Шарф - Игорь Сапожков

— Миша, давай завтра навестим Доктора, — неожиданно сказала Вика, — и Сыча, и… Погоди, а как звали третьего?

— Шахтёр…

— Точно, и Шахтёра…

— Но завтра же Новый Год! Я ещё не купил шампанское, представляешь какие в магазинах очереди?

— Всё успеем, вот увидишь… — Вика загадочно улыбалась.

Утром Мишу разбудили родители, они уезжали на три дня к родственникам в Киев. Мама суетилась, упаковывая последние вещи в разбухший чемодан. Папа, невозмутимый, как пирамида Хеопса, пил кофе. Вскоре за окном посигналило такси, Миша спустился с родителями к машине и помог уложить вещи в багажник. Потом мама ещё раз позвонила с вокзала и очередной раз пересказала Мише, как не умереть с голода — холодильник был забит до отказа новогодними деликатесам, в его недрах было столько еды, что можно было досыта накормить бригаду Ударников Коммунистического Труда. Вскоре опять позвонил телефон, в этот раз звонила Вика, она взяла адрес и сказала, что будет через час. Миша повесил трубку и бросился наводить порядок. Когда он чистил зубы в дверь позвонили, Миша подскочил к двери и резко её открыл.

— Мишаня, с наступающим! — на дверной косяк опирался сосед Сергуня в рваной тельняшке, — спасай балтийца, мне бы поправиться, пиво есть?

— Посмотри в холодильнике, мне некогда, — Миша впустил соседа в квартиру и бросился в ванную. Покончив с зубами Миша зашёл на кухню, там Сергуня ел винегрет и запивал его кефиром прямо из бутылки. Через прорехи в тельнике были видны татуированные якоря. Проводив балтийца, Миша бросился собирать постель, но и это ему не удалось с первого раза, в дверь опять позвонили.

— Мы это… По трюнделю на вечер скидываемся, — у двери с протянутой рукой стоял заместитель председателя жилкопа, Петрович.

Миша протянул ему три рубля.

— С наступающим! — Петрович повеселел.

В дверь звонили ещё три раза — в начале незнакомая, полная женщина в цветастом платке, предлагала купить пятилитровый бутыль липового мёда. Затем не по-утреннему бодрый мужик в меховой шапке, собирал подписи под петицией к американскому президенту Рональду Рейгану, с категорическим требованием немедленно остановить гонку вооружения и открыть железный занавес. Потом опять Сергуня, видно позабыв, что здесь он уже сегодня был.

В машине легко пахло сигаретным дымом. Ольга Андреевна уверенно вела первый советский, пассажирский вездеход «Нива», ловко маневрируя между серыми айсбергами. С утра пораньше они с Викой выкопали из сугроба автомобиль и вот теперь пробирались в один из центральных гастрономов города. Они проехали несколько кварталов, когда вопреки прогнозам гидрометцентра, повалил снег. Автомобильные дворники бешено чистили лобовое стекло от налипавших на него снежных кристаллов.

— Мам, может переждём снег…

— Пока будем ждать, нас опять завалит, раскапывай потом опять…

Они оставили машину у входа в гастроном «Октябрьский». Голые витрины, украшенные гирляндами не предвещали ничего хорошего, но Ольга Андреевна оптимистично открыла тяжёлую, входную дверь. В помещении пахло жаренной курицей:

— Мы закрыты на переучёт, там же чёрным по бумаге написано. Ну что же это такое, лезут и лезут… — звонкий голос эхом облетел голые магазинные полки и исчез за стеллажом с плавленными сырками, — лезут и… Ой, Оленька, Вика! — из-за высокого, углового прилавка показалась женщина с пышной причёской, — Привет, девочки!

— Привет Зинуля! С наступающим тебя! Мы не вовремя?

— Ну что ты, это я не тебе, это людям, — через мгновенье до неё дошёл смысл сказанного и она виновато улыбнулась, — Вика твоя совсем взрослая…

На Зине был синий халат с закатанными по локоть рукавами, к лацкану был приколот значок: «Отличник Советской Торговли». Она была одноклассницей Ольги Андреевны. Женщины немного поговорили об общих знакомых, а потом скрылись за дверью кабинета с блестящей табличкой: «Товаровед Зинаида Ю». Вика осталась одна, от скуки она стала рассматривать наглядную агитацию, заменявшую в гастрономе «Октябрьский» продукты питания и товары народного потребления. На стене хлебного отдела висел портрет трижды Героя Социалистического Труда, Генерального Секретаря ЦК КПСС, Константина Устиновича Черненко, во весь рост. Он стоял в поле и нежно гладил рукой пшеничные колосья. В мясо-молочном отделе трижды герой по-хозяйски поглаживал покатые бока румяной, криво улыбающейся коровы, в небе над ним парили два аиста, в своих клювах они удерживали транспарант: «КОЛХОЗНИК, УТРОЙ УДОЙ!» В плодово-ягодном Константин Устинович с калмыкским простодушием любовался грушевыми и сливовыми деревьями на фоне картофельных плантаций. И только вино-водочный отдел был скупо, украшен незатейливым тостом: «За мир во всём мире!»

Неожиданно тишину разрезал усиленный динамиком голос Зины: «Яков, срочно зайдите в кабинет товароведа» и сразу зачем-то ещё раз: «Яков, срочно зайдите в кабинет товароведа». Через несколько минут безлюдный торговый зал, по диагонали военным шагом, пересёк человек, в таком же синем халате, как и у отличницы торговли, видимо это и был Яков. Он остановился перед дверью, перевёл дыхание, на всякий случай посмотрел по сторонам, потом тщательно вытер руки о полы халата и вошёл в кабинет. Там он пробыл меньше минуты, выйдя плотно прикрыл за собой дверь, опять огляделся и тем же маршрутом скрылся в подсобном помещении.

Вика подошла к окну, снег всё ещё падал, но уже не так интенсивно, да и хлопья стали поменьше, из бабочек они превратились в белых мушек, на улице появились люди! На противоположной стороне улице, на месте огромной, замёрзшей лужи, детвора устроила каток. Они разгонялись, расставляли для равновесия руки и скользили на ногах вдоль тротуара, шумя и мешая двигаться прохожим. Взгляд девушки упал на лёд, она резко вздрогнула, к горлу подкатил ледяной ком, ей вдруг очень захотелось, чтобы рядом был Миша, ком тут же растаял…

В этот момент из подсобки вышел Яков, на вытянутых руках он торжественно нёс большой картонный ящик. Поравнявшись с Викой, он чуть замедлил шаг:

— Куда нести, то? — в воздухе запахло яблочным вином.

— Не знаю, — девушка неопределённо пожала плечами.

— Вот всегда у нас так, — Яков обратился к одному из портретов Председателя Президиума Верховного Совета СССР, — никто, никогда, ничего не знает… Отсюда и бардак в государстве. Как сказано у Маркса…

— Не шумите дядя Яша, — прервала его политическое выступление Зина, вовремя вышедшая из кабинета, — вот ключ, неси в машину, а потом оставайся у двери, а то лезут и лезут…

Они тепло попрощались. Уже у самого выхода Зина вспомнила, что не дала Ольге номер домашнего телефона. Она решительно взяла с подставки толстую книгу в коленкоровом переплёте, выдрала из неё страницу, написала номер и протянула однокласснице. Когда она возвращала книгу на место, Вика успела прочитать тиснённую бронзой надпись на корешке: «Книга Жалоб и Предложений, Том III». Перехватив её взгляд, товаровед продекламировала:

— Кто писал не знаю, а я дурак читаю, — и виновато добавила, — Чехов, Антон Палыч…

Вдоль дороги стояли окованные ледяными панцирями автомобили. Вокруг них суетились их хозяева.

— Никогда раньше не слышала такой фамилии, — Вика заговорила с мамой, когда они отъехали от гастронома.

— Её муж кореец, профессиональный коммунист.

— А чем он занимается здесь?

— Набирается опыта, работает на мясокомбинате…

Ольга Андреевна лихо затормозила у парадного. В ящике оказалась несколько плоских банок рижских шпрот, палка венгерской салями, банка красных, болгарских консервированных перцев, две круглые коробки шоколадных конфет «Стрела», четыре бутылки Советского Шампанского, Киевский торт и целлофановый пакет марокканских мандарин. Ольга Андреевна взяла одну из них и понюхала:

— Марокканские мандарины, пахнут советским Новым Годом! — она улыбнулась своим мыслям, — ладно, хватит патетики, что вам оставить?

— Шампанское, конфеты… А можно торт?

— Договорились, — Ольга Андреевна улыбнулась, — когда ты будешь дома?

— К семи… — Вика задумалась, — ну не позже пол восьмого…

— Хорошо, тогда я заскочу в типографию и наверное ещё успею в универмаг.

— Ты работаешь сегодня, — удивилась Вика.

— Редактор просил проверить выпуск…

— А в универмаг зачем?

— Скоро узнаешь…

Перед тем как уехать, Ольга Андреевна выкурила подряд две сигареты, прикуривая одну от другой. Глядя, как Вика скрылась в подъезде она вдруг подумала, что за последние несколько дней, дочь сильно изменилась.

Этот звонок Миша услышал сердцем. Он открыл дверь ещё до того, как Вика сняла палец с кнопки звонка. Она вошла, обняла Мишу одной рукой за шею, второй погладила его по щеке. Затем она привстала на цыпочки, медленно приблизилась так близко к его лицу, что ощутила на своих холодных губах, его прерывистое горячее дыхание, чуть прикрыла глаза и поцеловала его. Миша не дышал, воздух ему был больше не нужен… Он наверное на миг потерял сознание, всё что его окружало исчезло, были только чуть прикрытые глаза девушки, лёгкая ладонь на его щеке и нежные, слегка прохладные губы. Счёт времени, казалось был потерян на всегда. В реальность их вернул телефонный звонок.