Следы на воде - Сергей Ефанов

– Нет-нет... Всё нормально! Просто я в последнее время действительно очень занята, нам много задают, и я... - она замолчала, лихорадочно пытаясь придумать ещё какие-то отговорки.

– Мил, раньше ты всегда приходила ко мне, если у тебя что-то не получалось, а теперь ты про меня как будто забыла. Но это всё неважно! Знаешь, я не говорил тебе этого раньше, но ты... ты мне очень нравишься!

– Мила, я тебя люблю! Давай встречаться! - выпалил я на одном дыхании.

Наверное, от волнения, я сказал это слишком громко. Так как, после этого я услышал, как её подружки противно захихикали, а та, что с куньей мордочкой, сказала громко:

– Это всё-таки он! Ха-ха-ха!

Мила посмотрела на меня, потом на них, лицо её стало как будто каменным и холодным, каким я его никогда ещё не видел. И она сказала:

– НЕТ. Я тебя не люблю! Уходи!

– Ноо... Почему? Мил, нам ведь было так хорошо вместе? ПОЧЕМУ? - в моей душе творилось просто что-то невообразимое.

– Потому!!! - воскликнула зло она. - Ты мне противен, дурак!!! Ненавижу тебя!!! Уходи!!! Меня вообще не интересуют простаки!!!

– Что?.. - спросил я совершенно растерянно.

Последняя её фраза оказалась просто ошеломляющей.

– Что слышал!!!

В следующий момент у меня в голове зашумело, как будто меня стукнули чем-то тяжелым. Я как будто раздвоился. Одна часть меня вся кипела от обиды, злости, ярости и недоумения, а вторая была абсолютно спокойна. Я посмотрел на Милу, и мне ужасно захотелось узнать, неужели она и правда так думает. И тогда я не выдержал. Псимагия во мне закипела, переливаясь через край, и я нанёс ей псионический удар.

Её простенькая защита слетела, как слетает со скамейки старая газета под порывом сильного ветра. Я просканировал её сознание и увидел там такую картину:

Несколько девочек стояли в классе, и одна из них, с куньей мордочкой, говорила:

– Влюбиться в простака? Это надо просто ума лишиться! Они же просто животные!

– Всю жизнь прожить с простачком? Да это надо быть просто полной дурой! Нам ведь не по сорок лет! - поддержала первую вторая её подружка.

– Да-да... - воскликнули другие девочки. - Эти простофили, да кому они нужны! Вокруг столько красивых молодых дворян!

Дальше я смотреть не стал. Меня всего просто заколотило. «Значит, вот в чём дело! Я не псимаг, не дворянин, значит, об меня теперь можно ноги вытирать?»

Медленно я осмотрелся вокруг. То, что вскипело во мне в первый раз, оказалось просто мелкой рябью на воде, теперь же во мне поднялся настоящий девятый вал, он выплеснул наружу Силу, затопившую всё окружающее пространство.

Практически против моей воли, все скамейки и урны в радиусе двадцати метров подпрыгнули в воздух. Мила смотрела на меня широко открытыми глазами и пыталась набрать воздуха в лёгкие. Я услышал, как её подружки завизжали, когда поднятые мною предметы закружились в безумном хороводе.

– Значит, дело в том, что я не псимаг, да?!! - прокричал я в бешенстве. - А какой псимаг тебе нужен?! Думаю, класс D тебя не устроит, правда?!! Тогда, может быть, класс С? - и я поднялся в воздух на полметра.

– Хотя, ”C” – это ведь тоже не очень круто?!! Лучше ведь класс B? - во мне что-то будто леденело, я чуть сосредоточился и телепортировался на два метра вверх.

Я услышал, как Мила закричала от ужаса, но остановиться уже не мог.

– Но самое лучшее – это ведь класс A??? - я взмахнул рукой, и рядом со мной появился портал. - Вот только, об одном ты не подумала! А нужна ли ты псимагу класса А?!

– ПРОЩАЙ!!! - крикнул я и вошел в созданный мною портал.

Было тихо... я стоял, а точнее висел в воздухе, над своим укромным местом, где скрытно тренировался. Опустившись на землю и смахнув лёгким усилием воли снег с поваленного дерева, я уселся на него. Сил не было, эмоций не было тоже, только одна тоскливая горечь жгла меня изнутри. Не знаю, сколько я так просидел. Минуту, пять или полчаса.

В какой-то момент я ощутил, как рядом открылись сразу несколько порталов. Из них появились люди в комбезах, расшитых защитными рунами, и даже несколько БГСов[16]. Ещё через секунду на меня накинули АМС[17], а затем перед моими глазами что-то вспыхнуло, и я потерял сознание.

Я очнулся в маленькой комнатушке без окон и дверей, на которую было наложено АПМ-поле[18]. Потом меня долго допрашивал милый женский голос. Раз пятнадцать он спросил, кто я, откуда и как меня зовут. Вопросы были странные, про какое-то задание, разведмиссию и тому подобную чушь. Это было как в дешевом шпионском фильме. В конце концов, мне стало смешно, и вместо ответа на очередной идиотский вопрос я просто рассмеялся. И тут же милый голос пропал, а в голове моей возник жуткий душераздирающий визг. Я попытался заткнуть уши, но это не помогало. В голове запульсировала жуткая боль, и я чуть не потерял сознание.

Я плохо помню, что было дальше, но, в конце концов, меня оставили в покое.

Я просидел в заключении трое суток. Допросов больше не было, еду давали три раза в день, и, в общем-то, всё было не так уж плохо.

Делать было совершенно нечего. Ни тривизора, ни компьютера, ни каких других технических приспособлений я не нашел. В первый день я просто отсыпался, а на второй более-менее пришёл в себя.

Я стал думать, чем же всё это кончится. Неизвестность пугала больше всего. Я стал припоминать законодательство Империи и прикидывать, что мне будет за то, что я натворил. Ничего хорошего мне в голову не приходило. Вторжение в разум другого человека, не важно, был он псимагом или простолюдином, каралось очень строго. Считалось, что это почти тоже самое, что и изнасилование.

Мне очень хотелось узнать, что с Милой. Я чувствовал раскаяние и вину за то, что сделал с ней. Нужно было всё же держать себя в руках. Нельзя было терять контроль.

Ещё мне было горько. Горько от осознания того, что Мила меня не любит. Этот факт просто сжигал меня изнутри. Но я считал что так мне и надо. Это было, как бы, наказанием за содеянное.

Меня бросало из одной крайности в другую. То мне хотелось расплакаться и извинятся перед ней, то наоборот я говорил себе, что она того не стоит и так ей и надо.

Наконец, на третий день, мне приказали встать в центре комнаты на появившийся красный круг и закрыть глаза. Почувствовав неуловимый сдвиг, как будто дохнуло легким ветерком, я открыл глаза. Меня переместили в комнату немногим больше, чем моя камера, простой без изысков стол и стул были практически единственными предметами обстановки.

За столом сидела средних лет женщина в строгом костюме со значком министерства псимагии на лацкане пиджака и простым бейджиком с надписью: "Её милость Ирина Григорьевна Руднева. Старшая следовательница". Я всё ещё находился в АПМ-поле, так что не мог почувствовать, является ли она псимагом и какова её сила.

– Садитесь, Сергей Александрович, - сказала она, указав на единственный стул у стола.

– Итак, вы, Сергей Александрович Дмитриев, - проговорила она, раскрывая лежащую перед ней папку. - Незарегистрированный псимаг, предположительно А класса. Вы обвиняетесь в сокрытии своих способностей от министерства Псимагии, нарушении Кодекса Поведения Псимагов, нанесении ущерба общественному имуществу, а также в нанесении физических и психических травм лёгкой и средней степени тяжести трём гражданам Российской Империи.

– Я ничего не упустила? - задала она риторический вопрос в пространство. Затем Ирина Григорьевна посмотрела на меня и спросила: - Вы можете что-то сказать по этому поводу? Может быть какие-то смягчающие обстоятельства? Говорите, следствие учтёт всё вами сказанное!

Я молчал, обдумывая, что же я могу сказать в своё оправдание. Последние три дня я только и думал, почему я всё это натворил и зачем вообще мне это было надо. Ответа у меня не было. Всё это было как-то совершенно глупо и бредово, что даже смешно. Наконец, я вспомнил, что ещё мучило меня все эти дни.

– Скажите, Ирина Григорьевна, что с Милой? Она очень пострадала? Травмы средней тяжести — это очень опасно?

– Вам это действительно интересно? Или вы спрашиваете только потому, что боитесь серьёзного наказания?

– Я... я не боюсь наказания, - сказал я, глядя ей прямо в глаза. - Я отвечу за всё, что совершил. Я спрашиваю потому, что она мне небезразлична... как бы глупо это сейчас не звучало.

– Да? Как же вы могли такое сделать, с девушкой, которая вам небезразлична?

Я опустил глаза и посмотрел в пол.

– Не знаю, всё это, как-то слишком быстро произошло, я просто хотел узнать, что же она обо мне на самом деле думает...

– И поэтому влезли ей в голову?

– Да, - сокрушенно подтвердил я. - Я не верил тому, что она мне сказала...

– А что она вам сказала?

– Она... она сказала, что ненавидит меня! И это после того, как я ей признался! И самое главное, она сказала, что дело в том, что я не псимаг!