Портрет художника-филиппинца - Ник Хоакин

Сюзен. Не смеши меня!

Тони. Но послушай, Сюзен, через час спектакль. Тебе надо протрезвиться. Виолетта, отведи ее домой и сунь в ванну.

Виолетта. И не подумаю. Мы пришли сюда репетировать. Тони. Что репетировать?

Виолетта (напевает мелодию Эллы Фицджералд, покачивая бедрами). Наш номер новый. Мы должны были отрепетировать его вчера после представления, но нигде не могли тебя найти. Сюзен. Виолетта, у него болела голова. Ха!

Тони (идет к пианино). О’кей, о’кей, давайте репетировать! Виолетта. Надеюсь, вы, парни, не возражаете?

Эдди. Мы в восторге!

Виолетта. Сюзен, давай.

Идут к пианино, где уже сидит Тони, бренча первые такты вступления. Став позади Тони, они начинают напевать мелодию, сопровождая пение соответствующими телодвижениями. Поскольку девицы «под градусом», в исполнении много чувства, но мало мелодичности. Газетчики некоторое время слушают их, потом возобновляют разговор, для чего им теперь приходится повысить голос.

Кора. Ну что, доволен, Пит?

Пит. Я просто в восторге!

Эдди. И я! Да здравствует буги-вуги!

Битой (мрачно). Хоть бы завтра разразилась война!

Кора. Хоть бы она разразилась сегодня!

Пит. Вы только посмотрите, люди! Подумать только! Эта комната, эти кресла, эта классическая картина, эти фотографии на стенах…

Кора. Да они должны упасть со стен!

Пит. Но ведь не падают! Не могут!

Эдди. Они беспомощны! Они мертвы!

Пит. Ура!

Кора (саркастически). А мы живы. Ура! Мы можем творить что угодно!

Битой. Например, исполнять здесь буги-вуги!

Пит. Вот именно! Вы только подумайте: буги-вуги — в этой комнате, в этом доме, в этом храме Прошлого, где обиженные старики собирались, чтобы вспоминать былые дни! Смотрите же! Этим надо наслаждаться по капле!

Битой. Чем? Злостью?

Эдди. А вот тебе и подпись, Пит! «Буги-вуги вторгается в храм Прошлого!»

Кора. И еще какое вторжение! Мы — варвары!

Битой. Нет, мы — Нерон с флейтой!

Входят Кандида и Паула и недоуменно оглядывают комнату. Тони, увлеченный игрой, не замечает их. Сюзен и Виолетта продолжают петь и танцевать.

Пит. А вот и вы, мисс Марасиган и мисс Марасиган!

Кандида и Паула проходят в середину сцены.

Мы просто немеем от восторга перед картиной вашего отца.

Кандида. Что вы сказали?

Пит (кричит). Я говорю: мы восхищаемся картиной вашего отца! Мы ее любим, мы ее обожаем, мы просто в лихорадке! Нельзя ли позаимствовать ее на несколько недель?

Кандида. Что-что?

Битой. Кончай, Пит!

Эдди. Но ведь мы за этим пришли!

Кора. Тогда, черт побери, надо оставить эту затею!

Пит. Прошу всех заткнуться, я сам это улажу.

Кандида. Умоляю! Что вы от нас хотите?

Пит. Мы хотим, чтобы вы одолжили нам эту картину.

Кандида. Что?

Паула. Одолжить вам нашу картину?

Эдди. Для благороднейших целей!

Кандида. И что вы намерены с ней делать?

Пит. Мы готовим художественную выставку. Для сбора пожертвований.

Эдди. Мы из ВСДМ!

Паула. А это что такое?

Пит. Вселенский союз демократически мыслящих. Устраиваем выставку, чтобы собрать средства.

Эдди. Собрать средства на помощь делу демократии во всем мире!

Пит. И нам нужна эта картина, мисс Марасиган!

Эдди. Вы просто обязаны одолжить ее нам!

Паула. Очень жаль, но мы не можем.

Кандида. Это невозможно!

Пит. Всего на несколько недель!

Битой. Ты слышал, что тебе сказали?

Эдди. Но почему невозможно?

Пит. Они вполне могли бы. Просто не хотят!

Кора. Но ведь, в конце концов, картина — их собственность!

Пит. Если это произведение искусства, оно принадлежит народу!

Эдди. Оно принадлежит всему человечеству!

Кандида. Нет, нет и нет! Картина принадлежит нам! Она никогда не покинет наш дом!

Пит (громогласно). Мисс Марасиган, ваш отец сражался за свободу, он сражался за демократию. Сейчас он стар, уже не борец, и потому будет только справедливо и честно, если его заменит картина — в битве за свободу, в битве за демократию в этот тревожный час, когда свобода и демократия во всем мире под угрозой! Он и сам бы захотел того же! Мисс Марасиган, это просто ваша обязанность — одолжить нам картину для Великого Дела! Вы обязаны помочь борьбе за сохранение нынешнего образа жизни! Жизни счастливой, мирной и достойной человека!

Сюзен и Виолетта дошли до апогея своего номера и теперь орут во всю глотку. Равно и Пит.

Вдумайтесь, мисс Марасиган, вы только вдумайтесь, что сейчас происходит в мире! Молодые люди умирают тысячами! Женщин и детей разрывает в куски! Бомбы стирают с лица земли целые города! Смерть, голод, убийства, эпидемии — и охваченные безумной жаждой власти диктаторы купаются в крови человечества! Теперь не время думать о себе! Тут нет места для личных чувств! Это касается всех, Мы все в опасности! Колокол звонит по человечеству! И ваш долг — отправить эту картину сражаться! Ваш долг — помочь Великому Делу вашего отца! Ваш долг —…

Кандида (прижимает ладони к ушам и визжит). Прекратите, прекратите, прекратите!

Группа у пианино смолкает. Наступает тишина.

(Приходит в себя.) Я… прошу простить. Пожалуйста, простите меня.

Виолетта. Нет, ты подумай! Да они в истерике! С чего бы? Вам не нравится, как мы поем?

Тони (встает). О’кей, красавицы, а теперь — марш домой.

Сюзен. Нет, погоди! Что мы такого сделали?

Тони. Я сказал: марш домой!

Виолетта. Но почему? А, это твои квартирные хозяйки, Тони? Так почему бы тебе не представить нас.

Сюзен (уперев руку в бок, идет вперед мелкими шажками). Он стыдится нас, Виолетта. Он считает, что мы ведем себя не очень пристойно. Он думает, что мы пьяны.

Тони (бежит за ней, хватает за руку). Я сказал вам, убирайтесь отсюда!

Сюзен (вырывает руку). Я уйду, когда сочту нужным, черт побери! Я имею право быть здесь, как и всякий другой! Ты думаешь, я не знаю, что это за дом? Дорогуша, я это выяснила вчера! Я видела тебя и эту женщину из Шанхая…

Тони (повышает голос). Заткнись! Заткнись, или, видит бог, я…

Сюзен (отпрянув). Да, видела! Я тебя видела вчера! Я видела, как ты привел сюда эту женщину! (Поворачивается к сестрам.) Так какой дом вы здесь содержите? (Поворачивается к Портрету.) Какой дом вы здесь содержите?

Тони (хватает ее за руку и тащит). Нет, ты уберешься сейчас же, даже если мне придется вышвырнуть тебя вон!

Сюзен (визжит и борется). Отпусти меня! Отпусти! От… Ай!

Тони сильно бьет ее по лицу. Она сжимается, закрывает лицо рукой.

Тони. Вон отсюда! Вон отсюда!

Виолетта (обнимает плачущую Сюзен). О’кей, босс, можешь не засучивать рукава! Мы уходим. Идем, Сюзен. (Ведет плачущую Сюзен к лестнице, останавливается и оглядывается.) Ударить женщину, да еще пьяную — фу!

Тони ждет, пока они спускаются по лестнице, потом уходит к себе в комнату, хлопнув дверью.

Битой. Ребята, я думаю, нам лучше уйти.

Пит. Мисс Марасиган, так как насчет…

Кандида (спокойно). Это совершенно невозможно. Мы не можем одолжить вам картину. Извините.

Пит. Ну что ж… (Пожимает плечами.) Что ж, все равно спасибо. И спасибо за то, что позволили нам прийти. До свидания.

Общее «Спасибо» и «До свидания». Все идут к лестнице. Кандида и Паула провожают их. Пит, Эдди и Кора уходят. Битой задерживается.

Кандида. Битой, ты ведь говорил, что твои друзья придут только смотреть картину.

Паула. Ты ничего не сказал о том, что они хотят одолжить ее.

Битой. Приношу свои извинения.

Кандида. Картина им действительно понравилась?

Битой. Нет, не похоже.