В объятиях прошлого. Часть 2 - Лиана Модильяни

Пьер-Анри был настроен на плотный и, главное, спокойный ужин, насколько, конечно, это было возможно, сидя за одним столом с Элизабет.

Добрый вечер, Маргарет ! Элизабет, вы прекрасно выглядите ! – сделал над собой усилие господин Морель, решив вспомнить про галантность и полагая, что комплимент в адрес его вздорной тёщи обеспечит ему возможность мирно поужинать в этот вечер.

Рассчитывать на это было по меньшей мере наивно с его стороны.

Наконец-то вы это заметили, – не промедлила съязвить Элизабет, не отрываясь от тарелки. – Впрочем, не могу сказать того же самого про вас, – тут же добавила она.

Пьер-Анри не стал портить себе настроение и решил довольствоваться минимальным ответным выпадом.

Не можете ? Не беда ! Тогда сделайте, как я только что, – посоветовал он тёще, широко улыбнувшись и садясь за стол, – возьмите и соврите !

Элизабет громко скрипнула зубами и злобно стукнула ножом по тарелке. На некоторое время за столом воцарилась тишина, во время которой Пьер-Анри успел покончить с устрицами и белым вином, что несомненно улучшило его настроение, и собрался приступить к основному блюду. При одном взгляде на большое блюдо, прикрытое тяжёлой серебряной крышкой, сразу можно было догадаться, что на нём находится то, чего вкуснее нет в мире: запечённая в душистых травах курица, фаршированная чесноком, перцем и вялеными помидорами.

Пьер-Анри приподнял крышку. От неожиданности и неописуемого отвращения, он чуть не выронил её и с резким стуком неловко вернул на место, подавив в себе внезапно накативший приступ тошноты. На блюде лежала большая дохлая ворона. Он сплюнул и громко выругался. Маргарет и Элизабет смотрели на него вытаращенными от изумления глазами.

Действительно, пора к врачу ! – снова подумал Пьер-Анри и вытер лоб, на котором проступили капельки пота. – Такого не может быть, надо просто взять себя в руки.

Заставив себя повторно приподнять крышку, он с облегчением глубоко вздохнул, обнаружив лежавшую под ней на большом блюде запечённую курицу в хрустящей корочке. Пьер-Анри принялся изучающе рассматривать её, обдумывая, какую именно её часть стоит отведать.

Но внезапно прозвучавший голос Элизабет не дал ему возможности продолжить его размышления.

Боже мой, Пьер-Анри, что это с вами ? Да ведь вы начинаете терять волосы, – с преувеличенной и наигранной заботой в голосе обратилась к нему тёща. – Это называется об-лы-се-ние, – заключила Элизабет с интонацией профессора, произносящего приговор больному раком.

Что ж, у каждого возраста – свои прелести, – дипломатично отозвался Пьер-Анри, твёрдо решив не портить себе на этот раз аппетит. – Вот, у вас, например, тоже…

Но Элизабет не дала ему договорить.

Об-лы-се-ние, – снова раздельно произнесла она, видимо, решив подробно разъяснить пациенту смысл поставленного диагноза. – Вы хотя бы осознаёте, насколько это серьёзно ?

Пьер-Анри удивлённо приподнял одну бровь, не понимая, к чему на этот раз клонит его неугомонная тёща.

Облысение, – всё тем же трагично-профессорским тоном снова заговорила Элизабет, – это медленное, но упорное и прогрессивное превращение головы… в жопу !

Маргарет еле удержалась от смеха.

Да сколько ж можно ! Сколько же это будет продолжаться в моём доме ! – заорал Пьер-Анри и, швырнув на пол салфетку, вскочил из-за стола, уронив стул.

Он побагровел, белки глаз налились кровью, вены на висках запульсировали, мышцы шеи напряглись, кулаки сжались.

Голова постепенно превращается… – продолжала Элизабет, не отрывая взгляда от своего взбешённого зятя, и глаза её так и сверкали от восторга, – в жо-пу ! Сначала – по форме, а потом и по содержанию ! – и с этими словами она громко и истерично захохотала.

На мгновение Пьеру-Анри почудилось, что он слышит карканье целой стаи ворон. Его взгляд быстро перемещался по сторонам в поисках чего-то.

Ага ! – внезапно зарычал он, и его глаза блеснули от ярости. – Держись, старая сволочь !

С этими словами он крепко ухватил за ногу аппетитную курицу, которую так и не успел попробовать и, взмахнув ею над головой, запустил её в Элизабет. Изысканно приготовленная и отменно прожаренная курица, оставив на старте в руке у Пьера-Анри свою правую ногу, взвилась в воздух и, кувыркаясь в полёте, понеслась к цели.

То, что произошло дальше, Пьер-Анри был не в силах забыть до последних дней своей жизни. Более того, оживляя в памяти события того вечера и прокручивая в мыслях каждую деталь, он так и не смог понять, как же всё-таки такое могло произойти. Не найдя никакого логического объяснения случившемуся, он предпочитал считать, что здесь не обошлось без вмешательства потусторонних сил. А случилось вот что.

Направленная сильной рукой Пьера-Анри, жареная курица неминуемо должна была поразить заданную цель – Элизабет. Но случилось так, что ракета внезапно изменила траекторию своего полёта, и в её зоне поражения оказался совершенно другой объект, а именно Маргарет, сидевшая достаточно далеко от Элизабет.

Шмяк ! – раздался глухой шлепок.

Попав прямо в лицо Маргарет, одноногая курица мягко упала ей на колени, попутно погубив её вечерний наряд.

Элизабет хохотала до слёз и не могла остановиться.

Пьер-Анри молча переводил безумный взгляд с Элизабет на Маргарет, с Маргарет на курицу и обратно на Элизабет. Потрясённый до глубины души, Пьер-Анри дикими глазами посмотрел на оставшуюся у него в руке куриную ногу и вдруг, впившись в неё зубами, в несколько мгновений обглодал её до кости. После этого он сунул обгрызенную кость в нагрудный карман пиджака и, не проронив ни слова, тяжело пошатываясь, неверными шагами направился к выходу из гостиной.

Я всегда знала, что ты – убожество, – услышал он вслед злобное шипение Маргарет, стирающей салфеткой с лица куриный жир.

*   *   *

Энн радовалась, когда её бабушка приходила к ним в гости. Элизабет часто приносила с собой черничные маффины, единственное блюдо, которое она умела вкусно готовить, а Энн их очень любила. Кроме того, на тот момент Элизабет была единственным человеком, который мог повеселиться вместе с ней, если не считать Мадемуазель Пеш, которая больше воспитывала, поучала и наставляла Энн, чем играла с ней. Правда, игры Энн и Элизабет всегда заканчивались одним и тем же – ссорой. Элизабет самозабвенно впадала в детство и никогда не умела остановиться вовремя. Её нервное истеричное возбуждение быстро передавалось ребёнку. Энн начинала общаться с бабушкой на равных, чем вызывала у той всплески воспитательного негодования. Элизабет требовала от внучки раскаяния и извинений. Энн расстраивалась и ревела.

Как-то перед сном Элизабет рассказала Энн сказку про чёрного ворона, который уносит непослушных детей. Всю ночь девочке снились кошмары, и она кричала во сне.

А что такого ? – защищалась на другой день Элизабет от претензий разъярённой Маргарет. – Я и тебе рассказывала эту историю, и это тебе пошло на пользу.

Маргарет заскрежетала зубами.

Я запрещаю тебе влезать в воспитание моей дочери, – категорически заявила она, – и чтобы я больше об этом не слышала !

С некоторых пор Маргарет перестала сдерживаться в общении со своей матерью и разговаривала с ней порой откровенно грубо и пренебрежительно.

Твоя дочь плохо спит, потому что её матери полночи нет дома, – выдала Элизабет то, что ей по секрету сообщила Энн.

С каких это пор тебя стала занимать моя личная жизнь ? – ехидно осведомилась Маргарет.

Элизабет презрительно хмыкнула и ушла в гостиную пить чай. Несколько дней они даже не обменивались взглядом.

Несмотря на ссору с Маргарет, Элизабет продолжала приходить к ней в дом, нарочито громко выкрикивая с порога:

Энн, дорогая ! Пришла твоя бабушка ! Сейчас мы будем играть !

Довольная Энн выбегала ей навстречу из детской.

Как-то во время очередной ссоры между Маргарет и Элизабет, Энн решила заступиться за Элизабет, с которой они только что весело играли.

Не кричи, пожалуйста, на мою бабушку ! – строго сказала она своей маме, заслонив от неё Элизабет.

Вот ! Вот ! – победоносно заявила довольная Элизабет, поднимая указательный палец к потолку. – Ребёнок чувствует, кто его любит !

Но Маргарет так посмотрела на маленькую заступницу, что та испугалась и с рёвом убежала в свою комнату.

Энн всей душой продолжала надеяться, что когда-нибудь настанет такой момент, когда мама станет больше общаться с ней, а, главное, будет хотя бы чуточку ласковой и нежной.

Полюби меня, мамочка ! – в мыслях обращалась она к ней. – Я буду сидеть у тебя на коленях и гладить твои мягкие волосы, прижиматься щекой к твоему нежному лицу и шептать тебе ласковые слова. Тебе будет хорошо со мной, поверь мне, мамочка !