Русское правоведение: «юридическая чума» на Руси — вылечим - (ВП СССР) Внутренний Предиктор СССР

«Только значительно позже, совершенно случайно, один из видных большевистских деятелей, еврей Шпицберг[103], в разговоре с несколькими морскими офицерами пролил свет на эту драму.

Он совершенно откровенно заявил, что убийства были организованы большевиками[104] во имя революции. Они принуждены были прибегнуть к этому, так как не оправдались их расчеты на то, что из-за тяжелых условий жизни, режима и поведения офицеров, переворот автоматически вызовет резню офицеров. Шпицберг говорил: «прошло два, три дня с начала переворота, а Балтийский флот, умно руководимый своим Командующим адмиралом Непениным, продолжал быть спокойным. Тогда пришлось для углубления революции, пока не поздно, отделить матросов от офицеров и вырыть между ними непроходимую пропасть ненависти и недоверия. Для этого-то и был убит адмирал Непенин и другие офицеры. Образовывалась пропасть, не было больше умного руководителя, офицеры уже смотрели на матросов как на убийц, а матросы боялись мести офицеров в случае реакции.

Шпицберг прав. Мы не забудем этих дней, этих убийств. Но ответственность за них мы возложим не на одураченных матросов, а на устроителей и вождей революции».

Приведённые выше «стихи» Э.Багрицкого и свидетельство командира линейного корабля «Андрей Первозванный» Г.О.Гадда повествуют о событиях начала революции. А одно из событий, которые относятся к завершению гражданской войны, — бегство врангелевцев из Крыма в ноябре 1920 г. Бежать смогли не все. Более того, белые прекратили сопротивление в Крыму и сложили оружие под обещание М.В.Фрунзе, что всем будет сохранена жизнь. После того, как М.В.Фрунзе отбыл к другому месту службы, порядка 50 000 бывших белых было расстреляно. Организаторами этого геноцида были Бела Кунн (венгерский еврей, 1886 — 1938), Розалия Самойловна Землячка (урождённая Залкинд, 1876 — 1947), Юрий (Георгий) Леонидович Пятаков (1890 — 1937)[105].

После массового потока такого рода революционной активности представителей еврейско-иудейских диаспор всего мира на территории бывшей Российской империи потребовалось почти 20 лет, чтобы большевики под руководством И.В.Сталина смогли изменить режим так, чтобы марксистско-интернацистский фашистский[106] октябрьский переворот стал Великой октябрьской социалистической революцией вследствие того, что в политике возродились тенденции к искоренению еврейско-иудейского интернацизма и ликвидации библейского проекта порабощения человечества от имени Бога как глобально-политического фактора и в его светских (марксистских), и в его религиозно-культовых формах.

Возражения в том смысле, что евреи-марксисты времён революций начала ХХ века и становления СССР не были иудеями «Закона Моисеева», что такие, как Багрицкий, Землячка, Бронштейн (Троцкий) — единичные выродки, которые есть у всех народов; что большинство евреев — активистов революции — были бессребрениками и идейными самоотверженными борцами за торжество коммунизма в глобальных масштабах, не щадившими ни себя, ни врагов социалистической революции, — несостоятельны, поскольку марксизм — светская лексическая оболочка того же самого библейского проекта порабощения человечества [107]. Это выражается:

•  в открытом атеизме марксизма, что обрекает его приверженцев на жизнь и деятельность в пределах попущения Божиего;

•  в подмене методологии диалектического познания примитивной логикой на основе трёх законов «диалектики»[108];

•  в проистекающей из этого факта оторванности теории от жизни, и как следствие, — в незнании объективных закономерностей бытия человеческого общества всех шести ранее названных категорий в их взаимосвязях и конкретно:

 →  в невнятности освещения вопроса о сути человека и отличии человека состоявшегося от не состоявшегося в таковом качестве представителя биологического вида «Человек разумный»[109];

 →  в отсутствии какой бы то ни было универсальной в применении теории управления[110];

 →  в метрологической несостоятельности политэкономии марксизма[111];

 →  в неадекватном описании системы эксплуатации «человека человеком» и её воспроизводства обществом в преемственности поколений[112].

Всё это вело и ведёт к тому, что общество под идейной властью марксизма не способно самоуправляться по полной функции (т.е. не может обладать полнотой суверенитета) и обречено быть объектом манипуляций со стороны чуждых и враждебных ему политических сил — как внутренних, так и зарубежных и транснациональных.

Это всё в совокупности делало и делает даже искренних, самоотверженных коммунистов-марксистов, свободных от бредней о чьём бы то ни было расовом превосходстве или потребительского своекорыстия, но убеждённых в жизненной состоятельности марксизма [113] ,— зомби-исполнителями библейского проекта порабощения человечества в силу действия принципа «каждый в меру понимания работает на свои интересы, а в меру непонимания — на тех, кто знает и понимает больше».

Но среди марксистов-активистов еврейского происхождения в период революций начала ХХ века и становления СССР была не малая доля тех, кто воспринял в детстве и сохранил до зрелых лет и старости ветхозаветно-талмудический дух высокомерия и превосходства евреев над не-евреями[114] (примером чему беззастенчивые признания Э.Багрицкого), что выражалось не только в их осознанно-волевом поведении, но и в отработке автоматизмов бессознательных уровней психики, и потому они были фашистами марксистско-интернацистского толка.

Великоросские образованные группы населения (а также и национальные интеллигенции других народов бывшей Российской империи, которые успели сформироваться к 1917 г.) в своём большинстве не приняли марксизм в качестве истины и к тому же воспринимали события 1917 г. как захват власти в империи евреями, одурачившими простонародье несостоятельными (по их мнению) идеалами социализма и интернационализма. Это послужило причиной того, что часть из них эмигрировала из советской России в ходе разгрома белого движения, либо была уничтожена ЧК в ходе гражданской войны по классовым и национальным признакам под разными предлогами[115], во многих случаях выдуманными. Из числа уцелевших и оставшихся в стране после завершения гражданской войны многие были «поражены в правах»[116], и кроме того продолжалось уничтожение и подавление классово чуждых по обвинениям во вредительстве, контрреволюционно-террористической деятельности, шпионаже и т.п. — в том числе и по заведомо ложным обвинениям[117]. Кроме того, отношение к миру, сформированное библейской культурой, обрекало их на политическую пассивность и концептуальное безвластие точно также, как и в дореволюционные годы[118].

При этом в стране действовал закон, ориентированный на подавление «антисемитизма» в особом порядке («Декрет о борьбе с антисемитизмом» 1918 г.), на основании которого можно было получить от трёх лет лагерей до расстрела[119].

Само наличие этого закона, делало еврейское население привилегированной социальной группой, отрицало принцип равенства всех перед законом независимо от происхождения, вероисповедания и т.п., и является неоспоримым доказательством того, что РСФСР, а потом и СССР в первые годы своего существования был еврейско-интернацистским государством, в котором фашистско-интернацистская сущность реально проводимой политики маскировалась демагогией о «пролетарском интернационализме» и особом вкладе евреев, якобы наиболее угнетаемых в царской России, в освобождение всех трудящихся страны от угнетения и эксплуатации [120] .

Вследствие проведения такой политики «пролетарского интернационализма» представители еврейского населения империи, бывшие в своём большинстве как минимум грамотными, обрели преимущество в делании карьеры во всех сферах общественной жизни над не-еврейским населением страны, которое в своём большинстве не умело ни читать, ни писать[121]. Это преимущество успешно ими реализовывалось:

•  как на основе усилий по обретению профессиональной состоятельности и умения систематически работать (т.е. гарантированно давать обещанный или заказанный результат),

•  так и на основе общееврейской ветхозаветно-талмудической корпоративно-мафиозной солидарности, выражавшейся в проведении кадровой политики, направленной на закрытие возможностей карьерного роста для конкурентов-не-евреев, которые в самых крайних случаях легко нейтрализовывались облыжным обвинением в «антисемитизме», отмыться от которого было практически нереально, даже если обходилось без возбуждения уголовного дела по статье «антисемитизм».[122]