест и падает в горящее кресло.

4

– Я тот, кто хочет помочь тебе, – произносит в трубке мужской голос. – Нам надо поговорить.

– Кто ты, и что тебе надо? – едва шевеля губами, спрашивает Семён. Всё происходящее кажется ему сном.

– Я уже ответил на эти вопросы. Но говорить мы будем с глазу на глаз. Открой дверь.

Тут же раздаётся дверной звонок, и он моментально приводит Семёна в чувство. Он вдруг понимает, что говорил сейчас по чужому телефону с совершенно незнакомым человеком, и, похоже, именно этот тип звонит ему в дверь. Это ещё одна странная вещь из тех, что произошли с ним в последнее время.

Я точно сойду с ума, если не разберусь прямо сейчас во всём этом, думает он, вынимая из ящика нож и направляясь к входной двери. Этому парню придётся многое что объяснить.

Заглянув в глазок, он видит представительного мужчину в чёрном костюме.

– Давай, открывай, – с раздражением говорит незнакомец. – Не заставляй меня ждать.

Ну ладно, ты сам напросился, думает Семён и распахивает дверь. Лишь только мужчина переступает порог, как лезвие ножа оказывается у его горла.

– Так что ты там говорил? – Семён закрывает дверь ногой, при этом не спуская глаз с незнакомца.

– Опусти нож и не смей мне хамить, – спокойно отвечает мужчина. – Иначе найдёшь в своём животе огромную дырку.

Семён опускает глаза и видит в руке мужчины пистолет, хотя готов поклясться, что секунду назад его не было.

– Какого чёрта? – удивлённо спрашивает он. – И что дальше?

– А дальше мы спрячем оружие и поговорим как деловые люди.

– Ха-ха. Ну что ж, подай пример. Только медленно.

Незнакомец отводит руку назад и кладёт пистолет на полку под зеркалом. Рука возвращается обратно.

– Теперь ты, – говорит он.

На секунду Семёна одолевает желание вонзить нож в горло ночного гостя, но тут же он понимает, что не сделает этого. По крайней мере, сейчас. Слишком много вопросов останется тогда без ответа, а неопределённость порой хуже смерти.

– Ладно, – говорит он, опуская руку. – Надеюсь, мне не придётся пожалеть об этом.

– Вот это уже лучше, – незнакомец улыбается и проходит в комнату.

Семён идёт следом.

5

Мы, разумеется, уже узнали в этом странном посетителе того самого мужчину в красном галстуке, которого видели в башне Анны. Там же мы успели убедиться в его необычайных способностях и гипнотической силе, которую настоятельница смогла испытать на себе. Поэтому картина, представшая сейчас перед нами, не кажется нам удивительной. Мужчина сидит на стуле, закинув ногу на ногу, стряхивая пепел выкуриваемой им сигареты прямо на пол. Семён, присев на краешек дивана, ждёт объяснений.

– Буду краток, – начинает незнакомец. Несмотря на то, что он затягивается, дым не выходит обратно. – Я предлагаю тебе работу. По всему миру я нанимаю людей и расплачиваюсь очень щедро. Сколько тебе нужно?

– Для начала скажи, кто ты такой.

– Неужели это так важно? – мужчина кладёт окурок себе в рот и, задумчиво пожевав его, проглатывает. – Всё же табак в вашей стране – дерьмо.

– Да, я хочу это знать, – твёрдо говорит Семён, решив ничему не удивляться.

– Моё имя тебе ни о чем не скажет. Однако многие люди называют меня Сатаной.

– Да, конечно, – усмехается Семён. – А я папа Римский.

Мужчина хохочет, и от этого звука по телу Семёна пробегают мурашки.

– Ты не так далёк от истины, как думаешь. Хотя не будем об этом. Значит, ты мне не веришь?

– Зачем дьяволу пистолет?

– Затем, что для таких отморозков как ты гораздо убедительней холодный глаз дула, чем рога и трезубец. Разве ты не чувствуешь запаха серы?

– А по-моему, кто-то просто испортил воздух и пытается заглушить запах горящей спичкой.

Снова тот же смех и снова мурашки.

– Мне нравится твоё чувство юмора, – лицо незнакомца вдруг становится серьёзным. – Но не советую тебе особенно распускать язык.

– Нет, определённо кто-то пёрнул.

В то же мгновение мужчина вскакивает со стула, голова его превращается в чудовищную мохнатую морду. Выставив вперёд руки, Семён в ужасе откидывается на диван. Незнакомец склоняется над ним. Раздаётся жуткий рёв. Из пасти, с огромными, как кинжалы, зубами брызжет шипящая слюна. Комната наполняется запахом гниющего мяса.

– Господи Иисусе, – выдыхает Семён.

Чудовище бросает на него гневный взгляд, потом возвращается в кресло, вновь становясь респектабельным мужчиной с висками чуть тронутыми сединой.

– На этот раз я убедил тебя? – как ни в чём ни бывало спрашивает незнакомец, вновь закуривая. Семён медленно поднимается, ощущая как страх уступает место покорности. Теперь глаза незнакомца оказывают усыпающее действие.

– С перепугу ты даже выронил нож, а, небось, считал себя способным воспользоваться им в любой ситуации.

Действительно, нож лежит на полу, и у Семёна нет не малейшего желания поднять его.

– Ты хочешь, чтобы я продал тебе душу? – наконец говорит он.