Когда расцветает опал (СИ) - Янушкина Вероника

Брызги падающих вихрей превращались в птиц. Соколы, филины, соловьи парили и пикировали над равниной, будто играли в догонялки. На перилах моста, ведущего через широкий источник, сидел буревестник и чистил перья. В ротонде, где горели огни покровителей, послушник читал книгу. Сидел ровно и неподвижно, как статуя.

На островках среди ручьёв тянулись к солнцу молодые деревца стихий. Рубиновые, аметистовые, изумрудные, янтарные и сапфировые бутоны жадно вбирали энергию растворённых в воде сельвиолитов и сверкали ярче драгоценных камней. Скрепя сердце, садовники ордена признавали, что лепестки вызрели и раскрылись только благодаря Глебовой. За предыдущие десятилетия саженцы доросли до пятой ветви (цветы появлялись на шестой и других) и замерли. Листья крупнели, бугрилась кора, но продвижения не было. Благословением жемчуга Саша оживила корни, и через семерику на стволах вытянулись угольно-чёрные побеги. Ещё год миновал до первого цветения. В ордене устроили праздник.

Сваард тен Кармалл с восторгом выслушал доклад, лично поднялся в долину и аплодисментами поприветствовал достижение беглянки. На следующий день дерье пожаловали просторную спальню, вместо подвального закутка, где в дождь на полу скапливалась вода. Мудрейший разрешил приходить в столовую в любое время, а не в ночные часы. Он «закрыл глаза» на одеяния, сказав, что «отличный результат сглаживает трудности, и Алессе вольна дальше следовать убеждениям». Конечно, в разумных пределах. Каорри вынужденно покорились воле тен Кармалла. Пожилые твердили, что тот слишком милостив.

— А что мы будем делать?

Они шагали по земляным ступеням.

— Я соберу лепестки, а ты пока нормально поешь. Дед принёс много вкусностей.

— И пирожок с вишенками?

— Целых два.

Корран облизал губы и покосился на корзинку.

В столовой ребёнок только завтракал. На обед и ужин подавали отвратную еду, поэтому Саша нашла иной выход. Ильхана тен Хемсворта в ордене почитали и приглашали за стол к мудрейшему. После приёма пищи кайхал задерживался и забирал остатки. Говорил, что вкушает яства на заданиях. По-настоящему, отдавал семье дочери.

Дерья проследила, как мальчик устроился на корнях, вытащил тонкую дощечку и положил на колени. Затем достал свёртки и тарелку, вытер ладони влажной салфеткой и принялся за обед. Поглядывал на пирожки, но терпеливо ел рыбу и морковь.

Надев пропитанные особенной смесью перчатки, садовница начала с янтарного островка. Накануне венчики потемнели, обрели глубокий медовый отлив. День-два и осыплются. Едва нежнейший лоскуток энергии упадёт на землю, обратится в пыль.

Саша собирала сокровища в специальные колбы. Наполняла стеклянный сосуд водой из источника, опускала ровно пять штук и закупоривала пробку. После оборачивала в отдельный платок и убирала в карманы рабочего пояса. Лепестки кружились в полупрозрачном перламутре и словно танцевали.

Уже давно, (будто в другой жизни) в дворцовом парке соколица Айлин рассказала, что каждый каорри мечтает слиться с лепестком своей стихии. Тогда он полностью раскроет потенциал, обретёт истинное могущество. Работая в зачарованном саду, Глебова всё чаще вспоминала мечту бывшей подруги. Как поступит тен Кармалл, когда получит благословенный дар? Поделится с участниками ордена? Или утаит в бесконечных тоннелях крепости?

Или предпочтёт кое-что иное.

В дневнике матери Саша прочитала и заучила точное описание, как создаются пространственные сферы. Чтобы открыть полноценный коридор в этом мире, достаточно соединить шесть лепестков. Дорогу в иные реальности укажут семь. Комбинации без жемчуга и опала хватит для пробития бреши не далее пятидесяти километров. Дерья собирала цветы второй раз. Все первые осколки энергии она истратила на артефакты, созданные по тайному приказу мудрейшего.

Глебова переступила на аметистовый островок. Интересно, что сказала бы Айлин, узнав о цветущих деревьях стихии грозы? Сбежала бы из дворца или испугалась королевского гнева? В крепи мало что ведали о других городах; Саша обходилась крохами информации от Стеллана и Ильхана. Знала о вылазках мятежников и переговорах царственного Стасгарда.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Бутон переливался сиреневыми молниями. Казалось, одно прикосновение, и грозовой разряд обожжёт пальцы.

Подождите-ка, что это?

Дерья улыбнулась. Повезло! Природа даровала шесть лепестков. Дополнительный лоскут энергии, как четырёхлистный клевер, — редчайший случай! Никто из местных садовников не знал, что так бывает, и, следовательно, журавлица получала преимущество.

Поначалу, при сборе рядом с ней всегда стоял кто-то чужой. Следил, чтобы не своровала или не испортила сокровище. Ждал, пока дерья наполнит склянки, забирал и передавал вахту другому соглядатаю. Сейчас Саша отдавала флаконы послушнику в ротонде. Тот пересчитывал содержимое, проверял деревья (считал, верна ли разница между собранными и оставшимися цветами) и уходил. Десять бутылочек выдали, десять получили, пятьдесят бутонов исчезло. Значит, всё в порядке. Под одежду лепесток не спрячешь, рассыплется.

Кое-что было скрыто от глаз каорри. В рукаве кофты, в складках плотной резинки, садовница скрывала крохотную ёмкость из чёрного стекла. Стеллан зачаровал сосуд, в который дерья прятала лишние лепестки. Относить в спальню было опасно — вдруг стража наведается с обыском — поэтому журавлица берегла сокровища в долине. После сбора за Глебовой не следили, и та пополняла ценные запасы.

Мимолётное движение, и тёмные грани «погасили» аметистовую молнию.

Спокойным шагом Саша переступила на изумрудный островок.

— Эх, Корран, скоро нам придётся отсюда бежать, — она оглянулась на сына. Мальчик доедал любимые пирожки с вишней, — помощь стихий будет очень нужна.

Словно услышав мольбу дерьи, на ветку опустился ворон и протяжно каркнул. Дескать, не пропадёшь, я подсоблю.

Глава 5. Переговоры

— Что у нас получается, — Растан нажал на кнопку на пластине, над которой замерцала проекция договора с Аркестаном, — в предварительном варианте сорок пунктов. Тридцать мы согласовали, по пяти пункты ещё обсуждаются, а вот по остальным большие сомнения.

Сиятельный монарх увеличил абзац и прочитал:

— … «передать в пользование султанату Аркестана пятую часть Восточного графства по руслу реки Темижен с учреждением института поместной власти и взиманием продовольственного налога в размере двух семеричных в казну султаната.»

— Позволю себе заметить, что сумма выходит крупная, — Арвел тен Пламарт, одетый в сапфирово-синий плащ поверх таких же пиджака и брюк, сложил пальцы в замок.

— Весьма и весьма крупная, — поддакнул Селим тен Илметтин. Отмеченный стихией воздуха мужчина явился на совет в костюме цвета светлого янтаря, в тон ещё не поседевшим прядям. Отличительная пластина на груди сияла всё так же ярко, как и в день награждения, — интересно, как аркестанцы её обоснуют в расчётных справках.

— Интереснее, как мы это проверим, без достоверных цифр.

— Никак. Придётся поверить на слово.

Орд Стасгард понимал проблему без чужих подсказок. Две семеричные! Столько каорри платили в столицу с заработанных честным трудом жалований, удвоение означало серьёзные проблемы с правопорядком. Кто добровольно согласится отдавать половину достатка? Ещё и в постороннюю суму, на благо неизвестно кого!

Солнце давным-давно скрылось за горизонтом. Дворец уснул. Стражи стояли на постах, считали порхающих светлячков. И только в одном окне горел свет, кипела работа. В дубовом кабинете собрались трое: король, верховный комиссар тайной канцелярии и асан. Растан отпустил секретаря: решил собственноручно закончить документ и утром представить на переговорах. Остальной свет государства изложил замечания в электронном виде.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

На скатерти стояли чайник и чашки из фарфора оттенка слоновой кости. Пряники в хрустальных вазочках источали медовый аромат.

— Это спровоцирует волнение среди горожан, — тен Пламарт по давней привычке конспектировал беседу чернильной ручкой в бумажной тетради (что прилично портило нервы достопочтимым каорри, считавшим это дурным тоном). В пластину он переносил информацию после, когда обдумывал вопросы.