Божье воинство. Новая история Крестовых походов - Родни Старк

Обладание греческим огнем позволяло византийцам уничтожать вражеские корабли и приводить в ужас вражеские армии. Распространялся греческий огонь по-разному, чаще всего при помощи катапульты или насоса. Катапульту заряжали стеклянным или глиняным сосудом с греческим огнем и метали в цель с расстояния в четыре-пять сотен ярдов. Попав в цель, сосуд разбивался и мгновенно вспыхивал, разбрызгивая пылающую жидкость на значительное расстояние – возможно, до семидесяти пяти футов в диаметре. Метание греческого огня из-за стен Константинополя оказалось необычайно эффективно: скоро мусульмане стали бояться подплывать близко к городу. Однако катапульты не слишком пригодны для использования на кораблях. Поэтому византийские инженеры изобрели примитивный огнемет – насос, выпускавший под давлением струю горючей жидкости из трубы, стоящей на борту гребного судна. (Часто этим трубам придавали вид голов различных животных.) Бил такой «огнемет» не очень далеко, но для ближнего морского боя подходил как нельзя лучше. Вооруженные «огнеметами», плюющимися греческим огнем, византийцы на своих судах подплывали к мусульманским кораблям и обращали их в пепел [89].

В 717 году мусульмане попробовали еще раз. На этот раз они прибыли под стены Константинополя еще в большем количестве на восемнадцати сотнях галер. Греки заманили их в Босфор, убрав тяжелую цепь, перекрывавшую пролив; стоило мусульманскому флоту столпиться в узком проливе, как появились византийцы с насосами, заряженными греческим огнем, разрушили большую часть кораблей, убили или утопили большинство солдат на борту. Следующей весной мусульмане прислали новый флот. И снова византийцы встретили их греческим огнем. Нескольким мусульманским судам удалось бежать, но на обратном пути они попали в жестокий шторм. В итоге только пять мусульманских кораблей вернулись домой [90].

Битва при Туре/Пуатье

Как не раз случалось в истории, Пиренеи стали барьером, задержавшим продвижение мусульман в Северную Испанию – на несколько лет. Однако в 721 году Аль-Самх ибн Малик аль-Хавлани, мусульманский правитель Испании, повел войска на север, вознамерившись захватить герцогство Аквитанское в Южной Галлии (ныне Франция). Первым его шагом стала осада Тулузы. Через три месяца, когда город был уже на грани сдачи, на помощь прибыл герцог Эд Аквитанский с франкской армией. Пока Эд вдали от театра военных действий собирал войска, мусульмане, ободренные отсутствием сопротивления, впали в легкомыслие: это и привело их к сокрушительному поражению. Они не строили укреплений вокруг лагерей, не высылали разведчиков, способных предупредить о надвигающейся угрозе, возможно, даже не выставляли часовых. Нападение франков стало для них полной неожиданностью, и мусульмане бежали, многие – побросав оружие и доспехи; большая их часть погибла во время бегства от мечей франкской кавалерии. Сам Аль-Самх ибн Малик аль-Хавлани получил смертельное ранение.

В 732 году мусульмане под предводительством Абд-аль-Рахмана предприняли вторую попытку, теперь с намного большими силами. Мусульманские источники приписывают Абд-аль-Рахману армию в несколько сот тысяч бойцов, а христианская «Хроника Сен-Дени» уверяет, что триста тысяч мусульман полегли в битве! Более реалистичную оценку численности армии приводит Пол К. Дэвис – восемьдесят тысяч человек [91], а Виктор Дэвис Хэнсон полагает, что в ней было всего около тридцати тысяч [92]. Во всяком случае, что бы ни говорили некоторые историки, стремящиеся минимизировать значимость этого предприятия [93], это был не простой разбойничий набег и не разведывательная вылазка. Мусульмане явились с большой армией и вторглись глубоко на территорию Галлии: битва произошла всего в 150 милях к югу от Парижа, хотя точное ее место неизвестно. Самое большее, что мы знаем – что враги сошлись вблизи слияния рек Клен и Вьенна, между Туром и Пуатье. Поэтому одни историки называют ее битвой при Туре, а другие – битвой при Пуатье.

Поначалу по пути из Испании на север мусульманам сопутствовала удача. Группа франков, пытавшихся оборонять Бордо, была разбита, и город разграблен. Еще одно небольшое христианское войско мусульмане разгромили в битве при реке Гаронне. По пути мусульмане опустошали окрестные земли и селения, и скоро оказались тяжело нагружены военной добычей.

В это время, согласно рассказу современника, Исидора Паценского, мусульманский полководец «жег церкви и воображал, что сумеет разграбить базилику святого Мартина Турского» [94]. Однако сперва он остановился для перегруппировки сил. Мусульмане по-прежнему лучились самоуверенностью. Согласно анонимному арабскому хронисту: «Сердца Абд-аль-Рахмана, его офицеров и его людей были полны ярости и гордости» [95]. Так что они снова не высылали вперед разведчиков – и не заметили, как подошел Карл Мартелл, фактический правитель Галлии, во главе армии закаленных в боях франков.

Мартелл, незаконнорожденный сын короля Пипина[96], был необычно высоким и обладал мощным телосложением; он славился своими ратными подвигами. Даже если бы он не сталкивался с мусульманскими захватчиками, Мартелл все равно остался бы в веках за то, что, выиграв множество битв с баварцами, алеманнами, фризами и саксами, основал империю Каролингов (названную по его имени) – империю, которую позже довел до совершенства его внук Карл Великий. Теперь же, собрав войска, Мартелл двинулся на юг, чтобы отразить мусульманскую угрозу.

Застав мусульман врасплох, Мартелл получил возможность сам выбирать поле битвы: он расположил свою хорошо вооруженную пехоту плотными рядами на возвышенности, с лесом с обоих флангов, так что мусульмане вынуждены были или отказаться от битвы, или попытаться подняться на холм. Мусульмане приняли бой – и полезли в гору.

Одна из аксиом военной науки гласит: кавалерия не может преуспеть против хорошо вооруженной и дисциплинированной пехоты, если только значительно не превосходит ее числом [97]. Конница наиболее эффективна, когда необходимо преследовать пехоту, бегущую с поля боя, когда ее ряды прорваны. Но когда пехота настроена решительно и стоит плечом к плечу, загородившись стеной щитов и выставив вперед длинные копья, ей легко отражать кавалерийские атаки; лошади часто отказываются скакать на копья и выходят из повиновения. В нашем случае войско мусульман полностью состояло из легкой кавалерии «с саблями и копьями, по большей части без щитов и в очень легких доспехах». Против них стояла армия, «почти полностью состоящая из пехотинцев в кольчугах и с щитами» [98]. Силы были явно неравны. Как писал в своей хронике Исидор Паценский, франкские ветераны-пехотинцы не дрогнули перед арабской кавалерией: «Стояли твердо, плечом к