Габриэла - Алексей Маринат

Но вот однажды утром, еще до завтрака, когда по радио передавали венгерский «Чардаш», в дверь ко мне три раза постучали: пришла Габриэла, в шали на плечах. Мы с вечера условились дойти вместе до соседнего села – я хотел поговорить с командиром части, которая там стояла. Услыша звуки «Чардаша», Габриэла растянула шаль за спиной и пустилась в пляс. Потом, смеясь, упала на стул.

– Мне сегодня придется плакать, не иначе. Что-то я слишком развеселилась.

Я спросил ее, где она выучилась «Чардашу».

– Я просто видела один раз в Вене, приезжала труппа танцоров из Будапешта.

Тут в соседней комнате послышался голос девушки с веснушками, шаги, чьи-то сапоги протопали к двери, раздался стук – и на пороге появился полковник Покровский. Из-за спины полковника выглядывала его любопытная проводница, ей, видно, не терпелось посмотреть, какую головомойку устроит важный офицер этому влюбленному, который и не думает двигаться отсюда.

Полковник, высокий и худой, инстинктивно пригнулся, входя в дверь, потом поднял ко мне лицо, отнюдь не сияющее и даже без улыбки, и приветствовал меня. е подчеркнутой серьезностью, чтобы не выдать свои чувства. Так он всегда вел себя с людьми, которых отличал среди других. Подумать только – он вырвал время приехать бог знает куда лишь для того, чтобы сказать:

– Смокинэ! Война идет к концу, Смокинэ!

Заметив в комнате девушку, он взглянул на меня лукаво. Я невольно подумал: «А что, если он сейчас достанет из нагрудного кармана флакончик?» Но полковник вдруг повторил изменившимся голосом: «Смокинэ!», и слова замерли у него на губах. Он, не отрываясь, смотрел на Габриэлу, таким странным взглядом, что она почувствовала себя виноватой и залилась краской. С невероятным трудом, как будто поднимая жернов, полковник выговорил всего два слова:

– Clarisse Prévost?[7]

– Non, monsieur, Clarisse Prйvost c'était ma mиre.[8]

– Oh, mon Dieu, quell recontre![9]

– Vous avez connu ma mère?[10]

На этом диалог окончился. Полковник Покровский не ответил на последний вопрос. Он повернулся ко мне, пожал мне руку, пристально глядя в глаза и не говоря ни слова. Я подвинул ему стул. Он сел, вернее сказать, упал на него. И снова стал вглядываться в Габриэлу. Тень пробежала по его лицу.

– Вы сказали, что Кларис Прево – ваша мать? Где она сейчас? – спросил он, подавшись вперед, будто хотел ускорить ответ.

Габриэла помедлила мгновенье, потом сказала:

– Она уехала на родину, во Францию, в 1940 году, за месяц до оккупации.

– И где она теперь?

– Она погибла. Она была в Сопротивлении. Полковник вздрогнул и втянул голову в плечи.

– Значит, ее нет, – проговорил он, глядя в пустоту, забыв, что в комнате есть люди.

– А где ваш отец? – после паузы спросил он.

– Он уехал вместе с ней, – ответила Габриэла.

– И что с ним сейчас?

– Они погибли вместе…

– Оба! – сказал полковник самому себе. – Выходит… – и осекся.

Габриэла смотрела на меня, как бы спрашивая совета – уйти или остаться. Наверное, ее удерживало любопытство – откуда все-таки этот советский офицер знает ее мать? После долгого молчания Габриэла осмелела и спросила:

– Если можно, скажите мне, пожалуйста, откуда вы знаете мою маму?

– Где вы родились? – вместо ответа спросил он.

– Здесь, в Австрии, в этом самом доме.

– А во Франции, в городке К. вы были когда-нибудь?

– Один раз была, в 1936 году.

– Я был там в первую мировую войну, я участвовал в боях у Марны и…

Габриэла взволнованно смотрела на него – очень важное, давно забытое всплыло в памяти – рассказ матери.

– Вы тот офицер… который… о котором мне говорила мама, что… вы воевали у Марны?! – выговорила она наконец.

– Да, это я.

– Вы гостили у моего дедушки во Франции, вы тогда приехали с фронта и получили на несколько дней отпуск? Так это вы!.. Мама хранила картину, которую вы ей оставили на память. Она сейчас здесь, мама мне ее отдала.

– Где она? – спросил полковник сдавленно.

– Внизу, в моей комнате. Хотите, посмотрим?

Мы все втроем пошли в мастерскую Габриэлы. Я понял, о какой картине шла речь. Действительно, на ней в уголке можно было разобрать: «В. П. 1917». Полковник несколько минут постоял перед своей картиной, скрестив руки на груди, слушая память, а может, снова ища ответ на свои вопросы.

Габриэла не спускала с него глаз, верно, вспоминая подробности рассказа матери, потом спросила:

– Вы, насколько я понимаю, очень талантливый художник. Вы и сейчас занимаетесь живописью?

– Что вы, какой из меня художник. Когда-то давно рисовал. А теперь… – он не договорил.

…Полковник предупредил меня, что у нас совсем мало времени. Шел апрель 1945 года. Со дня на день ожидалось наступление на нашем участке. К вечеру мы должны были добраться до Чехословакии…

На улице стоял автомобиль с рычащим мотором. На заднем сиденье ждал полковник. Он забился в угол и смотрел в пространство, как человек, который кончил все дела и хочет остаться один на один со своими мыслями. Перед ним лежала дорога, окаймленная стареньким тротуаром из каменных плит, со щербинами, трещинами, пятнами – путанными письменами, понятными только ему самому, сохранившими исчезнувшие навсегда следы. Здесь проходила Кларина! Сколько раз она шагала по этим плитам, сколько весен прошло!

Полковник с безучастным лицом съежился в углу машины и ждал, чтобы его увезли куда-нибудь далеко, как вода несет щепку, качая ее на гребнях волн, и, может, он ждал, что его вынесет на тот берег, откуда он начал странствия.

…А на обочине дороги у высоких железных ворот стояли юноша в военной форме и девушка с картиной в руках.

– Значит, едешь!..

Юноша поцеловал ее в глаза, щеки его стали влажными. Он разжал объятия и торопливо пошел к машине, унося с собой неоконченную картину.

Девушка вцепилась руками в решетку ворот, как будто боялась упасть. Три прядки волос выбились на лоб, она не поправляла их: они не принадлежали никому и трепетали на ветру, как ковыль в пустом поле.

…Автомобиль пересек границу Австрии.

Полковник сидел, уткнувшись в окно, не глядя на своего спутника, но тот и сам отворачивался, пряча лицо.

Примечания

1

Я не понимаю (нем.).

2

Минутку (нем.).

3

Нет, я не вынесу этого (нем.).

4

Ну, ну, девочка, что с тобой такое? (нем.)

5

Нет, не могу! (нем.)

6

Сейчас иду (нем.).

7

Кларис Прево? (фр)

8

Нет, мсье, Кларис Прево была моей матерью (фр)

9

О боже, что за встреча! (фр.)

10

Вы знали мою мать? (фр.)